Та же самая схема, что в деле атомных комиссаров президента-масона Трумэна, атомных шпионов и Мак-Карти: сатана и антихрист кусают друг друга за хвост.

А наш знаменитый философ Бердяев ничего этого не видит и, как слепой, проповедует союз сатаны и антихриста, в результате чего придет царство князя мира сего, то есть библейского дьявола. За это Бердяева величают лучшим русским философом 20-го века.

Но вернемся от теории к практике. Таким вот типичным, извините за выражение, жидо-масонским комиссаром был мой комиссар Алёша. В молодости он учился один год в университете в Риге, на финансовом факультете, собирался стать банкиром. Но его призвали в латышскую армию, где он был рядовым солдатом. А потом всю жизнь, без образования и профессии, он крутился и вертелся на ролях комиссара.

Это был представительный мужчина, роста выше среднего и приятной внешности, но, если присмотреться, то немножко сладенький. Любит сладко поесть и мягко поспать, гурман и сибарит. Склонен к полноте и кожа без единого волосика, как у женщины. Но поскольку Алёша был гомо активного типа, то характер у него был активный, мужской. И даже немножко больше - переходил в истеричность.

Сначала еврей Алёша помогал немцам освобождаться от евреев. Потом, работая в гестапо, он помогал русским освобождаться от большевиков. А теперь, работая в ЦРУ, он помогал американцам освобождаться от коммунистов. А заодно, я думаю, он помогал советской разведке освобождаться от американских парашютистов.

Когда создавалось ЦОПЭ, я предложил, чтобы наш журнал назывался "Родина". Патриотическое начало. Ведь только это спасло СССР во время войны. Но мой комиссар Алёша настоял на другом названии - "Свобода". Свобода, дескать, важнее, чем родина.

В этом журнале "Свобода" постоянно трубили, что "мы избрали свободу". Но, в действительности, большинство членов ЦОПЭ, кто из офицеров, сбежали на Запад из-за немок. Например, мой вице-президент майор Дзюба и его сумасшедшая жена Сюзанна.

Моим вторым вице-президентом был Игорь Кронзас, девичья фамилия Михеев, псевдоним Матросов. Подсунул его на это место мой комиссар Алёша, как обычно, соврав, что это приказ из Вашингтона. Но и Кронзас тоже "избрал свободу" вместе с немкой. С той только разницей, что эта немка вскоре вернулась в советскую зону и работает там актрисой в киногородке Бабельсберге около Берлина. Сыграла свою роль - и вернулась. Похоже, что Кронзас не сбежал, а его забросили.

В советской зоне Кронзас работал в Совинформбюро, которое тесно связано с советской разведкой. Потом Кронзас вдруг очутился в американской разведке Джи-2, рядом с Алёшей. Алёша гомо, а Кронзас полугомо. И Алёша пристраивает его на вербовку парашютистов, которые потом все погибли. При явно подозрительных обстоятельствах.

Алёша любил разыгрывать из себя этакого добрячка, либерала и гуманиста. Но его добро было направлено, как правило, на плохих людей. В точности, как те гнилые либералы в Верховном Суде США, которые больше беспокоятся о преступниках, чем о жертвах их преступлений.

После истории с парашютистами Кронзас нервничал и дико пьянствовал. В результате, управляя казенной машиной в пьяном виде, он наехал на  велосипедиста, покалечил его и попал за это на 3 месяца в тюрьму. А мой комиссар Алёша на собрании актива ЦОПЭ завел свою обычную волынку:

- Нужно помочь Кронзасу, показать наше товарищеское отношение к нему...

Пьяница и бездельник Кронзас надоел всем в ЦОПЭ хуже горькой редьки. Но Алёша взывал к нашей гуманности:

-Давайте пустим подписной лист, соберем деньги и будем носить Игорю передачи в тюрьму...

- Послушай, Алёша, - говорю я. - А почему бы тебе не пожалеть того велосипедиста, которого Игорь искалечил? Твоя доброта какая-то фальшивая. В общем, если хочешь носить Игорю передачи в тюрьму, то ходи туда сам. Кроме того, после возвращения из тюрьмы, я возьму Кронзаса назад на работу только при одном условии.

- Что это еще за условие? - насторожился Алёша.

- Только если Кронзас женится. У него сейчас опять очередная невеста, которой он обещал жениться и у которой он опять залез в долги. Мы уже вычитаем из его жалования долги двум его предыдущим невестам. И от жалования ничего не остается. Единственная возможность образумить его - это заставить жениться.

Актив ЦОПЭ единогласно проголосовал за мое предложение. Так злосчастного Дон-Жуана женили в административном порядке. Более подробно все это можно прочесть в "Легионе" /стр. 299-305/. А я не хочу повторяться. Все списано с жизни тютелька в тютельку.

Так, сначала меня изнасиловала сумасшедшая жена моего первого вице-президента. А потом я изнасиловал моего второго вице-президента. Эх, веселая была работа в ЦОПЭ! А мой комиссар Алёша на меня только дуется. Сначала я оженил его первого миньона Славика Печаткина. А потом оженил и его второго миньона Игоря Кронзаса. Никогда не пытайтесь осчастливить людей насильно. Будут только неприятности.

Сделаем логическую реконструкцию событий. Кронзас разъезжал по лагерям ди-пи, пьянствовал там с дипишками из членов НТС и вербовал их для заброски в СССР. Потом они поступали в какой-то лагерь, где их тренировал к парашютным прыжкам Богдан Русаков, занимавшийся этим же делом у немцев. За каждый день, проведенный в Советском Союзе, парашютистам обещали 100 долларов, что тогда было крупной суммой.

После гибели парашютистов, когда Богдана спешно отправили в Вашингтон, а Кронзаса просто выбросили на улицу, Кронзас так запил, что ему даже делали специальное медицинское обследование, подозревая, что он употребляет наркотики.

Кронзас знал, что в Вашингтоне идет следствие, нервничал, боялся и топил свой страх в алкоголе. Ему хотелось сбежать назад в советскую зону, к своим хозяевам. Но его не пускали, так как тогда засыплется его патрон Алёша.

Потом Кронзаса хотели незаметно отозвать назад под видом похищения меня и двух рыболовов - полковника Позднякова и Кронзаса. Но рыбка сорвалась с крючка.

Тогда Алёша покрывал Кронзаса. А теперь старый Алекс покрывает молодого Алекса. Так они и держатся друг за дружку, как бледные спирохеты. Та же самая история, что с Наташей Мейер-Мейерович. Там была цепочка женщин, а тут цепочка мужчин. Это видно даже и без микроскопа.

Хотя я мог бы быть ценным свидетелем по делу погибших парашютистов, но ЦРУ упорно не хочет беспокоить покойников. Почему?

Теперь возьмем под микроскоп Богдана Русакова, девичья фамилия Сагатов. По виду и по фамилии он полу татарин. А это уже плохой признак: среди таких полукровок людей с проблемами больше, чем у других.

В Мюнхене знают, что за Богданом мокрое дело. После войны власовцы сводили между собой какие-то счеты, и Богдан убил человека. Поэтому за ним охотится мюнхенская уголовная полиция. Даже ко мне в ЦОПЭ заходил полицейский комиссар Кастенхубер и наводил справки об этом убийстве. Уже одно это делает Богдана мишенью для шантажа со стороны советской разведки, которая прекрасно знает все, что творится в Мюнхене.

После гибели парашютистов Богдан вдруг запил в Вашингтоне точно так же, как Кронзас в Мюнхене. Кронзас допился до того, что покалечил машиной велосипедиста и попал в тюрьму. А Богдан, управляя машиной в пьяном виде, на большой скорости проскочил красный свет, врезался в другую машину, был арестован и по суду лишен прав на управление машиной.

Чего это они так нервничали? Говорят, что нечистая совесть это очень сильная штука.

В сентябре 1957 года в Нью-Йорке была конференция американского отдела ЦОПЭ, которым заправлял бывший летчик Петр Пирогов. Пригласили туда, как друга, и Богдана Русакова. Он приехал на день раньше и вечерком зашел ко мне.

Как полагается в таких случаях, я открыл бутылку водки и банку шпрот в масле. Богдан проглотил все шпроты, как голодный шакал, запил маслом из банки и облизнулся.

"Ага, масло пьешь, - думаю я. - Боишься опьянеть. Старый фокус".

Вскоре разговор коснулся Алёши. В качестве анекдота я рассказал, как Славик перепутал меня с Алёшей и молился на мои расстегнутые штаны.