Глава 1

Давайте внесем ясность: Майк с самого начала понимал, что это чертовски глупая идея. Он пока не определился, хорошая она или плохая, но то, что дурацкая, знал наверняка.

Пацана вызвали в «Ойлерз»¹, после того как в середине сезона Штейнберг сломал ногу. И этот мальчишка восемнадцати лет с кукольным детским лицом, ростом ниже всех остальных в составе — сто семьдесят два сантиметра — был явно полон решимости с лихвой компенсировать последнее.

Перед своей первой игрой он представился Майку, протянув руку с самодовольной ухмылкой, излучая тот особый вид уверенности, который, кажется, присущ только подросткам: дерзость, прикрывающая смущение.

— Я Лиам Фицджеральд, — говорит пацан, то ли не понимая, то ли не заботясь о том, что прерывает предыгровую подготовку Майка.

— Знаю, — отвечает Майк.

— Ты Майк, — произносит Фицджеральд, продолжая знакомство, которое Майк с удовольствием бы избежал. — Вполне возможно, мы будем играть на одной линии, поэтому я решил представиться. Так что… привет.

— Скорее всего нет, — возражает Майк. — Тебя засунут на место Штейнберга. Ты слишком крошечный для третьей линии².

— Я не крошечный, — обижается Фицджеральд. — Я крепкий.

— О, теперь это так называется?

Парнишка, пытаясь встретиться взглядом с Майком, чуть не сворачивает себе шею.

— Ага. Вот увидишь.

***

В итоге Фицджеральда ставят туда, куда предсказал Майк, но на пробросе³ пацан заканчивает игру сменой отряда своих силовиков⁴. Он выиграл вброс, устоял против силового приема, который должен был уложить парня его размера прямиком на задницу, провел собственный силовой прием на игроке практически размером с Майка, и ему почти удалось отскочить, но нет.

После смены пятерки Фицджеральд с трудом переводит дыхание на скамейке. Дерзкая ухмылка стерлась с лица, волосы под шлемом прилипли ко лбу. С трудом, но ему все же удалось доказать свою точку зрения.

— Крепкий, — повторяет Фицджеральд.

— Ага, ты все равно не подходишь для отряда силовиков, — говорит Майк.

Фицджеральд хмуро смотрит на него.

— Это чертов комплимент, парень, — уточняет Майк.

— Я мог бы стать силовиком, — возражает Фицджеральд.

Типичный новичок: конечно, с самого начала он хочет быть лучшим во всем. У Фицджеральда есть потенциал, которого нет у парней, застрявших на третьей линии, потенциал, какого и у самого Майка никогда в жизни не было. Что есть, так это двадцать лишних сантиметров, вес на целую тонну больше и способность задавить этим весом противника. Нанести удар, принять удар. Это не то, к чему нужно стремиться. Никто не вырастает, мечтая стать силовиком.

Майк не может не ухмыльнуться в ответ этому метр-с-кепкой-разрушителю. Он помнит, что когда-то был таким же молодым, но никогда не был таким молодым.

— Ладно, пацан, — успокаивает Майк, и неожиданно Фицджеральд улыбается в ответ.

Оглядываясь назад, Майк понимает, что, возможно, именно с этого самого момента и начались неприятности.

***

Учитывая количество травмированных игроков, особенно центровых, дело шло к тому, что Фицджеральд на некоторое время останется играть за «Ойлерз». Хотя парень и первогодка, у него есть дар к противостоянию, которого не было даже у большинства ветеранов: он — настоящий природный центровой, а для такой позиции требуется не только много практики, но и инстинкт. Если он продолжит играть в том же духе, то запросто заберет место у какого-нибудь несчастного идиота из стартового состава, которого легко перетасуют из травмированного резерва прямиком в список исключенных. Тот же Штейнберг вполне может не вернуться в команду.

Тренерский штаб, видимо, разделял мнение Майка, и новичок не отсиживается в гостиничном номере, переживая по поводу неопределенности своей дальнейшей судьбы. Он быстро устанавливает контакт с Дэррилом Роджерсом, вице-капитаном и, похоже, самопровозглашенным воспитателем для ребятни. Эта роль подходит ему — Роджерс хотя и моложе Майка, но в нем уже чувствуется отеческая аура. Без сомнений, как только Дэррил женится на своей невесте, в мире появится много маленьких Роджерсов. Так что, возможно, он вовремя начал заниматься воспитанием молодняка.

У «Эдмонтона» сейчас нет недостатка в парнях — когда у тебя тысяча травмированных в команде, это чертовски плохо, даже когда все здоровы, так что вреда не будет, если уделит желторотикам должное внимание. И нужно прояснить: у Фицджеральда есть с кем тусоваться — с такими же подростками, как он сам. Черт возьми, большую часть списка игроков составляют парни моложе двадцати пяти. Майк в свои тридцать лет — практически пожилой государственный деятель.

И все же во время первой поездки Фицджеральд усаживается на место рядом с Майком. Обычно Майк забивал для себя два кресла. Он занимает много места, даже учитывая, какие большие кресла устанавливают в чартерных самолетах. Кроме того, в дороге он предпочитает уткнуться носом в книгу или журнал, а не играть в карты или видеоигры. А еще хуже совместная пустая трата времени, в которую его неизбежно втянут, если сядет не один.

Майк уставился на парня. Недостатки в свободных местах нет, так что у Фицджеральда полно других вариантов. Может быть, он проиграл пари кому-то из новичков: «Иди посиди с угрюмым силовиком, надеюсь, он тебя не сожрет».

— Чем могу помочь? — спрашивает Майк, не дождавшись, когда Фицджеральд потрудится объяснить свое присутствие.

— Нет, все отлично, — отвечает пацан, весело улыбаясь Майку.

Через несколько минут надевает наушники, а еще через десять засыпает. Несмотря на ожидания, дремлющий рядом пацан не такая уж заноза в заднице, и Майку сложно найти оправдание, почему он отвлекается на каждой второй странице, оглядываясь на спящего. Рот Фицджеральда слегка приоткрыт, пальцы свободно переплетены — ну просто картина маслом «Мирской покой».

Где-то на полпути к Далласу к ним, с маркером в руке, подкрадывается пакостник Фогарт. Всем известно, если ты не из тренерского штаба, то по дороге опасно отключаться. Фицджеральд должен знать об этом — Майк в этом был уверен, учитывая, что мелкого призвали из команды, полностью состоящей из молодежи. Не сказать, что юниоры были совсем далеки от НХЛ — многие парни еще не выросли из пубертатной активности. Как, например, Фогарт.

— Даже не думай, мать твою, — произносит Майк и снова утыкается в книгу, лениво переворачивает следующую страницу, а когда поднимает глаза, Фогарта уже нет.

Фицджеральд продолжает спокойно спать, и Майк, наблюдая за ним, размышляет: если новичок понял, что единственное безопасное место, чтобы вздремнуть, рядом с ним, то он умнее, чем Майк думал.

Фицджеральд проспал до тех пор, пока самолет не начал снижение, а Майк, похоже, за это время не понял ни единого слова из книги.

***

Майк любил Техас. Техас означает теплую погоду, а не гребанную вечную мерзлоту эдмонтонских зим, и еще Техас — это стейк. Честно говоря, каждая поездка означает стейк; это довольно стандартный заказ в ресторане, особенно когда пытаешься сохранить вес, несмотря на все усилия сезона тебя обескровить. Хотя… это в большей степени касается других игроков, а не Майка: его работа состоит в том, чтобы напасть, нанести несколько ударов, возможно пару раз толкнуть, в зависимости от игры, и убраться со льда, уступая место нападающим для продолжения игры.

Но это не значит, что Майк не закажет стейк. Он сто процентов закажет мясо: они в Далласе, а он не вегетарианец.

В стейк-хаусе Фицджеральд вновь занимает место рядом, на что Майк поднимает бровь, но пожимает плечами. Может быть, новичок пытается один за другим очаровать всю команду. Похоже, что до сих пор он одинаково успешно завоевывал симпатии всех парней, так что, возможно, в данный момент ищет задачу посложнее. Майка не так-то легко очаровать.

— Закажешь мне пива? — просит Фицджеральд.

— Нет, — отрезает Майк, не обращая внимания на недовольную физиономию.

Если его цель выпить, он мог бы обратиться к любому парню двадцати одного года и старше, кроме Роджерса, и шансов получить «да» было бы больше.

— В Альберте пиво продают с восемнадцати лет, — говорит Фицджеральд.

— Угу, — отвечает Майк, — и как это относится к Техасу?

— Я просто говорю, что мне разрешено пить, — бормочет Фицджеральд.

— Только не здесь. Ты хочешь, чтобы у меня были неприятности с Роджерсом?

— Ага, сплю и вижу, — отвечает Лиам, и Майк пытается не рассмеяться, потому что это, черт возьми, только воодушевит пацана. — Ты что, боишься Дэррила, Майк?

Для этой игры наживка оказалась не такой тонкой и деликатной, так что Майк не чувствовал необходимости доказывать, что не боится Роджерса. Подобное могло сработать, окажись он на несколько лет моложе, когда в крови играет смесь из мачизма и неразвитой до конца мужественности. Майк на это не поведется. Дэррил Роджерс время от времени выступает с защитой своего сопляка, а Майка мало интересует дисгармония в раздевалке. Если Фицджеральд хочет сыграть на этом, то может валить нахрен подальше.

— Иди подокучай Джейкоби, — выдает совет. — Возможно, он угостит тебя выпивкой, но после того, как немного поиздевается над тобой.

Фицджеральд надувается, но выбивать выпивку из Джейкоби не идет. Он заказывает «спрайт», и в его голосе слышится явная обида. Майку на это снова приходится сдерживать смех. В ответ Лиам еще больше надувается, и Майк не понимает, почему его это беспокоит.

В середине ужина Фицджеральд тянется за пивом Майка. Он телеграфирует об этом в каждом своем движении, совсем не пытаясь одурачить, будто проверяет рамки дозволенного. И просто смеется, когда получает по костяшкам пальцев, но после прижимает руку к груди, а пальцами другой водит по красной отметине, которую оставил Майк. Должно быть, больно, но Майк не стал шлепать с силой, хотя мог бы.