И откуда у Джека эти желания?

Палец его неторопливо прошелся вдоль чувствительной кожи, выискивая самые чувствительные точки с небывалым мастерством. Дыхание супруга щекотало кожу Эльзы, заставляло ее смущаться чуть больше, чувствовать острее… Это сладостное покалывание между ног, это чувство, что возникает где-то в животе.

Он укусил ее за ухо. Больно, но в то же время слишком аккуратно, чтобы оставить след. Должно быть, Джек понимал, что не должен оставить на Эльзе и единой отметины, чтобы обречь ее на кутание в закрытые платья в столь жаркую погоду… Но юноша понимал и что соблазн слишком велик.

Эльза уже чувствовала его возбуждение и в нетерпении сжимала ладони в кулаки. Холодная плитка не освежала ее мыслей, не гнала прочь порочные образы из головы. Девушка осторожно подалась назад, почувствовав, что ласки Джека потеряли силу. Он отпустил ее, так и не закончив…

– Позвать служанку? – спросил юноша, вздохнув.

В его голосе отчетливо слышалось недовольство… Но молодой правитель слишком умен, чтобы позволить желаниям взять верх. Он не может опоздать на встречу с братом и тем самым дать ему повод для очередной жалобы отцу… Джек оскалился, но заставил себя отвернуться от жены.

– Нет.

А ведь она успела забыть усталость…

Как же Катерина ненавидела ожидание… О, каждой клеточкой избалованной девичьей души, каждой клеточкой своего идеального тела. Королева в очередной раз посмотрела на часы, чьи стрелки ходили слишком громко, и отвернулась к мужу. Ее изящные пальцы с кошачьей грацией прошлись по подлокотнику кресла, выбив из него противный стук. Катерина знала, что этот шум раздражает супруга.

Как жаль, что она не привыкла считаться с его мнением.

Эти гадкие стрелки перемещаются с треском. Они кричат о каждой потерянной впустую минуте, о каждой секунде, что затерялась в прошлом. Королева ненавидела эти часы, эту комнату и человека, что уютно устроился прямо за ее спиной. Кресло будущего короля оказалось не таким роскошным…

Массивную деревянную спинку украшал гладко отшлифованный слон. Нет, это животное не было символом дома, но Бертрам избрал его своим покровителем, тварью, что представляет его пред другими людьми, семьями... «Слоны сильные, они дружелюбны с виду, но стоит разозлить их, как ты уже затоптан. Слоны помнят обиды годами, не выкидывают их из головы, но ждут, ждут удобного момента, чтобы выместить злость на том, кто этого заслужил».

Джек же советовал брату выбрать страуса своим символом. Внешнее сходство казалось очевидным… Большие карие глаза, несуразно высокий рост и тонкая птичья шея… Но даже не это натолкнуло Джека на столь удачную аналогию. Он припомнил брату его трусость, откровенную глупость во многих вопросах и высоко задранный нос, что имел отцовскую горбинку. Да, Бертрам похож на страуса, что тянется к кормящей его руке лишь за тем, чтобы так неосмотрительно клюнуть ее.

– Да где его носит? – спросил будущий король, в очередной раз откинувшись на спинку кресла.

Катерина нервно повела плечами. Она громко цокнула языком, тем самым сообщая супругу, что не потерпит жалоб. В большинстве своем их беседы проходили именно так… В молчаливом созерцании друг друга. Других у королевской семьи просто не было. Бертрам не мог заинтересовать молодую жену чем-то из своей скучной жизни, а Катерина не желала вести с ним лишних разговоров.

Да и можно ли назвать их семьей?

Супруги давно спят в разных кроватях, стараются не пересекаться лишний раз и даже не сидеть рядом за обедом. За несколько лет брачной жизни оба поняли, что несовместимы… Одному жить рядом с другим сложно, словно полярному медведю в знойной пустыне. Катерина демонстративно отвела взгляд к двери, надеясь, что Джек не задержится ни на секунду.

Он же знает, как сильно она ненавидит ожидание! Знает! Знает, как Катерина ненавидит других женщин и как ей тошно от молодых и хорошеньких королев… Девушка закусила губу. Джек не сказал ей о том, что собирается жениться. Неужели так сложно было рассказать об истинных намерениях срочного отъезда? Или он сделал это назло ей, чтобы проучить?

Катерина, что до ужаса любила собственную персону, сразу же решила, будто так оно и есть. Джек просто надеялся, что заставит ее ревновать, лезть на стенку от злости. Но нет, королева решила, что не покажет ему своих истинных чувств. Пусть мальчишка решит, что ей нет никакого дела…

Но Джека совсем не волновали ее чувства. Он неторопливо застегивал пуговицы дорогого одеяния, расшитого золотыми нитями. Они сплетались друг с другом, превращаясь в диковинный орнамент из цветов и листьев. Шервани – так называют одеяние Джека. Эльза описала бы его как цветастый пиджак без рукавов, доходящий до колен… Под него супруг надел штаны, что удивительно сильно обтянули его стройные ноги со слегка крупноватыми икрами.

Королеве почетно вручили сари. Замысловатое платье, что на самом-то деле являлось лишь куском дорогой ткани. Его обернули вокруг талии Эльзы, закинув остаток ей на плечо. Под низ служанки помогли девушке надеть короткую юбку, чтобы ту не смущало ощущение свободы, и странную рубашонку без рукавов.

Одеяние Джека было синим.

Позже Эльза узнала, что у его народа этот цвет обозначает силу и мужественность, борьбу со злом и несправедливостью. Но цвет этот, к несчастью, облюбовали бедняки… Слугам казалось странным, что их принц позволяет себе носить те же цвета, что и неприкасаемые. Словно Бог поравнялся с человеком, со смертным…

Платье Эльзы было оранжевым. Цвет был сочным, как солнце на небосклоне, но чуждым белизне кожи своей носительницы. Он не подходил к ее глазам, не сочетался с этими маленькими аккуратными губами… И служанки видели, но ничего не сказали. Они лишь нарумянили щеки иноземной королевы, надеясь, что так смогут скрыть ее бледность. Этот цвет означал верность своему мужчине и женственность, покладистость супруги… И платье это выбирал сам Джек.

Он даже не постучался.

Зашел так легко, вновь почувствовав себя хозяином… А служанки опасливо поклонились и убежали, не поднимая голов. Юноша улыбнулся, взглянув на жену. Она так мила, но так нелепа в чужеземном наряде. Странно было видеть столь бледную персону в платье, что принадлежит смуглокожему народу.

– Вижу, ты готова, – громко произнес Джек, когда дверь за гувернанткой захлопнулась. – Похвальная спешка.

– Это не мой цвет, – тихо ответила королева.

– Может, тебе просто нужно постараться, Эльза, – так же тихо произнес супруг.

Он недолго стоял в стороне от нее. Сделав два шага вперед, принц уничтожил расстояние, что отделяло его от супруги. Холодные пальцы аккуратно сжали ее острый подбородок. Королева догадалась, что юноша осматривает ее шею. Надеется не найти на ней следов от собственных укусов.

– Здесь так принято…

– Ходить в неудобных нарядах? – спросила Эльза, опустив взгляд.

– Слушаться мужа, – раздражаясь, ответил юноша.

Он сжал ее подбородок чуть сильнее, но лишь на мгновенье, чтобы медленно отпустить. О, Катерина! Если бы не она… Джек мог бы сорвать с Эльзы наряд, повалить ее на пол и унять порыв той страсти, что закипала в нем все сильнее. Чем дольше желание томится внутри, тем яростнее будет его выход, тяжелее станет развязка, день, что последует за ней по пятам.

Юноша торопливо взял королеву за руку и резко дернул ее за собой. Послышался скрип новых туфель, что касаются начищенного пола. Вся нежность юноши осталась где-то там, на старом корабле, что ожидает королевскую семью в порту в надежде на новое путешествие. Эльзе хотелось закричать, ведь она вновь почувствовала угрозу, исходящую от Джека… Но никто не придет.

Эльза не глупа.

Она заметила все эти сочувствующие взгляды местных девиц и кивки слуг, что трудятся в замке. Они понимают, что происходит, знают истинную натуру Джека так, как не знает ее никто иной. И от этого девушке было так страшно, что кровь в ее венах превращалась в густую вязкую жижу, отказывалась бежать, не давала больше сил… Ноги не слушались Эльзу, они шли за Джеком, подчиняясь только ему одному.