– Не испытывай мою волю, – шепнул он.

Девушка осторожно облокотилась на перила. Лучше бы он крикнул на нее, лучше бы побольнее задел, чтобы заставить замолчать, не упростить ей задачу… Катерина поняла, что Джек тратит последние силы на то, чтобы сдержаться от громкого окрика. Тандо с такого солидного расстояния почти не расслышал любимого дядю, прячась в кустах, но выражение его обычно смеющегося лика ребенку не понравилось. Он понял, что хочет уйти как можно дальше, но теперь уже не может.

– Да разве я не права?

– Ты не знаешь ни ее, ни меня, Катерина.

– Знаю! – выкрикнула она, не сдержавшись. – Я долго тебя знаю! Лучше, чем она, чем кто бы то ни был, Джек!

О, юноша хорошо знал это состояние своей бывшей любовницы. Девушка свирепо глянула на маленькую красную птичку, сидевшую недалеко от нее. Алое перо выпало из стройного ряда ему подобных, приземлилось на мощеную гравием дорожку. И только тогда ребенок решил пройти за ним, вынырнуть из тени.

К добру или нет… Но никто не заметил маленького принца, удалявшегося от беседки. Тандо подобрал находку и тихо ушел во дворец, так и не дослушав ссору двух любимых им родственников. Он не очень-то любил находиться рядом с матерью в такие напряженные моменты, и предпочитал коротать время в более спокойных местах, занимаясь любимым досугом.

– Если я спал с тобой, это не значит… Не значит, что ты знаешь меня. Это даже не значит, что я любил тебя, Катерина.

Боль отразилась на ее красивом лице.

Удивительно, но у Катерины Фрост было сердце, которое можно разбить на тысячу ледяных частей. Джек громко цокнул языком, смачивая пересохшие от ветра губы. Он посмотрел вдаль, заметив там освещенную солнцем гору, отблеск снега, отражавшего яркий дневной свет. Холодок снова пробежал по спине темноволосой королевы. Как же это… Гнусно.

– Но ты же…

– Не важно, что я говорил, – ответил Джек. – Господи, Катерина, ты же понимаешь, что я даже не говорил ничего серьезного, ничего более-менее правдивого. Я развлекался. Между нами не было…

– Я родила от тебя сына!

Ее голос пронесся над головой Джека, и тот сморщился от неприязни. Она словно оскорбила Джека. Крик Катерины был до жути неприятным, полным боли и раздражения… Девушка осторожно глянула на Джека, надеясь вызвать жалость. Но юноша только стыдливо отвел глаза. Что он может ответить? Неужели Катерина считала, что Джек так и не догадался, столько лет проведя рядом с ребенком, внутренне похожим на него как две капли воды.

– Он сын Бертрама, – только и ответил Джек. – И как бы там ни было…

– Ты мне отвратителен. Как ты можешь? Как ты мог столько лет… Использовать меня в своих целях? Разве…

– Разве мы не пользовались друг другом?

Тут Джек был прав.

Ему-то всегда казалось, что Катерина только избавляется от скуки, играя с ним в запретные игры. На самом же деле привязанность ее была куда глубже. Джек осторожно вздохнул. Он успел остыть, но гнев снова набирал силу, вскипая в груди будущего короля. Главное – не делать глупостей.

– Но я люблю тебя. Я ради тебя готова была…

– Готова была сделать что? – спросил Джек, прищурившись.

Катерина замолчала. Она собиралась с силами, готовясь нанести жестокий удар. Ей было больно, мучительно больно объясняться с ним в таком тоне… Девушке это казалось предательством, жестоким только потому, что совершено по отношению к ней. Катерине-то виделось, что она непоколебима и прекрасна в своем величии, что никто не смеет сдвинуть ее с места, убрать на второй план…

– Жаль, что она осталась жива, – громко произнесла девушка.

Джек взглянул на нее.

Жестко, как коршун на прыткую серую мышь, что дерзнула пробежаться по полю, пока он сторожит его зоркими очами. Холодные искорки льда проскочили в серых глазах, и Джек злобно оскалился. Он считал, что заказчиком нападения на его жену была Катерина, что это только по ее инициативе Эльза нынче восседает в кресле для немощных, не может спокойно стоять, но услышать об этом было еще тяжелее.

– Я молилась, чтобы твоя прелестная женушка никогда больше не открывала своих бесцветных глазок, Джек, – шикнула Катерина.

– Замолчи…

– Надеюсь, что она уже не встанет на ноги, и ты всю оставшуюся жизнь будешь спать с калекой. Будешь вставать, понимая, что она обделалась, и пора звать горничную. Надеюсь, что в этом краю нет умелых любовниц, и никто не сможет спасти тебя от скуки, – продолжала она.

Взгляд Катерины изменился. Изменился до неузнаваемости. В ее черных очах горела ненависть, скопившаяся в дороге, пути в эту грязную страну снега и льда. Она презирала каждый метр земли под ногами, каждое счастливое и грустное лицо, что видела в этом проклятом местечке. Девушка вновь облокотилась о поручень, крепче впечатав в него острые красные ноготки.

– Твоя жена – отвратительна мне… И эта ее… Гнусная, запретная магия… Как и твоя, Джек.

Юноша не контролировал себя. Ледяные коготки цеплялись за каменистую поверхность, медленно ползли к Катерине… Он же просил ее замолчать, прикрыть рот хоть на минуту, и задуматься над тем, что должно случиться после столь резких высказываний. Но королева упрямо не желала молчать. Ей хотелось говорить, говорить, говорить, лить желчь и яд на бывшего любовника.

– Мы сейчас же уедем, и никогда больше не прибудем в эту страну, Джек… Я позабочусь, я пресеку все контакты с вашим захолустьем.

Сильный порыв ветра.

Он сбил Катеринину гневную речь, и сбил ее саму с ног. Девушка поскользнулась на веточке льда под своими ногами и не смогла уцепиться за перила, чтобы не упасть… Джек не успел среагировать, да он и не хотел бы успеть. Его предостерегающий вопль слился с отчаянным криком Катерины. Она кричала не от страха, но от обиды, не подозревая о том, чем кончится падение…

Королева перевалилась через поручень, и попыталась ухватиться за ближайший выступ. Скала нависала над мелкими обломками камня, и девушка теперь уже понимала, что, упав, она не поднимется обратно. Джек и правда двинулся вперед, намереваясь спасти бывшую «подругу», он хотел протянуть ей руку помощи, пока та держится за самый край, только…

Остановился.

Она разжала пальцы. Тело Катерины опустилось на каменные глыбы, острый край осколка скалы пронзил ее грудь. Красное платье не изменило цвета… Жаль, что Джек не видел ее взгляда в эту секунду. Он полон злости и отчаяния, полон гнева, но не страха. Ее Высочество успела улыбнуться в полете, словно посмеиваясь над своей неудачей, не веря в наступивший на хвост конец.

Тандо играл с красным птичьим пером, находясь неподалеку. Он теперь прятался к кустах опавшей сирени, и не обращал внимания на окружение. Молодой принц услышал громкий шлепок, уловил сквозь гул ветра. Но так и не понял, что причиной ему стала встреча его матери и холодного бездушного камня, покрытого солеными брызгами океана, что отделял ее от родного дома в дивной богатой стране.

Во сне она видела птиц.

Те летели к теплым берегам дальних стран, громко выкрикивая одобрения друг другу и людишкам, роившимся внизу. Перья сыпались с неба, словно дождь, и Эльза смеялась над «путешественниками». Сон выдался странным, но королеве нравилось чувство, охватившее ее в момент кульминации загадочного зрелища. Она словно сама летела вместе с косяком диких уток, проходя сквозь мокрые облака.

Разбудили ее не громкие шаги в полупустом коридоре, но скрип старой двери. Эльза уже спала в своей комнате. Слуги помогли ей лечь, и девушка даже смогла сама подтянуть ноги так, чтобы было удобнее спать. Единственное, чего ей сейчас не хватало – это Джека под боком. Джека в своей же кровати… Они ведь так долго не спали рядом, что девушка успела позабыть то приятное ощущение близости.

Впрочем, долго ждать ей все равно не пришлось… Эльза открыла глаза, только услышав скрип двери. Обычно ее сон не был столь чутким, но в эту ночь девушку мучали приятные сны, и та опасалась, что пробуждение после них будет неприятным, потому и спешила скорее от него отделаться.