Тряхнула двубрюхая коза бородой, вытянула шею и тоненько заблеяла, а потом медленно пошла домой по знакомой тропинке.

А жадный волк уже поджидал двубрюхую козу в своем логове и выл.

Да и что делать злому волку, как не выть, если он голодный!

И вдруг услышал волк — стучат по камням копыта.

— Ага, идет мой жирный ужин! — сказал волк. Перестал выть, выскочил на тропинку и ласковым голосом говорит: — Здравствуй, хорошая коза!

— Счастлив будь! — отвечает двубрюхая коза.

— А что это у тебя на голове? — спрашивает опять волк, а сам показывает на ее рога.

— Это наконечники для вил Габия.

— А что это за бурдюки у тебя?

— Это мешки молока для Габия, для его жены и для моего маленького козленка.

Тут волк бросился на козу и съел ее всю. Даже копытца, даже кости проглотил плешивый волк. Только рога оставил. «Пусть Габий делает себе наконечники для вил, — подумал злой волк. — Жирная была коза! Ах, как хорошо я наелся! А завтра съем трехбрюхую козу — она, верно, жирнее всех коз на свете».

Прыгает волк со скалы на скалу, с камня на камень. А потом устал прыгать, забрался в свое логово и заснул крепким сном. Лучше бы не просыпаться ему никогда!

Когда вечером трехбрюхая коза одна вернулась домой, Габий испугался и спрашивает ее:

— А где же двубрюхая коза?

— Не знаю я. Когда солнце зашло за четвертую вершину гор, она фыркнула, тряхнула бородой и по нашей знакомой тропинке пошла вниз, домой.

— Горе мне, несчастному! — закричал бедный Габий. — Вчера не пришла однобрюхая коза, сегодня нет двубрюхой козы…

Погоревал Габий. Погоревала жена. Потом подоили они трехбрюхую козу, напоили козлят, и сами напились молока. Потом легли спать и заснули.

Да и что им еще оставалось делать?

Рано утром жена Габия погнала свою последнюю, трехбрюхую козу на верхнее пастбище. Оставила она там козу, а сама вернулась домой.

Трехбрюхая коза до самой вечерней зари щипала шелковую траву, запивала ключевой водой, срывала листочки и веточки с кустов и наелась досыта.

А когда от темноты продолговатые зрачки у трехбрюхои козы стали круглыми, она фыркнула, тряхнула бородой, расчесала шерсть длинным тонким языком и тихо пошла к дому по знакомой горной тропинке. Идет коза, а за ней текут целые реки молока.

А волк у своего логова уже давно поджидает трехбрюхую козу. Прыгает он с камня на камень, со скалы на скалу. Скрежещет зубами от злости.

И вдруг услышал он стук копыт. Идет трехбрюхая коза, пофыркивает, трясет бородой, а за ней текут реки молока.

Когда трехбрюхая коза подошла поближе, улыбнулся плешивый волк, оскалил зубы и ласково говорит:

— Здравствуй, хорошая коза! Откуда и куда держишь путь свой?

— Живи хорошо, серый волк! Иду с верхнего пастбища в дом Габия, — отвечает коза.

— А что ты делала на верхнем пастбище? — спрашивает волк.

— Искала злодея-волка, который съел моих сестер — однобрюхую и двубрюхую козу. Хочу забодать этого волка.

— А что это у тебя на голове?

— Это вилы Габия, чтобы пырнуть волка в брюхо.

Задрожали ноги у волка. Поджал он хвост, отвернул морду и подумал: «Как бы живым уйти?» — да боится сойти с места. Боится, злодей, и спрашивает трехбрюхую козу:

— А что это ты тащишь по земле?

— Это гранитный камень с Черной горы, чтобы разбить голову плешивому волку, — отвечает коза.

Совсем испугался злой волк, завыл от страха, да как прыгнет в свое логово и забился в самый угол.

А трехбрюхая коза подняла рогами гранитный камень и заложила вход в логово. Потом фыркнула, тряхнула бородой и пошла по тропинке домой.

Обрадовался Габий, когда увидел свою последнюю, трехбрюхую козу. Обрадовались три маленьких резвых козленка..

А трехбрюхая коза говорит Габию:

— О мой хозяин Габий, теперь я знаю, куда делись мои сестры! Их съел злой волк. Он живет в щели, у самой горной тропинки. Да не уйти оттуда злому волку. Я подняла рогами большой камень и тем камнем завалила вход в его логово.

— Хорошо ты сделала, моя умная коза, — сказал Габий. — Завтра, как только лучи утреннего солнца осветят вершины гор, я пойду с тобой и накажу плешивого волка. Клянусь небом и землей, я превращу его в золу!

Рано утром отправились в путь Габий и трехбрюхая коза. Идут они по узкой горной тропинке. Впереди идет трехбрюхая коза. Идет и пофыркивает, дорогу к волку показывает.

Вот пришли Габий и трехбрюхая коза к логову волка. Откинул Габий гранитный камень и закричал:

— Эй ты, злодей! Почему ты съел мою однобрюхую козу? Почему ты съел мою двубрюхую козу? Вылезай-ка из норы. Вот я покажу тебе, как лакомиться козлятиной!

Слышит волк и от страха не может слова сказать, только зубами лязгает.

Тогда Габий залез на скалу и закричал громким голосом вниз, в ущелье:

— Эй, хозяйка, как только у тебя родится сын и вырастет, пошли его в лес — пусть он в лесу вырвет с корнями вековое буковое дерево, а из того дерева сделает лом и лопату! Той лопатой я разрою логово волка. Тем ломом пробью я голову злому волку. Будет он знать, как воровать моих коз!

Еще сильнее испугался волк. Думает: «Пока у Габия родится сын, пока он подрастет, пока этот сын вырвет с корнем вековой бук, пока из этого бука сделает лом и лопату, я умру. Умру с голоду, умру от страха».

Долго ждал Габий, а волк все не выходит из своего логова.

Тогда заглянул Габий в волчью нору и видит — лежит волк, лапы вытянул, не шевельнется.

Обрадовался Габий, обрадовалась трехбрюхая коза, что умер злой и плешивый волк. Габий просунул палку в щель и вытащил мертвого волка, потом снял с него шкуру и повесил ее в своем старом-престаром доме.

С тех пор трехбрюхая коза без страха пасется на шелковой траве верхнего пастбища. Пасется и фыркает, трясет бородой.

А три маленьких козленка выросли и стали большими козами. Целый день они пасутся со старой трехбрюхой козой на шелковой траве верхнего пастбища, а вечером приходят в дом Габия и приносят Габию и его жене большие бурдюки молока.

По дремучему лесу, по темным ущельям и широким равнинам, по Черным и Белым горам прошел слух: злой волк в ссоре крепко обидел бедную лису.

Хоть и слышали все звери об этом, но никто из них не знал, из-за чего волк поссорился с лисой, когда они поссорились и кто из них был прав, кто виноват.

Медведь, шакал и кабан говорили, будто не волк начал ссору, а лиса. Другие утверждали, что не лиса виною ссоры, а волк.

— Разве кто-нибудь посмеет обидеть волка! — говорили заяц, тур и серна. — Ни в дремучих лесах, ни в горных ущельях, ни в Белых горах, ни в Черных горах нет зверя злее волка. Уж, наверно, он обидел бедную лису.

А дело было так. Как-то лиса, проголодавшись, вылезла из своей норы, понюхала воздух и прислушалась. Прислушалась, встрепенулась, потому что услышала, как кудахчут куры в большом селении у самой опушки дремучего леса. Даже слюни потекли у голодной лисы: уже два дня и две ночи ничего не ела она.

Облизнулась голодная лиса красным язычком, разгладила усы и по узенькой тропинке побежала в большое селение.

Прибежала лиса в большое селение и слышит — во дворе крайнего хадзара куры кудахчут, петухи кричат и гуси гогочут.

В один миг перепрыгнула лиса через плетень во двор и не курочку, не петуха, не гуся схватила она, а жирную-прежирную индейку и унесла ее в дремучий лес.

Кинулись собаки за лисой-воровкой, да не лису нагнали, а волка. Насилу живым ушел голодный волк, так искусали его собаки.

Бежит голодный волк по тропинке леса, бежит и зубами щелкает, бежит и с голоду воет. Вот прибежал он в одно ущелье, смотрит — лежит лиса под деревом и ест жирную индейку.

Тут голодный волк, недолго думая, схватил жирную индейку и в один миг проглотил ее. А лиса побежала в свою нору, и от обиды слезы у нее капали на лесную тропинку.

С тех пор лиса возненавидела волка и все думала о том, как бы наказать злого волка, так наказать, чтобы запомнили это все волки большого дремучего леса.