Он обладал ярким и мужественным ароматом, как свежевыжатые лимоны и секс. Я поняла, что он пахнет Италией, югом с его цитрусовыми рощами и океанским соком, его мускусом и сладким бризом.

Он пах как дом, но давал ему новое определение. И впервые с тех пор, как я села с ним в самолет, бросив свою старую жизнь ради совершенно неизвестной новой, я почувствовала спокойствие за наше будущее.

Данте был дома, и, несмотря ни на что, я никогда не буду бездомной. У меня будет его кров, его защита и его любовь, которая проведет меня через худшую жизнь и худшую себя.

Я поняла, что плачу, только когда потерлась соленой щекой о его мокрый воротник.

— Прости, — пробормотала я, захрипев.

— Тебе не нужно извиняться, — заверил он меня, поглаживая одной большой, сильной рукой по голове и вниз по спине. — Знаешь ли ты, как хорошо, когда ты уязвима в моих объятиях? Знать, что это подарок, который ты даришь только мне?

Я никогда не думала об этом в таком ключе.

— Я всегда чувствую себя обузой, когда переживаю. Это не должно быть ничьей проблемой, кроме моей собственной.

Он издал болезненный звук в горле, затем провел носом от моего лба вниз по переносице, пока не достиг моих губ, где он произнес эти слова как секрет.

— Это привилегия, Елена, знать тебя досконально. Знать, что заставляет тебя страдать и что заставляет тебя краснеть. Знать, какие у тебя демоны, чтобы я мог уничтожить их за тебя, когда у тебя нет сил, или наблюдать, как ты преодолеваешь свои кошмары, потому что я люблю смотреть, как мой боец побеждает все на своем пути. Для меня честь знать тебя, и я никогда не приму это как должное.

Я сдержанно рассмеялась.

— Как ты всегда знаешь, что сказать? Серьезно, ты ходил на курсы по этому поводу?

— Нет, — торжественно ответил Данте, проводя кончиками пальцев по моей щеке, убирая слезы. Один за другим он подносил свои влажные пальцы ко рту и сцеловывал мои слезы. — Я просто знаю, каково это быть ненавидимым, чувствовать себя одиноким против всего мира, чувствовать себя злодеем. Я уже говорил тебе, мы не такие уж разные.

— Нет, — согласилась я, проводя большим пальцем по твердому изгибу его заросшей щетиной челюсти. — Я думаю, мы видим мир одинаково.

— В черно-белом цвете? — поддразнил он.

— И в красном, — ответила я с улыбкой, которая поделила мое лицо на две одинаковые половинки.

— Хорошо, потому что ты скоро встретишь свою новую семью, — сказал он мне, поцеловав в лоб и усадив меня обратно.

— Я уже встречалась с Торе, — напомнила я ему, как он напомнил мне ранее в тот день.

Его улыбка была мрачной, выражение собственности.

— Да, но он и наши люди здесь не встречали тебя такой, какая ты есть сейчас.

— Как твою?

— Не только как мою женщину, но и как их. Женщина, la Donna, за которую они должны будут отдать свою жизнь, как и я, — сказал он почти обыденно, фактически, будто он не менял весь мой мир. — Ты больше не мой адвокат, Елена. Tu sei la mia regina.

Ты моя королева.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: