– Мы уже решили, что вы не появитесь! – состроив скорбную задумчивую улыбку, произнесла Катерина.

– А так можно было? – еле слышно спросил Джек.

Он нахмурился, отпустив руку жены, но после пожалел об этом. Хотелось сжать ее ладонь крепче, чтобы ощутить это чувство… Принадлежности. Он – ее, она – его. Навеки. Ведь они дали клятву перед народом, поклялись друг другу и самим себе. Да, в эту минуту, ему нужно было вспомнить об этом.

– Вы пропустили ужин, но это ничего… Мы вам кое-что принесли, – протянул Бертрам, улыбнувшись.

Для Джека такое внимание было странным, но смутное понимание происходящего уже валялось в его голове. Эльза же принимала такое обращение за простую братскую заботу. С первого взгляда она решила, что между родственниками не все гладко, но сейчас… В конце концов, в семье не должно быть разлада.

– Это так… – начала Эльза.

– Неуместно, – закончил Джек.

Бертрам не удивился столь резкому ответу, а Катерина недовольно сморщила нос. Она не привыкла, чтобы Джек обращался с ней так грубо. Девушка осторожно поднялась со скамейки, на которой сидела уже долгое время, заставила себя прикрыть глаза, стараясь не выдать гнева.

– Забота кажется тебе неуместной?

Да.

Наверное, когда живешь во дворце, полном слуг, забота со стороны равных кажется тебе странной. Каждый раз, когда Катерина порывалась вытереть сыну нос или убаюкать его, сменив няньку, Джек только удивлялся. Он никогда не думал, что можно питать к ребенку, к человеку такую любовь…

Ему только предстоит получить ее, словно в награду за те года… Года, проведенные на войне, за те дни, что он пролежал среди подгнивающих трупов, прикинувшись почившим. Но будущее не творится само по себе, его создает сам человек. И Джеку еще предстояло выбрать путь… Как и Эльзе.

– Тише, братец, тише. Мы принесли пряный чай, прямо как ты любишь, – поднявшись, вступился Бертрам.

– В такую жару? – спросила Эльза.

Она старалась улыбаться, но обстановка не желала остывать. Девушка не видела глаз супруга, но знала, что взгляд его впечатан в лицо старшего брата. Напряжение нарастало, пока тишина висела в воздухе, словно топор палача. И даже самая милая из улыбок Эльзы не могла прогнать его прочь…

– Мы подумали, что вы замерзли, – пропела Катерина.

Именно пропела. Голосок ее стал таким медовым, губки аккуратно сложились в трубочку, словно при поцелуе. Джек на секунду прикрыл глаза… Катерина знала о его силе, но Бертрам… Бертрам мог слышать про Эльзу, но поверил ли он услышанному? Братец, конечно, был неисправимым трусом, но не дураком. И черт его знает, кто увидит правду в похожей истории.

– Вы же ходили к реке, да? – спросил старший из братьев. – Купаться.

– Да, – соврал Джек. – Благо, что погода позволяет.

Катерина снова улыбнулась.

О грубости Джека словно бы и забыли, и тихая семейная беседа начала расцветать, как роза в королевском саду. Эльза смертельно устала за день и надеялась, что покои окажутся пусты, что она сможет обездвижено упасть на высокую кровать и потеряться в чертогах длительного сладкого сна… Но ей не повезло. Да и Джеку, видимо, тоже не нравилось общество братца и его супруги.

Юноша прошел вперед и уселся на подушку, кинутую на пол вместо стула. Супруга последовала его примеру. Она придержала подол юбки, усаживаясь на подушку, так любезно предоставленную ей. Катерина и Бертрам сели напротив, чтобы поддержать молодых супругов. Наследник престола отважился взять еще горячий чайник и разлить чай по маленьким чашечкам.

Посуда оказалась самой простой, сделанной из глины, чей цвет напоминал Эльзе копоть. Странно, но чайник блестел, словно его покрыли прозрачным лаком… Светловолосая королева пододвинула к себе кружку и сделала мелкий глоток. Пряный чай обжигал язык, грел, словно внутрь тебя заливали жидкий металл. Эльза заметила, что на маленьком каменном столике лежала глиняная тарелка, на которой красовались ломтики разнообразного сыра и пара капель меда.

– Как хорошо, что вы все-таки выбрались на улицу! – заметила Катерина, отпив чаю. – Но вы же помните о завтрашней вылазке?

Эльза посмотрела на супруга.

– Какой вылазке, Катерина? Хочешь опять выехать за лечебной грязью, чтобы кожа перестала шелушиться после загара? – спросил Джек.

Девушка одарила его самым холодным своим взглядом. Впрочем, темноволосая королева давно уже поняла, что в ответ на любую свою любезность получит только колкость. Бертрам не вступился за жену, и Эльза заметила, что по его губам прошлась тень улыбки. Может быть, между ними не все так хорошо, как казалось?

– Мы собирались пройтись до речного храма, – продолжил Бертрам. – Эльза, вы когда-нибудь катались на верблюдах?

Королева опешила. Какой резкий поворот беседы… Джек припал к своей кружке, громко поглощая жгучий чай. Нет, он уже не был таким горячим, но перец жег щеки и губы, заставлял нос гореть красным румянцем. Наверное, такой чай хорошо пить в холодную погоду, когда кончики пальцев немеют, а волосы и ресницы покрываются сосульками. О, в Эренделле бывают такие деньки…

– Я не…

– Она не пойдет, – закончил за Эльзу Джек, гадко улыбнувшись. – Завтра мы отплываем домой, братец.

Чашка Катерины с лязгом опустилась на стол. О, нет… Она не может так просто потерять верного ей пса. Ведь именно таким Джек и был в ее глазах несколько прошедших лет. Жаль, что импульсивная королева и не заметила, что и сама была игрушкой в его тонких бледных пальцах.

– Так скоро?

Эльза не ответила, но Бертрам задал вопрос именно ей. Она видела это во взгляде, направленном точно в голубые, словно лед глаза. Девушка вновь подняла кружку, сделав небольшой глоток. Она надеялась спрятаться за ней от разговора, в котором должен был участвовать лишь ее супруг.

– Да, домашние дела ждут…

– Я-то думала, что твой дом здесь, – прошипела Катерина ответ.

Она даже не пыталась прикинуться незаинтересованной. Наверное, в тот момент в сердце к Эльзе и попало подозрение… Что, если Джека и Катерину связывает что-то более глубокое? Но в тот злосчастный миг Эльза не стала развивать эту мысль. Она забылась, поглощенная тысячью другими.

– Нет, больше не здесь, дорогая сестра.

Юноша и прежде звал ее так, но лишь после серьезной ссоры.

– Куда же вы так спешите? – спросил Бертрам, отставляя чашку. – Море не покроется льдом еще несколько месяцев, да и грозовой сезон не скоро.

– В Эренделле нет правителей, кроме нас, разумеется…

Бертрам нахмурился, вновь припав к своей чашке. Ему не нужно было напоминать о том, что отец собирается жить долго… Но Джек не упустил шанса напомнить. Он знал, сколь сильно брат жаждет сесть на трон, как горячо жжет его желание власти. Фридрих и сам это понимал, видел таящуюся в сыне угрозу, но не мог отказаться от наследника лишь из-за своих подозрений.

Наследник престола поднялся с места, подав руку Катерине. Девушка хотела встать сама, но не решила оттолкнуть супруга на глазах Эльзы… Чужестранки, что увела из ее рук самую любимую из игрушек. Королева тряхнула темными гладкими волосами, улыбнулась Джеку, словно ничего и не случилось…

– Не стоит принимать решение второпях, – произнес Бертрам.

– Может быть, вы успеете передумать? – спросила темноволосая девушка.

Эльза отвела взгляд, понимая, что она ничего не может решать. Здесь Джек раздает приказы, и когда прозвучат его слова, «Невинность» покинет порт и вернется в родные воды. Только юноша мог решать судьбу своей супруги, судьбу королевства, что получил в руки так недавно.

– Нет, – ответил Джек, когда дверь открылась перед незваными гостями.

 Ваше высочество, я приношу глубочайшие… Глубочайшие извинения, – пробубнил Вильгельм, кашляя.

Тяжело было вот так просто стоять над постелью больного и смотреть за тем, как его ослабевшие губы шепчут слова, которых не нужно произносить. Эльза понимала, что он не делал этого намеренно, но легче от понимания не становилось. Джек бушевал, точно самая черная из грозовых туч. Слова его, словно гром, словно молнии… Они лились дождем брани на головы слуг.