Больше всего Женька любил убегать в глубину парка, в гости к сашию Леониду. Тот был вообще-то не очень добрым существом. Любил поехидничать. Гонял из парка забредших туда жителей обоих королевств, пугал их. Но юного принца принимал хорошо. Рассказывал ему всякие истории про старину, учил играть на свирели и на самодельной скрипке…

А однажды принц Женька встретил у сашия девочку, она играла со стариком в шахматы (ювелирной работы фигуры на доске из черного дерева и перламутра).

Сперва Женька и девочка недружелюбно уставились друг на друга. Но потом ничего, познакомились. Даже подружились, несмотря на то, что она оказалась принцессой враждебного Лилового королевства. Ну и пусть враждебного! Им-то, мальчишке и девчонке, что до той вражды? Девочку, кстати, звали почти так же, как мальчика, – принцесса Евгения, наследница Лилового престола.

Наследник и наследница гуляли по чащобам парка, делали всякие открытия… И наконец пообещали друг другу, что они друзья на всю жизнь.

В общем, ничего нового, про такие дела написано немало драм и трагедий.

Они доверяли друг другу свои самые сокровенные секреты. Этими же секретами они делились и с сашием Леонидом. Тот умудренно кивал заросшей головой, взгляд его был понимающим.

Понятное дело, Женьки поклялись друг другу, что не будут расставаться никогда-никогда.

Для этого нужно было добиться мира между Оранжевым и Лиловым королевствами. Женьки пошли к отцам-королям: хватит воевать! Хватит, чтобы люди клали головы неизвестно за что.

Оранжевый король Роман терпеливо выслушал своего сына. Даже покивал. Потом сказал, что понимает его чувства. Но есть долг наследника престола, который выше всяких личных переживаний. И потому наследник не должен больше встречаться с враждебной принцессой, а должен ее ненавидеть.

А лиловый король Ромуальд просто наорал на дочь – он был псих…

Тогда Женьки убежали из дома и укрылись в заброшенной крепости на краю пустыни под названием Кактусовая падь…

Конечно, оба короля выступили в погоню. Каждый с многочисленным войском. Эти войска сошлись у стен крепости.

А Женьки с главной башни прокричали своим отцам, что взорвут крепость и себя, если короли не подпишут договор о мире… Там, в крепости, был в подвалах порох.

– Вот тут мы с Маргаритой остановились, – призналась Настя. – Где выход из положения? Воевать короли уже привыкли, жизни без этого не мыслили. Но не могут же они позволить, чтобы их дети в крепости взорвались и сгорели…

– Могут, – вдруг негромко сказал Арунас из-за грифа виолончели. И мы все посмотрели на него. А он смотрел перед собой. Влажными и очень темными глазами.

– Запросто могут, – сказал он. – И даже обрадуются. Потому что зачем им такие… Женьки, которые не хотят войны. Они же, короли-то, не могут не воевать, это вся их жизнь. Да и генералы не позволят им, чтобы сделался мир. И саший этот.

– Почему? – хором изумились мы.

– А вы не поняли? – горько спросил Арунас. – Он же главный генерал-агент. Он там нарочно жил в парке, чтобы разведывать дела обоих королевств. И короли приходили к нему и за одним столом планировали битвы. Они друг с другом давно договорились. Даже знали заранее, сколько в каком бою надо положить солдат, чтобы сохранить военное равновесие… Потому что война им была выгоднее мирной жизни. Оружием можно торговать, мирных жителей держать в страхе…

Мы молчали. Мне почему-то не по себе сделалось. Арунас говорил не только про сказку…

А он потерся щекой о гриф и тихо закончил:

– А Женек саший приманивал нарочно. Чтобы сдружить их и потом подтолкнуть: убегайте! Чтобы они погибли. Он же понимал: когда они вырастут, воевать не будут, а ему, главному генералу, зачем мирные короли?

Мы помолчали опять.

Ивка спросил:

– А что же тогда с принцем и принцессой? Погибнут?

– В этой сказке-то? Не знаю… Пусть улетают на воздушном шаре в дальние дали…

– В безлюдные пространства, – вдруг сказал Николка.

Настя сидела насупленная. И наконец мотнула волосами.

– Нет. Нам хочется, чтобы конец был счастливый.

– А этот… в общем-то, ведь тоже не очень несчастливый, – неуверенно сказал Арбуз.

– Все равно… не такой…

Арунас устало проговорил:

– Как хотите. Только в сказках тоже должно быть по правде.

– А королевства, значит, пускай воюют дальше? – спросил Вячик.

– Не знаю, – совсем уж тихо отозвался Арунас. – Не я ведь пишу эту сказку.

Больше мы о Сказке двух королевств не говорили. Гроза к тому времени кончилась. Солнце выкатилось. Хорошо так сделалось, когда мы вышли в свежесть и мокрую траву.

Хотя внутри у меня осталась какая-то заноза…

На следующий день мы опять оказались в старом доме. Сперва думали, что не будем заходить – пойдем до мраморных девочки и мальчика и дальше. Но Динь-Дим виновато сказал:

– Я вчера там гномика потерял. Сунул в карман, а он, наверно, вывалился.

Гномика мы нашли быстро. Он застрял в широкой щели между половиц. Динь-Дим заулыбался, зашептал ему что-то. Можно было идти дальше. Но Арунас, конечно же, опять облапил виолончель и устроился с ней на табурете. И мы знали: придется подождать минут десять. И не надо торопить. Может быть, в Арунасе в это время какая-то внутренняя музыка.

Мы тоже присели кто где…

Настя глянула на Арунаса и вдруг сказала:

– Мы с Маргаритой вчера советовались. И с Демидом, и с Алессандро. Синьор сказал, что в том конце… ну, который Нэлик придумал, есть это… рациональное зерно. И логика… Наверно, так и сделаем… А Демид говорит, что хочет, чтобы принца Женьку играл Алька…

– Этого мне еще не хватало!

Вячик изогнул в улыбке губы.

– А принцессой будешь, конечно, ты?

– А может, ты знаешь другую девочку?.. Ну, если хочешь, играй принцессу сам.

Вальдштейн фыркнул так, что с губ полетели брызги.

– А мне-то за что такое наказание? – спросил я страдальчески. – Не буду я принцем. И никем…

– Будешь, никуда не денешься, – позлорадствовал Вячик. – Демид умеет убеждать.

Но я решил, что не поддамся никаким убеждениям. И слегка успокоился. И повернул разговор на другое:

– Надо еще про ремонт думать. Почти полсцены обгорело…

– А когда отремонтируем, тут же кто-нибудь подожжет снова, – вставил Арбуз. Он здраво смотрел на вещи.

Тогда меня осенило!

– Знаете что?! Давайте предложим Демиду устроить театр здесь! Не такой уж большой ремонт нужен! В главной комнате сделаем зрительный зал. И для мастерских есть помещение, и для костюмерной…

– И даже для буфета, – сказал Арбуз.

– Я же серьезно!

– Кто сюда будет ходить? – хмыкнул Вячик. – В такую даль.

– Кто захочет, пойдет!

– Ну, и поджигатели найдут сюда путь, – хмуро сообщил Арбуз. – Дело нехитрое.

– Нет, они не пойдут. – Я сказал это уверенно. Чувствовал: Дорога злых людей сюда не пустит. Она за пределами Озма. Но как объяснить это ребятам?

Динь-Дим потискал в кулаке гномика и проговорил с непривычной хмуростью:

– Нельзя, чтобы сюда ходило много людей. Тайны не будет, и все затопчут.

Да, он был прав. Я про это не подумал…

– Ну… давайте тогда, чтобы здесь проводить репетиции. Будет как бы тайный театр. А спектакли – в городе, в разных школах и клубах… Демиду-то и всем, кто в театре, сюда можно приходить, они же не чужие…

Арунас оторвал щеку от грифа виолончели и покачал головой:

– Не-а, не получится… То есть здесь-то все получится, а там все будет по-другому. В сто раз хуже…

– Почему? – сперва не понял я.

– Разные же места… здесь и там. Здесь-то все получается. Даже у меня…

Мы мигали от непонимания.

– Не верите? – насупленно сказал Арунас. – Вот, смотрите тогда… Раньше я никогда не умел играть, а тут…

Арунас слез с табурета, осторожно положил виолончель. Сходил в угол, где пылились мандолины и домры. Вытащил из-под них длинный смычок.