Таким образом, определился следующий пункт назначения. Куколь надеялся проскользнуть мимо гримерки Кристины незаметно, походя подслушав что-нибудь важное, но не тут то было! Певица обладала идеальным слухом. Как только за дверь послышались чьи-то шаги, она выглянула в коридор и… Ее губки задрожали, словно лепестки на ветру. На ресницах появились слезы размером в несколько каратов. Печально вздохнув, девушка подошла к горбуну, издавшему хриплые приветственные звуки, и погладила его по голове. Из последующей получасовой речи Куколь узнал, как несладко ему живется в этом холодном, жестоком мире, но теперь все горести позади, потому что у него появилась подруга, которой нет дела до его омерзительной внешности. Затем девушка угостила нового знакомого рахат лукумом, в следствии чего язык Куколя прилип к гортани, так что произносить нечленораздельные звуки сделалось еще проще.

И тут на лбу у горбуна выступила испарина.

Потому что мадемуазель Даэ, мечтательно улыбнувшись, предложила ему воды.

О нет.

Похоже, она тоже прочла сочинение мсье Гюго.

О нетнетнет.

Будучи особой романтичной, Кристина захочет разыграть эту сцену в полном соответствии с каноном. Но вода там фигурирует только в конце главы! У Куколя не было ни малейших сомнений, что в гримерке мадемуазель Даэ припрятаны и колесо, и плеть — специально для таких случаев.

— Ах, это мне? Как мило!!!

К счастью, на Куколя так и не обрушилась семейная карма, потому что внимание девушки отвлек Додо. Котенок приближался к хозяйке, держа в зубах цветок. Правда, цветок находился в петлице фрака, который волочился за котенком по земле, дюйм за дюймом теряя цвет и лоск. Подбежавший мсье Ришар попытался изъять свое имущество, а мсье Моншармен одарил певицу недобрым взглядом. Прячась за спиной у коллеги, разумеется. Но предвосхищая возможный конфликт, девушка сообщила, что Додо не выносит громких криков. Они расшатывают ему нервную систему. А успокоить его может лишь одно — возможность залезть на чей-нибудь письменный стол и в клочья изорвать парочку ценных бумаг. И вообще, чем г-н Ришар думал, когда засовывал в петлицу олеандр? Этот цветок опасен для кошек. По милости директора, Додо мог отравиться!

Понурые, директора удалились с поля боя. Ради любопытства, горбун проследил за ними до самого кабинета и увидел, как Моншармен обработал спиртом исцарапанную руку напарника, а потом прижал ее ладонью к своей щеке.

Ложу номер пять Куколь оставил на десерт. Хотя вряд посещение этой ложи будет сродни поеданию мороженного. Но собравшись с силами, он все же шагнул в открытую дверь, подпертую ведром. Значит, мадам Жири неподалеку. Главное, не дать билетерше застать его врасплох…

Чьи-то сильные руки схватили Куколя за шиворот, подняли над землей, вышвырнули в коридор. Потирая ушибленное колено, бедняга взглянул вверх и узрел разгневанное лицо мадам Жири.

— Объясни-ка, милый друг, чего это ты делаешь там, где тебе не положено находиться?

— Арррх… грррр, — и горбун растянул щербатый рот в виноватой улыбке.

   Его смирение несколько охладило женщину. Порывшись в ридикюле, она протянула ему грош.

— На вот, приложи ко лбу. Только не забудь потом вернуть… И не сердись, хорошо? Я немного погорячилась. Ты здесь, верно, новенький?

Кивок.

— И кто-то из рабочих сказал, что наведаться в ложу номер пять — это хороший способ провести досуг?

Утвердительный хрип.

— Мне опять предстоит серьезный разговор с Моклером, — мадам Жири поджала губы.

Повинуясь модным тенденциям, осветитель Моклер на пару с разнорабочим Жозефом Буке основали в Опере масонскую ложу с красивым названием «Золотой Рубанок.» Поскольку устав зиждился на неограниченном потреблении алкоголя с последующим дебошем, рабочие записались туда поголовно. Ну а в качестве инициации каждый новый член тайного общества должен был посетить зловещую ложу номер пять.

Причем ложа заработала такую репутацию не столько потому, что там обитал Призрак Оперы, а скорее потому, что ее обслуживала мадам Жири.

Тем временем билетерша, настроенная на филантропический лад, достала из сумочки мясной пирог, разломила и протянула половину горбуну. Тот невольно закрыл глаза от наслаждения. Пирог просто таял на языке. Удивительно, как можно изваять такой шедевр из муки, маргарина и, скорее всего, третьесортного мяса.

— Больше не сердишься? — подмигнула ему женщина. — Позволь мне дать тебе совет — никогда не заходи в эту ложу. Она принадлежит Призраку Оперы! Слыхал про такого? Вот-вот. Поверь, ты не хочешь его разозлить, последствия будут кошмарные!.. Только не думай, что наш Призрак такой уж злой. Скорее наоборот. Хотя меня так раздражают его глупые проверки!

— Гррххх?

— Иногда помимо моих чаевых, он оставляет в ложе несколько сотен франков. Вот так же хозяева прячут под ковер монету, чтобы проверить служанку. Если монета исчезнет — значит, она воровка, а если останется на месте — значит неряха, ленится лишний раз вытрясти ковер. Но неужели Призрак думает, что я прикарманю его деньги? Да за кого он меня принимает, хотелось бы знать?

— Хрррмммм!

— Ну хоть ты понимаешь, как мне обидно. А еще наш Призрак ужасно забывчивый. Постоянно забывает на креслах разные безделушки — перчатки, флаконы духов, черепаховые гребни. Однажды даже забыл веер, такой красивый, что с ним и на придворный бал поехать не стыдно. Это подарки для его дамы, — пояснила билетерша. — Я иногда думаю, какой должна быть дама его сердца. Ведь у Призрака утонченный вкус, иначе б он поселился не в Опере, а в кабаре. Да, у его дамы изящная фигура, маленькие руки, которые хорошо смотрятся в тех кружевных перчатках. Она непременно носит платья из шелка — черного и гладкого, как ночное море. Ее корсаж украшает роза. Цветы я здесь тоже находила — бархат этих портьер не идет в сравнение с их лепестками! И она чуть прикрывает лицо тем веером… хотя вру, зачем ей прятать лицо. У нее фарфоровая кожа и все зубы на месте… Ну да хватит сантиментов! Мне, собственно, какая разница, я все равно больше эту ложу не обслуживаю? Сегодня последний вечер, а завтра меня переведут в третью.

— Ччччммм?

Оглядевшись по сторонам, билетерша засунула руку в лиф и вытащила письмо, потрепанное на сгибах.

— Вот это письмо я получила на днях от Призрака, — со скорбным пафосом провозгласила она. — Никогда не угадаешь, что здесь написано. Что моя Мег станет императрицей! Моя малышка! Императрицей! Представляешь, каково матери прочесть такое?

— Аррххх?

— Неудивительно, что после этого я не желаю иметь с Призраком ничего общего! Ни-че-го!

Куколь надеялся, что билетерша объяснит свою странную реакцию, но вместо этого женщина напустилась на него:

— Ты все еще здесь? Вот интересно, за что тебе деньги платят,? Иди займись чем-нибудь полезным! Ну же, иди! И возьми мою половину пирога. Да не нужно мне твоих благодарностей! Я все равно не стану есть после того, как ты обмусолил этот кусок своим голодным взглядом.

Мадам Жири посмотрела вслед ковылявшему горбуну. И чего ее дернуло выплескивать душу перед посторонними? Пора бы успокоиться уже. Ведь Призрак не с ней миндальничает. От людей-то не приходится ждать ничего хорошего, а тут привидение.

А так даже лучше! Это письмо было хорошим поводом, чтобы попросить директоров перевести ее на новое место. Те лишь обрадовались, что у призраковой сообщницы больше не будет доступа в ложу номер пять.

Она бросила на ложу прощальный взгляд. Пусть кто-то другой приносит Призраку скамеечку для ног, а в награду лопает английские конфеты. Хватит с нее и бестелесных голосов, и суеты с конвертами, и нагоняев от директоров — все, баста! У нее есть задачи насущнее, чем всякие шпионские игры. Нужно сшить Мег новое платье из обносков двух старых, отложить деньги на пасхальный обед, поменять наконец обои в квартире — а то на них до сих пор встречаются надписи вроде «Мир хижинам, война дворцам» и «Генерала Бонапарта в консулы!» Да много еще разных дел, скучных и бесцветных, которые тянутся день изо дня и никогда не приносят удовлетворения.