Джек же супругу будить не хотел, но пальцы его тряслись, не слушались, сами собой вызывали этот шум. Юноша провел рукой по и без того взъерошенным волосам, вглядываясь в темноту. Его нижняя губа нервно подрагивала, пока мысли водили угрюмый хоровод страшных воспоминаний. Ведь если подумать… Катерина когда-то была его другом.

Катерина.

Сожаление только сейчас цапнуло Джека по горлу, заставив того сдавленно вздохнуть, пытаясь набрать больше воздуха в легкие. Она была красивой. Действительно, рожденной не в той семье, не в том месте. Когда Джек впервые встретил столь прелестную девушку, он сразу решил, что пальцы ее созданы для того, чтобы носить бриллиантовые кольца, а губы лишь для улыбок, поцелуев, для того, чтобы смеяться и говорить всякие милые глупости…

Но это только оболочка. Сожаление сменилось облегчением, стоило Джеку вспомнить о том, что супруга его брата не дружила с головой, и вполне могла убить Эльзу из ревности. Ведь это она подстроила покушение, это она искалечила соперницу. А что будет с несчастным Тандо? Джек лишь сейчас подумал о ребенке, которого никогда окончательно не признает своим. Неужели Бертрам будет заботиться о сыне с тем же вниманием, что его мать? Нет, этого никогда не случится…

– Как ты поздно… – шикнула Эльза.

Она оперлась на руки, чуть приподнявшись над подушкой. Сквозь пелену темноты девушка разглядела фигуру мужа. Потный лоб, дрожащие руки, растерянный взгляд… Все в Джеке выдавало величайшее в его жизни волнение. Правда, прошедший через ужасы поля боя, юноша не испугался вида трупа, разложенного на острых камнях, его пугало что-то менее материальное.

– Прости, – отрешенно ответил Джек.

Он торопливо расстегнул камзол, не решив звать в покои Владимира.

Джек кинул вещи на ближайшее к нему кресло, смерив жену каким-то недовольным взглядом. По крайней мере, Эльзе он показался именно таким. На самом же деле, Джек олицетворял сожаление, недовольство самим собой. Юноша думал о том, что делать дальше, как быть с женой брата, теперь пропавшей без вести. Ведь Бертрам не уедет, пока тело не найдут.

Конечно же, Джека никто не обвинит, не посмеют.

Простолюдины слишком осторожны для подобных обвинений, а королевские отпрыски слишком умны, чтобы создавать себе врагов среди знатных особ. Бертрам мог бы выдвинуть подозрения по собственной глупости, только не станет… Главное, чтобы Джек сам не начал винить себя в содеянном. Ведь он… Ведь Катерина упала лишь по собственной вине, из-за слишком сильного ветра.

Море неспокойно. Эльза видела грозовые тучи, собравшиеся где-то далеко над полоской воды. Белые всполохи молней разрезали небо, окрашивая его в еще более мрачные тона. Королева слышала отдаленный грохот, плеск волн о покоцанные скалы, и сердце ее невольно сжалось, когда особенно сильный разряд грома и ураганного ветра пронесся над головой.

– Тебе снова нехорошо? – спросила королева, отодвинув край тяжелого одеяла, набитого гусиным пухом.

– Нет… Я… Волнуюсь, – произнес Джек.

Когда юноша лег на кровать, Эльза вздрогнула, случайно задев край его теплой руки. Кожа мокрая. Словно на улице идет проливной дождь… После того, как все случилось, Джек еще долго лазал по краю каменистого берега, тщетно пытаясь обнаружить тело королевы, смытое волной. Он вымок, пропах солью, вырванной из морской пучины, солью, что вышла вместе с его потом… Королева была слишком тактична, чтобы сказать Джеку об этом.

Коронация приближалась, и девушка списала волнение мужа на близость этого события. Джек протянул руку и обнял жену за талию, притянув ее чуть ближе. Его холодные пальцы прошлись по волосам королевы, ощутив всю их мягкость. Наверное, сейчас ему необходима была ее нежность.

– Все пройдет хорошо, – шепнула королева. – Вот увидишь, Джек, на коронациях никогда не случалось ничего плохого.

Вранье.

Ее собственная окончилась ужасно, была самым худшим из дней, пережитых молодой королевой, раскрытием страшного секрета, неудавшимся побегом и разбитым сердцем сестры. Впрочем, Анна быстро восстановилась после горького обмана и перескочила в другие руки, более заботливые, но менее нежные…

– Наверное, – протянул Джек, задумчиво поглядывая в потолок. – Как твои ноги? – опомнившись, спросил юноша.

– Мне уже лучше, – призналась девушка. – Куда лучше, чем с утра, если честно. Ноги почти не болят.

– И ты в состоянии… Ты можешь ходить?

– Могу, – с задором ответила девушка.

Сон окончательно ушел, когда Эльза обняла мужа в ответ. Его кожа была теплой, и тело покрывалось липкой испариной. Королева понимала, что супруг ее нервничает, и с каждой секундой только сильнее и сильнее, но истинной причины она знать не могла. Лицо Катерины в момент недолгого падения все не покидало памяти Джека, преследовало его, стоило лишь закрыть глаза.

– Знаешь, этот доктор очень забавный, – начала молодая королева. – Он рассказал мне, что как-то делал перевязку моему отцу после того, как он упал со своей лошади, и нашел на его бедре занятное пятно в виде…

– Я, кажется, убил ее.

Джек не выдержал.

Откровение сорвалось с его уст, словно кусок снега, упавший с засохшей ветви. Юноша плотнее сцепил губы, глядя на собственные руки. Кровь уже давно обагрила их, красуясь на свету, но только сейчас звучное слово «убийца» всплыло в воспаленном мозгу. Он убивал солдат на поле боя, убивал дичь на охоте… Но это совсем не то, эти преступления другие.

Эльза не сразу поняла, что услышала, и молча глядела на мужа, не понимала, о чем он говорит. Она лежала молча, терпеливо ожидая продолжения. Но Джек не спешил, собирая мысли в кулак.

Речь идет о какой-то твари? Но таким голосом не сообщают о том, что раздавили ящерицу в саду. Королева прищурилась, глядя в даль за окном. Ей показалось, будто за скалами мелькнули паруса, но девушка вскоре решила, что это лишь тень от белых облаков так ровно придала им форму…

– Я убил ее, Эльза… Это я виноват.

– О чем ты говоришь, милый? – стряхнув с себя смятение, остатки улыбки, спросила королева. – О ком, Джек?

– О Катерине.

Странно, что голос у супруга был таким виноватым, таким жалким... Он словно извинялся за содеянное, но если в том и правда есть его вина, то Эльза – последняя, кто должна выслушать извинения. Девушка закусила губу, размышляя над тем, сколь правдиво может быть это признание. Ей захотелось зажечь свечу, чтобы увидеть его красивое бледное лицо… Но для этого нужно встать, перевалив ноги за край кровати, придется сделать пару мучительно медленных шагов.

– Объяснись, – тихо сказала девушка.

И будущий король объяснился.

Пока Джек продолжал свой рассказ, Эльза молчала, смотрела в темноту. Ее пальцы все сильнее и яростнее сжимали простынь, испарина покрывала и ее лоб. Девушка холодно глядела на супруга, не испытывая ни горя, ни особенной жалости. В этот момент королева почему-то не ненавидела Катерину, не чувствовала к ней столь острой неприязни, как раньше. Что теперь будет с ее сыном? Что ж… В конце концов, Катерина успела оставить мужу наследника…

Выслушав супруга, Эльза решила, что в нелепой смерти Катерины нет его вины. То была абсолютная случайность, глупое стечение обстоятельств, потянувших за собой столь печальный конец. Эльза как никто другой знала, сколь сложно иногда контролировать эти силы, роящиеся внутри, точно осы… Страшнее всего было то, что королева не испытала жалости. Только облегчение, вдруг обуявшее ее ноги и руки, только сладкое спокойствие по поводу своего будущего.

– Я думал… Думал, что это она, что это сделала она, – сказал супруг, указав на ноги королевы.

Сама девушка не решалась делать предположений. Она лишь надеялась, что несостоявшегося убийцу найдут в скором времени, обезопасив ее существование. Девушка пригладила волосы, прилипшие к ее взмокшему лбу и оглянулась в сторону мужа. Все это время она не могла глядеть ему в глаза, только изредка поворачивалась, чтобы посмотреть на его шевелящиеся губы.

– Но зачем это Катерине?