Как же так?.. Ну да, она еще вчера, на экзамене себя неважно чувствовала. А он и не вспомнил о ней сегодня. Дубина!

Мимо проковыляли Алла и Вика. Иван Двинулся им в обгон. Ребят уже не было видно — они скрылись за поворотом. Далеко внизу, в зарослях молодого ельника, в последний раз мелькнула желтая шапочка.

Колька оглянулся на приятеля:

— Двигаем!

Но Саша не тронулся с места. 

— Да ты чего?

Саша сунул письмо в карман и поправил шапку:

— Двигай, Колька. И передай там, что я… В общем, не могу сегодня ехать с вами. — Он круто развернулся и, съехав с косогора, не оглядываясь, помчался к городу.

Так было, наверное, впервые, что они пришли  сюда сразу втроем.

— Вы все к Семену Тихоновичу? — удивленно приподняла брови секретарь.

— Да, уважаемая Анна Григорьевна, — сказал Греков, раскланиваясь. — Доложите, пожалуйста, ректору, что целый сонм геологов жаждет видеть его по весьма важному делу.

Анна Григорьевна встала и бесшумно скрылась за обитой черным дерматином дверью.

— Что же, подождем, покурим, — Греков вынул портсигар и опустился на диван. Воронов присел к столу с газетами. Стенин принялся ходить по мягкой ковровой дорожке.

Но ждать пришлось недолго. Черная дверь так же бесшумно раскрылась, и Анна Григорьевна вышла в приемную:

— Семен Тихонович просит вас к себе.

— Благодарим, Анна Григорьевна, — Греков спрятал портсигар и поднялся с места. — Пойдемте, коллеги.

Ректор встал им навстречу:

— Здравствуйте, товарищи. Присаживайтесь.

Воронов мельком окинул его взглядом: худое, сильно утомленное лицо, волосы, пересыпанные сединой, внимательные изучающие глаза.

Он крепко пожал всем руки:

— Чувствую, предстоит серьезный разговор.

— Да, вы угадали, — Греков снова достал портсигар, вопросительно глянув на ректора.

— Курите, курите! — пододвинул тот ящик с папиросами.

— Угадали, Семен Тихонович, — повторил Греков, закуривая. — Речь пойдет о судьбах нашей науки.

— Вот как!

— Да, но мне хотелось бы сразу передать слово коллеге Воронову. У него все это, как говорится, больше выстрадано. А впрочем, все мы достаточно много передумали, прежде чем пришли сюда.

Воронов постарался собраться с мыслями:

— Видите ли, Семен Тихонович, по нашему глубокому убеждению, геологическая наука времен Архангельского, Милановского, Павлова, то есть то, что называют «классической» геологией, постепенно изживает себя. Судите сами… Единственные два пути, оставшиеся перед ней, это — либо расширение объекта исследования, либо дальнейшая детализация такого объекта.

Ректор согласно кивнул.

— Но всякому должно быть ясно, — продолжал Воронов, — что расширение исследуемой территории не может продолжаться до бесконечности, не говоря уже о том, что это дело не столько научных, сколько производственных организаций. Точно так же должна иметь разумный предел и детализация исследуемого объекта в любой области геологии, будь то минералогия и петрография, где уже сейчас насчитывается не одна тысяча разновидностей пород и минералов, будь то палеонтология, где количество видов и подвидов ископаемых организмов также возрастает с катастрофической быстротой, будь то стратиграфия, где расчленение отдельных толщ на ярусы и подъярусы, горизонты и подгоризонты заходит подчас, так далеко, что теряется всякий смысл, не говоря уже о практической целесообразности. Где же выход?

Ректор всем корпусом повернулся к Воронову. Тот помолчал немного и решительно заключил:

— Выход, на наш взгляд, во внедрении к геологию новых методов исследования, в математизации нашей науки, в переходе к разработке крупных теоретических проблем, которые в конечном счете вылились бы в установление единой теории всех геологических явлений, вплоть до формирования складчатых поясов и процессов рудообразования. Только таким образов геология сможет встать в один ряд с точными науками, а все виды геологических работ будут поставлены на строго научную основу.

Ректор откинулся на спинку стула, не спеша закурил:

— Но мне кажется, что это настолько очевидно…

— Что не к чему и копья ломать? — усмехнулся Греков. — Да, что-то на этот раз Юрий Дмитриевич действительно изложил все слишком кратко, прямо-таки в конспективном виде. Решил, очевидно, максимально сэкономить ваше время. В беседах со мной он говорил в значительно более эмоциональной форме. Но в общем-то дело обстоит именно так. Вы считаете, что все это слишком очевидно? Верно! И, тем не менее, против этих азбучных истин выступает еще значительная часть наших коллег-геологов. В том числе у нас на факультете. И чем, вы думаете, они предпочитают заниматься? Вот, полюбуйтесь! — Греков раскрыл сводный план научно-исследовательской работы факультета и положил перед ректором. — Почти весь штат двух ведущих профилирующих кафедр, кафедры общей геологии и кафедоы региональной геологии, вот уже многие годы занят работой по составлению геологических карт отдельных районов Союза. И вам небезызвестно, наверное, что на всех заседаниях и совещаниях руководители этих кафедр, бия себя в грудь, доказывают, что это как раз и является наиболее важным и нужным в научной работе факультета.

Ректор чуть заметно улыбнулся. Греков, скомкав погасшую папиросу, бросил ее в пепельницу.

— И вы полагаете, я буду возражать против этого? Ничего подобного! Я тоже скажу: это важно и нужно. Но, — он сделал паузу и круто повернулся к ректору, — не слишком ли большая роскошь — привлекать целые коллективы научных работников высшей квалификации, докторов и кандидатов наук, к делу, с которым успешно справляются соответствующие отделы территориальных геологических управлений? Не слишком ли мелка для университетской науки такая, с позволения сказать, проблематика? А ведь не лучше обстоит дело и на других кафедрах, в том числе и на моей. Вот взгляните. Повсюду разрабатывается масса мелких, сугубо частных вопросов. Усилия большого коллектива ученых дробятся на выполнение незначительных узко практических хоздоговорных тем. И опять-таки я не хочу сказать, что такие темы не нужны. Нет, нужны. И разрабатываются нашими людьми на высоком научном уровне. Но, к сожалению, они отвлекают нас от решения тех больших, действительно важных задач, которые только что сформулировал коллега Воронов. А послушали бы вы, о чем мы говорим на наших научных конференциях! Многие часы, даже дни, тратим на бесплодные споры о перенесении отдельных пачек слоев из одного горизонта в другой, о разделении одного вида на две или три разновидности, о замене одной стратиграфической схемы на другую. Где уж тут вспомнить о больших проблемах! Времени не хватает! А между тем геология действительно требует коренного пересмотра всей методологии научных исследований. Я абсолютно согласен с Юрием Дмитриевичем, — давно пора переходить к решению таких проблем, которые охватывали бы всю совокупность геологических явлений. А это невозможно без тесной кооперации с физикой, математикой и целым рядом других наук. Именно так, на стыке ряда наук, может родиться та новая методология, которая, возможно, приведет к выработке и единой теории геологических процессов, за что ратует Юрий Дмитриевич. Мы отлично понимаем, Семен Тихонович, что вопрос этот чрезвычайно труден, и разработка его потребует очень длительного времени. Однако приступать к его решению нужно уже сегодня, хотя бы это и отвлекло наши основные кадры от рассмотрения некоторых частных вопросов, сколь важными не казались бы они сейчас, на данном отрезке времени.

Ректор задумчиво провел рукой по лбу:

— Но, позвольте, я до сих пор считал, что на стыке геологии и физики уже выделилась новая отрасль знаний— геофизика. Ей, казалось бы, и карты в руки…

— Геофизика? — Греков усмехнулся. — Если рассматривать это слово с точки зрения этимологии, то вроде бы и так. А если говорить по существу, то наши геофизики — и не геологи, и не физики.