— Империя понимала способность Рейвенвудов лучше, чем наши дома. Даже я не полностью понимаю, на что способны сновидцы. Но там, где я читал, говорилось, что у Рейвенвудов была сила входить в сердца, разумы и воспоминаниях не только одного человека, а многих, влиять на них или вдохновлять их.

Лорд Лео посмотрел на нее.

— Дар хождения по снам может работать не с одним человеком?

Селена подняла голову.

— Да.

— Тогда почему это стало известно только сейчас?

Ее ноздри раздувались.

— Как я и сказала вчера, мои предки хранили дар в тайне, боясь повторения того, что случилось при первом нападении, — хотя Рабанна не понимала всего масштаба обмана, она не зря боялась за свой дом.

Лорд Лео скрестил руки.

— Мне кажется, что ваш дар — хоть вы можете влиять на людей — все еще не так силен, как другие.

Селена смотрела на лорда Лео, гнев придал ей смелость.

— А вы не замечали, просыпаясь, как сильны эмоции? Если вам снилась смерть любимого, вы плачете. Если снилось что-то счастливое, вы ощущаете удовлетворение. Сны разбивают стены и открывают сердце чувствам. Во снах вы уязвимее всего. Из-за этого моя семья использовала сны, чтобы находить тайны… и даже забирать жизни.

Он прищурился.

— Что вы имеете в виду?

Остальные дома молчали и глядели на нее. Взгляд Дамиена стал пристальным, будто он пытался предупредить ее насчет того, что она хотела рассказать, но причина могла быть и другой. Ей было все равно. Ей надоела ложь, недопонимания, и буря эмоций в ней хотела, чтобы она доказала, что ее дом был не слабее, чем их дома.

— Когда я вхожу в сон, мне открыт ваш разум. Я вижу воспоминания, тайны, страхи. Я могу управлять этим, успокаивать и приносить свет душе или потушить существование.

— Постойте, что? — спросила леди Брирен. — Вчера, когда вы говорили, что вас послали убить лорда Дамиена, я думала, убить мечом. А вы собирались убить его своим даром?

Селена сглотнула.

— Да.

В комнате стало еще тише.

— Я могу заставить вас пережить самый ужасный страх, и ваше сердце откажет. Когда-то нас звали сновидцами, но после нападения моя семья стала убийцами. Многие умерли из-за нашего дара. И многие из ваших домов, — она огляделась, — заказывали наши услуги за века. Недооценивать мою мать или мой дом — кликать смерть.

— Это угроза нам? — спросил лорд Лео.

— Нет. Я хочу, чтобы вы знали, на что способен дом Рейвенвуд. На что способна моя мать. Чем стал мой дом, когда нас отдали империи!

Леди Брирен вскинула голову, глаза пылали.

— Вы уже так делали? Вас послали убить лорда Дамиена, но вы передумали. Убивали ли вы до него?

Селена оглядела комнату.

— Убивала ли я своим даром? Нет. Учили ли меня убивать? Да. Ранила ли я кого-то своей силой? — она сделала паузу. — Да, — ее грудь сдавило от последнего ответа.

Лорд Ренлар пронзил ее взглядом.

— Я слышал об этих услугах. Я знаю, что моя тетя просила такое годы назад. Но она не подозревала, что это был ваш дом.

Лорд Лео издал странный звук и отвел взгляд. Селена скрипнула зубами. Она знала, что даже дом Люцерас использовал их услуги. Каждый дом тут так делал, кроме дома Марис, даже если нынешние главы не знали об этом.

— Как до этого дошло? — спросила леди Брирен, ее глаза вспыхнули. — Как дары наших домов стали искаженными?

— Ненависть, — тихо сказал Дамиен. — Это яд, что проникает в душу человека. Это превращает свет во тьму.

— И что нам теперь делать?

Лорд Ренлар осмотрел комнату.

— Сначала мы признаем то, что сделали наши предки. Они думали, что от одной семьи можно избавиться. Может, война заставила их так решить. Может, они всегда так думали. Но в глазах Света все дома, все народы, все люди ценны. Первый шаг к победе сейчас — помнить это. Да, мы потеряем некоторые ценные жизни. Будет смерть. Этого не избежать. Но это не значит, что можно их бросать. Мы признаем каждую жертву и будем горевать по тем, кого потеряли, и сделаем все, чтобы не терять больше.

— А дом Рейвенвуд и дом Фриер? — мрачно спросил лорд Лео.

Лорд Ренлар повернулся к нему.

— Они все еще часть этой земли. Я уже поклялся защищать леди Селену, чтобы дом Рейвенвуд не пропал.

— Хотя ее мать на стороне с империей?

— Да.

— И мы не будем ничего делать с их предательством?

— Мы будем относиться к дому Рейвенвуд и дому Фриер как к ценным, — взгляд лорда Ренлара стал тяжелым. — Но за их поступки будут последствия.

— А империя? — спросила леди Брирен.

— Они — тоже люди. С любимыми, семьями, детьми.

— И мы позволим им пройти на нашу землю?

— Нет. Они принесли нам бой. И мы будем биться ради своих жизней и ради нашей земли. Но мы можем биться достойно и с честью.

Лорд Лео фыркнул.

— У вас много идеалов, которые хорошо звучат, но это не поможет на поле боя.

Лорд Ренлар сцепил пальцы.

— Возможно. В конце концов, наши идеалы или помогут нам, или погубят нас. Нужно сделать выбор. Как я и сказал, жизни будут потеряны. Это война. Но кем вы будете после войны? Мы не хотим повторить поступки наших предков, когда им пришлось прятать правду о произошедшем четыреста лет назад из-за стыда и сожалений.

Дамиен согласно кивнул, его взгляд стал далеким.

Селена не двигалась, не говорила. Она всеми силами заставляла себя сидеть и слушать.

«Возьми себя в руки. Не давай эмоциям управлять тобой», — она вдохнула и медленно выдохнула, пока другие говорили вокруг нее. Она была согласна с лордом Ренларом. Человек был важен, даже когда нужно было принимать тяжелые решения. Она подняла голову и посмотрела на окно за столом. Может, ее предки вели себя с честью до конца, хоть их и предали. Такое было возможно?

От этого принять обман других домов не стало проще, но так она могла двигаться вперед, ведь ее дом стал предателями, стал не лучше тех, кто отдал ее семью империи сотни лет назад.

Они все были потомками предателей. И все же…

Она не знала, кому могла доверять в грядущем конфликте.

Включая себя.

4

— Почему ты не сказала мне? — спросил Дамиен, закрыв дверь за ними, в его голосе была боль.

Селена скрестила руки, глядя на окна в комнате. С каждым вдохом гнев, боль и шок, что бушевали в ней, подступали к поверхности. Вопрос, что был у нее полчаса назад, вернулся к губам.

— Как я могла? После того, что стало известно, я не знаю, могу ли хоть кому-то доверять.

— О чем ты?

Она повернулась к нему.

— Меня вырастили со знанием, что мой дом бросили на милость империи. Если бы не похищение Рабанны, нас стерли бы. Только теперь я узнала, что это было не случайно. Это продумали дома, которым доверяла моя семья. Другие великие дома не просто бросили нас, а отдали империи. Нами можно было пожертвовать.

Она подняла руку.

— И это не все. Даже сейчас, когда вы все думали, что у нас уже нет дара, нас считали ниже, великим домом лишь по названию, но не по силе. Разве удивительно, что мы обошлись с вами так, как вы обошлись с нами?

Она видела правду своих слов на его лице, и это пробило ее сердце стрелой. Он когда-то считал ее ниже? Может, даже сейчас? Горячие слезы грозили пролиться по ее лицу, кинжал предательства вонзился в нее. Она впилась ногтями в ладони и сморгнула слезы.

— Будь готова ко всему. Нас больше не сотрут, — она впервые понимала слова матери. — Может, мама была права сильнее, чем знала, о том, что никому нельзя доверять. Что доверять можно только себе.

— Но как это отличается от того, что делает твоя мать? — Дамиен шагнул вперед. — Она пошла против нас и объединилась с империей.

Он был прав. Ее дом делал то, что сделали с ними годы назад. Но логика сейчас не могла подавить боль, грохочущую в ней. Селена повернулась, скрестила руки, чтобы не развалиться на куски, ее щеки пылали.

— Пока я росла, я гадала, какой была бы моя жизнь, если бы на мой дом не напала империя все те годы назад. Может, семья была бы другой. Любящая заботливая мама вместо одержимой властью. Сестра была бы еще жива, была бы подругой. Может, у меня была бы семья как у тебя.

Ее последние слова были как гарпун, который она бросила в сердце Дамиена. Как только слова вылетели, она пожалела об этом. У Дамиена не была идеальная семья. И он их потерял. Она опустила голову.

— Прости. Это было несправедливо.

— Ты спрашиваешь, можешь ли доверять нам — можешь ли доверять мне — так позволь задать тот же вопрос. Могу ли я доверять тебе?

Селена развернулась.

— О чем ты?

Глаза Дамиена впервые показались холодными, как кусочки льда.

— С тех пор, как ты пришла в замок Нортвинд, среди моего народа были беспорядки. Кошмары, потеря сознания, одного человека отправили в лазарет. И ты принесла за собой темное существо, подвергла мой народ опасности.

Селена сжала руки в кулаки.

— Это была не моя вина. Я не знала тогда, что происходило.

— Но когда узнала, ты ничего не сказала. А если бы это продолжилось? А если бы кто-то умер?

Селена глядела на Дамиена, не ожидала его обвинений. Как давно эти мысли терзали его? Он думал, что она делала это намеренно? Жар охватил ее тело, она вскинула голову.

— Ладно. Если мы задаем вопросы, позволь и мне спросить. Зачем ты женился на мне?

Он прищурился и скрестил руки.

— О чем ты?

— Чтобы спасти себя?

— Не понимаю…

— Брачный ритуал не дает мне закончить миссию, убить тебя. Ты женился на мне, чтобы спасти себя? Теперь жалеешь о выборе, ведь мог объединиться с другим домом? Например, с домом Люцерас?

Дамиен застыл, лицо было бледным. Правда была написана на его теле: он о таком ни разу не думал. Она хотела узнать ответ. Но какой ценой он дался!

Селена развернулась, не могла смотреть на него, едва могла дышать. Слова вырвались из нее, не дав ей подумать. Она все это сдерживала? Чем они вообще занимались? Война на носу, им нужно было подписать соглашение, а они ссорились!

— Селена… — заговорил он за ней сдавленным голосом, звук пронзал ее сердце. — Я…

Дверь распахнулась за ними. Селена повернулась и заметила разбитое выражение лица Дамиена, а потом он повернулся и пошел к двери, где ждал гонец с двумя посланиями.