— Вы сами присутствовали при этом? — недоверчиво осведомился Бельваль.

Судья утвердительно кивнул головой.

— Да, сам… И кроме того, мне удалось сделать открытие, подтверждающее и дополняющее собой первое… Я нашел медальон из аметиста в филигранной оправе.

— Как? Медальон? Медальон из аметиста?

— Да, вот он.

И Демальон, еще раз вопросительно взглянув на Коралию, протянул Бельвалю медальон из аметиста, точно такого же, как в четках Коралии и на брелоке Патриция, и в такой же филигранной отделке из золота.

— Открыть? — спросил Бельваль.

Коралия кивнула.

В медальоне были две фотографии: Коралии — в костюме сестры милосердия и его самого, в военной форме и без ноги…

Ошеломленный Патриций не мог произнести ни слова.

— Откуда этот медальон? — наконец спросил он. — Это вы его нашли?

— Да, капитан, — ответил судья.

— И где же?

Демальон колебался. Бельваль видел, что Коралия тоже ждет ответа с нетерпением.

— Он был в руке умершего, — сказал Демальон.

— В руке умершего? В руке Эссарца? — переспросил Бельваль.

— Да… И я с трудом разжал его пальцы…

Капитан выпрямился и стукнул по столу кулаком.

— Теперь я скажу вам одну вещь, — воскликнул он, — которая заставит вас убедиться в том, что моя помощь может вам очень пригодиться! После всего это приобретает еще большее значение… Слушайте! Сегодня утром мне кто-то позвонил и едва нас соединили, человек, говоривший со мной, очевидно, подвергся нападению, так как я слышал крики о помощи, шум борьбы и стоны. Потом слабеющий голос произнес следующие слова: «Патриций… Коралия… медальон из аметиста… он на мне. Ах, слишком поздно теперь… а мне так хотелось…».

Вот что я слышал, и вот перед вами две наши фотографии в медальоне из аметиста. Сегодня утром в девятнадцать минут восьмого некто, носивший на себе медальон из аметиста, был убит… Этого факта оспорить нельзя… А несколькими часами позднее, в двадцать минут первого, в руке другого человека находят этот медальон… Этого также нельзя оспаривать, надеюсь? Теперь соедините оба факта. Сделав это, вы должны придти к заключению, что первое преступление, эхо которого донес мне телефон, произошло здесь, в этом доме и именно в библиотеке, где вчера на наших глазах произошли такие ужасные вещи…

Рассказ Бельваля, видимо, произвел большое впечатление на Демальона.

— Все это так, капитан, — сказал он. — Но мы до сих пор не нашли труп человека, убитого, по вашим словам, в восьмом часу утра.

— Мы найдем его, — уверенно заявил Патриций.

— Хорошо, — согласился Демальон. — Но кто вам сказал, что Эссарец-бей взял именно этот медальон у убитого, а не нашел его где-нибудь в другом месте? Ведь мы не можем доказать, что он был в это время дома и в библиотеке?

— Я это хорошо знаю.

— Но откуда же?

— Я позвонил ему несколькими минутами позднее, и он мне ответил. И даже больше, он сказал мне, что звонил мне сам, но его прервали…

Демальон задумался, потом спросил:

— Что, он выходил сегодня?

Коралия, не оборачиваясь и боясь встретиться глазами с Бельвалем, тихо сказала:

— Я не думаю, чтобы он выходил. Нашли его в домашнем платье, которое было на нем вчера.

— Вы видели его после вчерашнего вечера?

— Между семью и девятью он несколько раз стучался в мою дверь. Я ему не отворяла. Около одиннадцати я собиралась уйти и слышала, как он позвал Симона, чтобы тот проводил меня. Симон догнал меня на улице. Вот все, что я знаю.

Воцарилось долгое молчание. Каждый обдумывал так странно складывавшиеся обстоятельства.

Капитан первым нарушил тишину.

— Сейчас я выскажу то, в чем убежден… Человек, знавший меня и госпожу Эссарец еще детьми, почему-то следивший за нашей жизнью в течение многих лет, по-видимому, любивший нас и пославший мне ключ от сада, чтобы мы с Коралией узнали друг друга, убит Эссарцем в тот миг, когда он готовился привести в исполнение свой план, вероятно, касавшийся нас… Как бы там ни было, но я донесу об этом деле кому следует и попрошу расследования, и меня никто не остановит. Теперь правду не так-то легко скрыть.

— Да, вас нелегко остановить, — заметил Демальон.

— Я поступлю так, как подскажет мне совесть, и уверен, что госпожа Эссарец поймет меня и простит. Она знает, что этим я вступаюсь и за ее права. Она знает также, что погибнет, если это дело будет прекращено, и правосудие не протянет ей руки помощи… Она знает, что враги, ей угрожающие, не знают пощады и что они не остановятся ни перед чем, чтобы достигнуть своей цели и уничтожить ее… Ужаснее всего то, что самые зоркие глаза не могут увидеть и разгадать этой цели. Мы идем против врага невидимого и потому еще более опасного… И помочь нам может, повторяю, только правосудие.

Демальон положил свою руку на плечо капитана.

— А если правосудию уже известна эта цель? — мягко произнес он.

Бельваль с изумлением посмотрел на него.

— Как… Вы знаете?

— Может быть…

— И можете сказать мне?

— Да, придется…

— И дело касается…

— О, совсем пустяка.

— Но, именно?

— Миллиарда…

— Как миллиарда?

— Да так, очень просто… Миллиарда франков, две трети которого, если не три четверти, уже исчезли из Франции еще до войны. Но двести пятьдесят или триста миллионов стоят даже больше миллиарда.

— Это каким же образом?

— Да потому что они в золоте…

Глава 8

Деяния Эссарец-бея

На этот раз капитан Бельваль смягчился. Он теперь начинал понимать мотивы, заставлявшие правосудие действовать с крайней осторожностью.

— Вы уверены? — спросил он.

— Вполне уверен, капитан… Вот уже два года, как на меня возложена обязанность вести это дело, и следствие выявило, что золото уплывало из Франции весьма таинственными путями. Разговор с госпожой Эссарец указал мне источник этого исчезновения, а попутно выяснилось, что существует обширная организация, занимающаяся вывозом из Франции этого драгоценного металла.

— Выходит, госпожа Эссарец знала?

— Нет, но подозревая многое, и сегодня ночью, прежде чем вы пришли, она из разговора между Эссарецем и его преследователями узнала много важного и, рассказав мне, дала тем самым ключ к загадке. Но эту загадку я должен разрешить сам, без вашего участия. Такова воля и приказ министра внутренних дел. Такое желание выразила и госпожа Эссарец, но ваше неожиданное вторжение все нарушило, и мне приходится считаться с вами, капитан, таким помощником, как вы, пренебрегать отнюдь не следует…

— Итак… — настаивал Патриций, которого сжигало непреодолимое любопытство.

— Итак, центр заговора находится здесь… Директор Восточно-французского банка № 6, по улице Лафайет, Эссарец-бей, имел большое влияние в парижских финансовых кругах. Египтянин, натурализованный в Англии, но сохранивший тайные связи в Египте, он имел поручение от правительства страны, какой именно я еще не знаю, лишить Францию золотой валюты, заполнить золотом свои хранилища. Судя по некоторым документам, это ему удалось, так как за два года он успел переправить своим доверителям семьсот миллионов… Он собирался переправить еще, но началась война. Конечно, как вы сами понимаете, во время военных действий уже не так легко можно было действовать, как в мирное время. На границе грузы тщательно осматривались, в портах тоже. Потому-то отправка и была отложена до более удобного случая. Около трехсот миллионов осталось во Франции. Но постепенно Эссарец стал смотреть на миллионы, как на свои. И все бы было хорошо, если бы не сообщники…

— Те самые, которых я видел ночью?

— Да, шестеро левантинцев, или, вернее, болгар, тайных немецких агентов. Все они, по-видимому, имели в провинции отделения банка Эссарца. В свою очередь они тоже имели агентов, содержавшихся за счет Эссарец-бея. Они жили в деревнях, распивали с крестьянами вино в кабачках, предлагая им обменивать на бумажки французское золото, которое те испокон веков привыкли прятать в старых чулках. Ну как не соблазниться и не отдать золото весельчаку, который и угостит за свой счет, и хорошо заплатит за обмен? Но с объявлением войны они прикрыли свою лавочку и сгруппировались вокруг Эссареца, который, в свою очередь, тоже закрыл банк на улице Лафайет.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: