Не раздумывая, протолкавшись к выходу, Настя сошла на первой же остановке и пешком вернулась в номер. По телефону она справилась, живет ли в гостинице московский писатель...

«Не числится!» — ответили ей.

Тогда она позвонила в местное отделение Союза писателей.

— Как же, прибыл! Первый визит нам нанес. А на воскресенье всем отделением пригласил к себе в гости, Кирилл Иванович, когда приезжает, живет по обыкновению на даче обкома партии.

— Спасибо, — поблагодарила Настя и с облегчением

положила трубку. Отпадало самое страшное — он не рядом, а где-то за городом, где имеет возможность созерцать свою любимую Волгу в любой час дня и ночи.

«Нет, так не годится! — с негодованием отвергла свои страхи Настя. — Ну приехал, ну позвонил, хотя не признался откуда, чтобы, наверно, не вспугнуть меня... Жили же мы с ним в одном городе, и ничего... Он делает свое дело, я — свое».

Настя посмотрела на часы. Сводка на сей раз у директора пройдет без нее, да и в бригады она попадает нескладно — к обеденному перерыву...

«И какого черта сама себя наказала... испуганная лань!»

Она вскочила, бросила мимолетный взгляд в зеркало и решительно захлопнула за собой дверь номера. Если повезет быстро поймать такси, еще все поправимо, а день сегодня на заводе обещал быть интересным!

Записная Настина книжка пополнялась день ото дня. Свободными вечерами она корпела над нею: переписывала и дополняла. Напрасно тогда Антонина пробовала достучаться к ней, говоря, что из-под двери виден свет и пусть она пустит ее на минутку.

— Не сердись, занята! — кричала ей Настя.

До конца командировки оставалась неделя. За Кириллом Ивановичем она могла следить по газете: там побывал, тех навестил.

Потом появилась его фотография: в соломенной шляпе набекрень, глаза прищурены от солнца, идет по бескрайним колхозным полям в белой, набитой ветром рубашке. За его спиной угадывается Волга.

Чем дольше Анастасия смотрела снимок, тем больше ее разбирала зависть: лето на дворе, до волжских просторов рукой подать, а она только и была за городом один-единственный раз, на массовке с заводом, и то неудачно — не успели выехать, зарядил дождь.

Энергичный стук в дверь застал Настю врасплох. Антонина стучала не так. Крикнув: «Да, да!» — она встала из-за стола, повернула ключ в замке.

Кирилл Иванович в элегантнейшем белом костюме, особенно оттеняющем его загорелое лицо и руки, стоял на пороге.

— Здравствуй, затворница. Не ждала? — он хохотнул. — За тобой прискакал, айда купаться!

— Здравствуйте, Кирилл Иванович, не ждала. Благодарю за приглашение, но принять его не могу.

— Это почему же еще?

— Дела! — она показала на заваленный бумагами стол.

Он только усмехнулся.

— Подождут...

— Да, но у меня другие планы, — продолжала отговариваться Настя. Он не слушал.

— Поплаваем, помыряем всласть!

— Как, как? — переспросила Настя.

— По-мы-ря-ем, глухая тетеря, — по слогам повторил он. — Истинный волжанин иначе не скажет!

— Но вам-то зачем?

— Толкуй с тетерей! Давай поторапливайся.

— Я не то что мырять, я плавать не умею, честное слово!

— Ну, освежишься. Жить у Волги и не окунуться... Цыганские глаза Кирилла Ивановича выражали, мало сказать, укор — презрение! Настя заколебалась.

— Ладно, но с условием: туда и обратно!

В коридоре на них наткнулась Тоня с утюгом в руках, приостановилась, сделала большие глаза. У Насти появилась надежда изменить ход событий.

— Кирилл Иванович, минуточку, познакомьтесь...

Кирилл Иванович, будто не слыша, шел дальше.

— Познакомьтесь, говорю, это моя родственница, — пришлось добавить Анастасии.

— Здравствуйте, очень приятно, — вежливо отрекомендовался Кирилл Иванович.

Настя обратилась к Антонине.

— Мы собрались купаться, ты не располагаешь временем поехать с нами?

— Когда, прямо сейчас?

— Ну да, бери купальник, мужу оставь записку.

— Извините, Анастасия Дмитриевна, у меня в машине всего одно место.

У Насти от досады чуть не вырвалось: «Тогда пусть едет она!»

В машине сидел шофер за рулем, больше никого не было.

— По дороге захватим секретаря с женой, — буркнул Кирилл Иванович на вопрос: где же люди? Затем, молча указав пальцем на спину шофера, стал рассказывать ей, с какими интересными, колоритными людьми ему удалось повстречаться здесь.

— Прямо на бумагу просятся. Для начала буду писать очерк в «Правду», уже начал отстукивать...

«Деловит!» — подумала Настя, завистливо косясь на него.

Кирилл Иванович жил один в целом особняке с затейливой башенкой, куда на выходные дни приезжали отдыхать работники обкома. Они вышли на открытую площадку, огороженную перилами, и Настя сразу попала в окружение неоглядных далей раскинувшихся полей, лугов, зубцов леса, среди которых, сияя, неторопливо проносила свои воды Волга.

— Ну то-то! — пробубнил довольный Кирилл Иванович, заметив произведенное впечатление. — А кто-то ехать сюда не хотел...

Он обнял ее и, повернув к себе, заглянул в глаза.

— Ты понимаешь, что ты значишь для меня? — тихо спросил Кирилл Иванович.

Она хотела сказать ему: «Отпустите меня!» — а вместо этого у нее почему-то получилось:

— Понимаю!.. — и дрожали ресницы от его близкого взгляда.

Он был прекрасен сейчас, с загорелым лицом, слегка растрепанными волосами. Она все-таки сделала движение плечом, пытаясь высвободиться от него, и Кирилл Иванович разжал объятия, чтобы взять ее голову в свои руки. Теперь их лица были совсем рядом. Он нежно, чуть смущенно улыбался ей, и эта его улыбка тотчас передалась Насте...

На следующий день к вечеру Антонина увидела в окно гостиницы подъехавшую машину, шофера с чемоданом у багажника, не позволяющего Кириллу Ивановичу взять его, Настю с целой охапкой тюльпанов в руках. От прислуги гостиницы Антонина уже знала, что для приезжего знатного москвича был заказан у них по телефону люкс. Она выбежала из номера, сгорая от любопытства. Тоня помнила произведения Кирилла Ивановича еще по школе и удивлялась, почему он так молодо выглядит, хотя давно уже знаменит.

«Везет Насте! Никак влюбился в нее... Ну пусть поразвлечется немного; до мужа далеко, до бога высоко!» — благодушно рассудила Антонина, не сводя глаз с лестницы.

Шофер с чемоданом поднимался первым, Кирилл Иванович с Настей шли сзади. Он поддерживал спутницу под руку и что-то говорил ей. У них был вид счастливых людей.

— Долго же вы купались! — не отвечая на Настино «здравствуй», запела Антонина, загораживая им дорогу.

— Да, задержались, — спокойно проговорила Настя и стала отделять из своего букета несколько тюльпанов.

— Бери, дарю!

— Спасибо. Ой, какие крупные, все на подбор!

В комнате Настю ожидало письмо от мужа; известия были недельной давности: все живы, здоровы, считают дни до ее возвращения. Леня заканчивает учебный год на неизменные пятерки.

Зашел Кирилл Иванович, увидел письмо, спросил, сделав видимое усилие над собой:

— Порядок?

— Да, все здоровы, — поспешила подтвердить она, пряча письмо в ящик стола.

— А я заказал ужин на двоих. Посидим у меня, не возражаешь?

Кирилл Иванович подошел к ней, притянул к себе.

— Хочешь верь — хочешь нет, боюсь уйти от тебя на минуту... А ну, как вернусь, а моей Настюхи и след простыл...

Она натянуто улыбнулась, но лица не отвела, и он читал по нему, она знала, как по раскрытой книге.

Кирилл Иванович разжал руки. Глаза его вспыхнули, расширились.

— Стоило тебе получить от него письмо, и тебя словно подменили... Вот уж поистине: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она!»...

— Ну и напрасно, — миролюбиво возразила Настя, — если ты разделяешь точку зрения Пушкина, тогда жди, когда я привыкну к тебе... А впрочем... — она не договорила, смешалась, слегка зарозовела от того, что собиралась сказать.

Кирилл Иванович нахмурился.

— А впрочем, — подхватил он, — я ничего не обещала, и вообще меня уже грызет раскаяние. Верно? Или почти верно?

Он ждал ответа.

— Нет, неверно. Просто у меня такое ощущение, будто я блуждаю в потемках...

— Вот тебе раз! Так обопрись на мою руку.

— С удовольствием... Чтобы пойти поужинать с тобой! — проговорила Настя, стараясь все превратить в шутку. — Выйди, пожалуйста, мне нужно переодеться.

Он направился было к двери, но вернулся, опустился в кресло, вытянул свои длинные ноги с таким видом, словно собирался засесть здесь надолго. Настя запротестовала.

— Нет, выслушай меня! — упрямо потребовал Кирилл Иванович. — Я тебя за язык тянуть не буду, а свое выскажу. Сядь!

Она покорно села на свободный стул у стола, вдруг вспомнив, как сидела два года назад на поваленном дереве в лесу, и у него тогда было такое же взволнованное лицо...

— Так вот... я споткнулся о тебя, как о камень. Вчера с радостью думал, что отныне между нами все ясно. Ан нет... Не виню тебя, понимаю, почему ты мечешься, и все же должен сказать тебе: сын будет жить с нами, он привыкнет ко мне, поверь слову... Герой рук на себя накладывать не станет. А вот я, — он запнулся, — я очень запросто могу свихнуться... Ты догадываешься, что я имею в виду? — строго спросил Кирилл Иванович, не спуская с Насти глаз. — Очевидно, слыхала в редакции, что я там вишу на волоске? — тихо добавил он.

Побледневшее лицо его выглядело страдальческим.

— Слыхала, — так же тихо призналась она.

— Я не пугаю тебя, — продолжал он, — меня пока еще свалить трудно... Или, может, тебя останавливает то, что я могу быть уже не тем всесильным Кириллом Ивановичем?

— Представь, я совсем позабыла про разные слухи... Да и какое это имеет значение?..

Кирилл Иванович неестественно кашлянул, точно осадил ком в горле, вскочил на ноги.

— Ну, спасибо, дружок, утешила. Рука — не рука, а мизинец твой, считаю, в моих ладонях... Ладно, я пошел. Не задерживайся!

Настя, как сидела, так и осталась сидеть. Жесткие прямодушные слова Кирилла Ивановича о сыне и муже больно хлестнули по самолюбию, в них ей послышалась правда. А раз так — к чему усложнять положение? Видно, судьба! Встретились два человека и никак не могут разминуться...