– Совершенно верно, капитан. Так что логика не дает нам выбора. Нужно попытаться.

– Согласен. Возражения? Маккой? Зулу? Ухура? Чехов?

Все промолчали.

– Хорошо. Мистер Зулу, продублируйте нашу траекторию в обратном направлении. Полагаю, гиперфактор 2.

– Правильно, сэр. Готов выполнить ваше приказание.

– Выполняйте.

Звездная радуга – результат выхода корабля на релятивистскую скорость – всегда впечатляющее зрелище, но здесь, при огромной концентрации звезд, оно просто ошеломляло. Однако в этот раз зрители не выразили восторга: все ожидали увидеть внезапное изменение картины неба, что означало бы возвращение на территорию Федерации.

Однако ничего де менялось.

– Время, мистер Спок?

– Миновали пункт вхождения 2,7 секунды назад, капитан.

– Тогда почему.., мистер Чехов, насколько точно воспроизведена траектория при реверсе?

– Максимальная ошибка двести километров.

– Спок, могла ли аномалия быть меньше? Или мы просто промахнулись?

– Все возможно, капитан. Начиная с седьмой, по которой у нас есть полная информация, все были больше пяти тысяч километров в диаметре. Так что судите сами.

– Да, действительно, все возможно. Мистер Зулу, верните нас снова назад.

Все пять попыток закончились неудачно, и после каждой воцарялась все более гнетущая тишина. Запуск серии зондов дал тот же результат: в отличие от первого, ни один из них не исчез.

Внезапно кто-то рассмеялся. Это был энсин (*Энсин – младшее офицерское звание.) Ростофски, один из новичков в экипаже. Будучи другом семьи Чехова, он большую часть времени, свободного от вахты, проводил рядом со штурманом, убеждая того, что от акцента можно избавиться, если как следует постараться.

– Что вас так позабавило, энсин? – спокойно поинтересовался капитан.

– Ничего особенного, сэр. Просто подумал, что скажет доктор Крэндалл, когда узнает.

Кирк невольно улыбнулся, но тут же опять стал серьезным. Покачав головой, он повернулся к Споку.

– Ваше мнение, мистер Спок? Куда подевалась аномалия.., так называемая аномалия?

– Неизвестно, капитан. Она может быть где угодно. Возможно даже, вообще прекратила существование. Без гравитационной турбулентности, обычно ассоциируемой с аномалиями, обнаружить их невозможно.

– Наши шансы отыскать ее?

– Также неопределенны, капитан. Для произведения необходимых расчетов нет базовой информации. И еще одно. Должен отметить, что даже если нам удастся обнаружить аномалию, нет никакой гарантии, что она вернет нас к исходному пункту.

– Но это же наш единственный шанс.

– Единственный шанс, о котором мы знаем.

– Поправка принимается. – Кирк нажал кнопку вызова инженерной рубки.

– Мистер Скотт, на мостик.

– Есть, капитан, через минуту. Цепь в одном из транспортеров.., нужно немножечко...

– Немедленно, мистер Скотт. – Пауза длилась не больше секунды.

– Есть, капитан, уже иду, – последовал ответ.

Кирк поднялся, прошел в исследовательскую рубку, бросил взгляд на мерцающие экраны дисплеев, которые ни о чем не говорили ему и казались физическим продолжением мозга Спока, так быстро удавалось вулканцу вызывать требуемую информацию и интерпретировать ее.

– Что будем делать с Крэндаллом, Джим? – спросил Маккой, подходя к ним. Кирк вздохнул.

– Решим попозже, Боунз. Когда приготовишь для него успокоительное. – Двери турболифта с шипением отворились, и на мостике появился главный инженер Монтгомери Скотт. Увидев звездный туман, заполнивший передний экран, он слегка запнулся и качнул головой. Кирк вкратце обрисовал ситуацию, а затем спросил:

– Скотти, у тебя все в порядке? Путешествие у нас веселое, у тебя там гайки не разболтались?

– Насколько я знаю, нет, капитан. Контурная цепь одного из транспортеров немного.., но причина не в том, о чем вы только что говорили.

– Хорошо, джентльмены. Я готов выслушать ваши предложения. Любые. Мистер Спок? Несколько минут назад вы сказали, что так называемые аномалии являются чем-то иным, а не природным феноменом и что последние события подтверждают это. Разъясните, пожалуйста.

– Конечно, капитан, обязан еще раз указать, что подтвердить это сейчас невозможно, как, впрочем, и почти все, с чем мы пока сталкивались, изучая это явление.

– Понятно, Спок. Продолжайте.

– Слушаюсь, капитан. Первое. Если мы допустим, что феномен сознательно создан разумными существами, тогда можно признать, что для этого у них должна была существовать причина. Второе. Наиболее явной причиной, с учетом единственного общего для всех аномалий качества, является обслуживание транспортных потребностей.

– Достаточно логично, Спок, – сказал Маккой, – но вы, по-моему, говорили, что причина, по которой вы считаете их искусственными, является как раз нелогичность поведения.

– Верно, доктор, но позвольте мне продолжить. Если допустить, что их значение – транспортация, то логически следуют два следующих предположения. Первое: в устройстве этих явлений должна быть предусмотрена некоторая последовательность. И второе: они должны быть легко доступны, а не располагаться в центре такой гравитационной турбулентности, которая способна разнести на кусочки любой корабль.

– Если только, – вставил Кирк, – они не спрятаны намеренно. Располагай Федерация чем-либо подобным, с помощью чего можно было перемещать корабли, скажем, в Империю Клингонов, причем мгновенно, то первым делом такую штуковину хорошенько спрятали и постарались устроить так, чтобы затруднить доступ к ней для всех остальных.

– Верно, капитан, но при этом можно допустить, что эти аномалии созданы единственно для военных целей. Надеюсь, что создатели столь хитроумных приспособлений, явно действующих на принципе использования чистой энергии, были выше подобной нелогичности.

Кирк слегка улыбнулся.

– Многие придерживались такого же мнения в отношении гиперпереходов, пока не встретились с ромуланами и клингонами. Но продолжайте, мистер Спок.

– Спасибо, капитан. Вы ведь помните, что все зонды, перемещенные другими аномалиями, за исключением одного, появлялись на расстоянии не более пятисот парсеков. В среднем же – 98,37. А вот "Энтерпрайз" оказался отнесен по меньшей мере на несколько миллионов парсеков аномалией, которая не обладала таким признаком, как гравитационная турбулентность.