Скажу здесь, любезный читатель, так:

Мю десятая простилась со студентом и предалась печали, можно сказать, места себе не находила, так чаяла быть вечно со студентом.

Юэшэн воротился в дом госпожи Лань в полном ублаготворении. Но едва он вошел, к нему подбежал слуга и сообщил, что госпожа Лань вот-вот оставит белый свет. Вошла Гуйпин и передала, что госпожа Лань хочет поговорить со студентом. Студент без отлагательств пошел в спальню к тетке. Дочери, Юйин и Пань Жолань собрались вокруг ее постели. Лица были в слезах. Юэшэн приблизился к больной, наклонился к ней и тихонько позвал:

– Тетушка! Тетушка!

Но госпожа Лань была уже в полусознании. Наконец она пришла в себя. Ей показалось, что вокруг темно, и она попросила принести светильники. Видя, что сознание ее прояснилось, студент обратился к ней:

– Тетушка! Ваш племянник вернулся служить вам.

– Скоро покину вас, «уйду на запад». Вовремя пришел проститься со мной. Все большие и малые дела дома препоручаю тебе. А после моей смерти устройте брачные дела младших дочерей. Вы сами еще не женаты. Не бегите от брачных уз. Я и ваш отец – из одного рода, но у дочерей другая фамилия, и они могут выйти за вас замуж. Женитесь на любой из них. Заключите союз ныне же, утром или вечером. Поднесите моей душе жертвы – сожгите бумажные деньги, и я, спокойно закрыв глаза, удалюсь к Желтому источнику. – Затем она обратилась к дочерям: – Едва минет сто дней траура, вы, оставшиеся сиротами, выходите тотчас замуж. И слушайтесь во всем старшего брата. Иссякает нить моей жизни – не смогу более быть при вас и видеть вас замужними.

Выслушав последние распоряжения госпожи Лань, все преисполнились глубокой скорби. Юэшэн еще сказал несколько утешительных слов, но госпожа Лань уже отошла. Все в голос зарыдали. В великой скорби он положил руку ей на лицо – оно было точно лед.

Студент вышел из спальни госпожи Лань, чтобы отдать распоряжения по поводу похорон. Он приказал слуге Фынлу и секретарю купить гроб и привезти его в усадьбу. Со всем тщанием совершили положение тела в гроб, и скоро дом огласился рыданиями. На воротах усадьбы были вывешены скорбные полосы, домашние надели траурное платье и с горестными вздохами совершали моление пред поминальной табличкой, они рыдали и стенали. Выразить соболезнование семье усопшей пришли Ван Шичунь, Цю Чунь и певички. Они прибывали в паланкинах и, войдя во внутренние комнаты, преклоняли колени пред алтарем. Студент стоял подле алтаря и с поклоном благодарил их. Потом, выйдя в залу, прибывшие рассеялись, и Ван Шичунь сказал:

– Ныне нет с нами госпожи Лань, но, к счастью, ее племянник здесь. Он член этой семьи, и не иначе как само небо прислало его в этот дом. Вижу в том знак судьбы. Скажите, – обратился он к студенту, – как у госпожи Лань было со здоровьем? Она болела?

– Она была совершенно здорова. Только вот в четвертую луну неожиданно занемогла. Слегла и более не встала. Как хорошо, что мои побратимы пришли выразить мне соболезнование. Я так растроган вашим поступком!

Тем временем Фынлу принес чаю. Гости выпили по пике чаю, поднялись и стали прощаться. Студент проводил их до ворот, те сели на коней и отбыли. На другой день настоятель храма Лунхуасы прибыл выразить словесное соболезнование. Расстелили циновки, расставили утварь и совершили обряд подношения еды и питья бесприютным душам. Наставник клал поклоны, и, похоже, где-то гремел гром. Он совершил моление к владыкам темного мира, прося отвратить от усопшей беды и моля о вознесении на небеса. Он провел целый день в молениях. Потом разбрасывал на алтаре цветы. Служба длилась семь дней и ночей. Бянь Юйин, выразив соболезнование сестрам, более в доме не появлялась.

Когда настал день поминок, певички – Мю десятая, Фын Хаохао и Фан Паньпань – велели носильщикам нести подношения для жертвенной церемонии, а сами, прибыв вослед ему, преклонили колени перед поминальным столиком. Цю Чунь и Ван Шичунь совершили возлияние жертвенного вина и велели святому даосу осветить огнем дом и прочесть молитвы. Трижды мужчины и женщины огласили жалобными воплями жертвенное помещение, воскурили благовония и в обилии сожгли бумажные деньги. Чжэньнян и сестры вышли благодарить их за визит. Сестры совершили перед гостями обычное приветствие и расселись. Гуйпин обнесла всех чаем.

– Не предавайтесь глубокой скорби, – обратилась к сестрам Мю десятая. – Ваша матушка была немолода годами, да и не такого уж прочного здоровья. Судьба распорядилась так, что она ушла в свое «странствие на запад». Самое тяжкое, что вы остались без опоры. Как вы намерены жить дальше?

– Мы теперь сироты горемычные. Дом наш остался без хозяина. К счастью, наш старший брат с нами, – ответила Чжэньнян.

– Попросите старшего брата уладить все дела, – подсказала Мю сестрам, – а после он может вернуться в Гуанлин.

– Рассчитываем только на его помощь, – молвила Чжэньнян.

Тут внесли вино, расставили закуску. Ван Шичунь занял место, кое обычно принадлежит гостю. Сестры расселись, во главе стола сел Юэшэн. Его слуга и секретарь госпожи Лань обнесли гостей чаем. Разговор за столом был полон скорби. Добрым словом помянули усопшую.

На том поминки кончились. Ван Шичунь и Цю Чунь простились, сели на коней и отбыли. Певички тоже сели в паланкины. Студент проводил их и вернулся к себе. Он нашел сестер в зале: лица в слезах, глаза полны скорби. Юэшэн был удручен и душевно истерзан. Сколько забот разом свалилось на него! Чтобы облегчить страдания сестер, ласковым и добрым словом он утешал их, как мог. А едва те удалились в свои комнаты, за каждым пологом послышались стоны и рыдания. Так говорят в подобных случаях:

Время летит быстро – точно стрела в полете, а дни и луны сменяют друг друга так споро, будто их гонит ветер. Вот уже наступили седьмые седьмины. Дочери бдели подле тела усопшей, и, лишь когда они миновали, гроб захоронили. Согласно обычаю, в доме, где есть усопший, не закрывают ни дверей, ни ворот, дабы не препятствовать душе проститься с родными. Сто дней семья пребывала в трауре. И только по истечении его Юэшэн сменил пеньковое платье на обычное.

Юэшэн принял на себя дела дома. Он решил в сопровождении секретаря госпожи Лань объехать арендаторов и собрать арендную плату. Видя, как студент деловит и сноровист, Чжэньнян преисполнилась к нему еще большей любовью. Она пожелала исполнить последнюю волю матери и выйти за него замуж. И однажды велела Гуйпин принести свадебные узорные свечи, котел и все поставить на стол. Сестры и Пань Жолань не поняли смысла происходящего. И тогда она сказала им:

– Дорогие сестры! Я среди вас старшая, а во всех делах вне дома главенствует Силан. Перед кончиной матушка пожелала, чтобы взял он нас под свое крыло. Иными словами, надлежит нам, одиноким уточкам, жить в одной спальне возле одного петушка. До сего дня Силан обретался во флигеле за внутренними воротами. Флигель расположен перед главным входом в усадьбу, сообщение неудобное. Как можем мы всякое время лицезреть друг друга, если мы заперты во внутренних покоях, а он обретается за пределами жилой половины дома? Лишь мельком и украдкой! Пойдут толки, кои лягут темным пятном на нашей репутации. Потому считаю за лучшее, вознеся моление божествам и дождавшись счастливого дня, заключить брачный союз. Составим соглашение четырех сторон, и каждая станет Силану супругой. Так мы избежим соперничества и, как принято говорить, «свары и толкотни на дороге». В браке будем мы равны, не будет у нас ни старших, ни младших, а чтобы никто не сказал за спиной другого дурного слова и не усмотрел в неосторожно оброненной фразе неверного смысла, каждое слово нашего соглашения обретет силу закона для всех.