— Используют разногласия между местными, — объяснил куда спокойнее Симран. — Здесь, на Талыше, национальный вопрос всегда стоит очень остро. Держать в руках мусаватистов и дашнаков с каждым днём становится всё сложнее. А часто под маской убеждения действуют самые обычные гочи — так здесь принято называть разбойников. Взять того же Мгера, что так разливался на кладбище. Он ведь депутат Национального конвента от партии анархистов, а по сути — самый обыкновенный бандит.

— Мгер идейный анархист, — внезапно заступился за него Солнцеслав. — Мы с ним не один пуд соли вместе съели ещё при царском режиме. Грабили и разбойничали, отрицать не стану. Но он никогда не брал денег и ценностей себе. Всё пускал на теракты.

— Дело не только в нём одном. Кроме Мгера в конвенте заседает слишком много болтунов. Мусаватисты — все, как один, народные директора нефтяных предприятий, а на самом деле бывшие их хозяева или их дети. Голосуют за продажу нефти Котсуолду в кредит. Понятное дело, рассчитывают эвакуироваться на их кораблях, если бейлики войдут в город. А что денег за эту нефть Народное государство не увидит никогда, их не интересует. Лишь бы свои жизни спасти.

— Шкуры продажные, — прокомментировал Солнцеслав.

— А как долго планируют оставаться тут котсуолдцы? — спросил я.

В общих чертах ситуация в Бадкубе была мне понятна. И я видел в ней возможность покинуть пределы Урда, но это можно было сделать двумя способами, один из которых мне решительно не подходил. Первый — это на борту котсуолдского небесного корабля. А второй — невольником в Великую степь. Ходили слухи, что князья её снова возродили работорговлю у себя, и даже продают людей в Жёлтую империю, отгороженную от степи Великой стеной. Да и в Порте рабство хоть и было запрещено законом, однако на него многим крупным землевладельцам и просто богатым людям было наплевать.

— Скорее всего, до тех пор, пока Греж не перестанет творить чудеса на фронте, — ответил мне Симран. — Как только бейлики начнут подходить к Бадкубе, котсуолдцы поднимут в небо свои танкеры и улетят. Только их и видели. Оставят нас на растерзание бейликам.

— Значит, надежды на то, что бейликов остановят, нет?

Симран и Солнцеслав одновременно покачали головами. Лица у обоих были, что называется, мрачнее тучи.

Народный Бадкубе доживал свои последние дни.

Духовлад был сильно раздражён задержкой. Выяснилось, что из-за военного положения, попасть в осаждённый врагом Бадкубе нет никакой возможности. Туда на свой страх и риск отправлялись только отчаянные сорвиголовы, но почти все их ловили ещё в Хаджитархане. Остальных же — уже в Красном городе. Никто не проходил мимо цепких рук стражи Пролетарской революции. И потому, весьма закономерно, что нелегальное сообщение между городами сошло на нет. А транспортные корабли не ходили в Бадкубе ни по Сихай-морю, ни по небу над ним, слишком велика была опасность быть сбитым.

У бейликов не было нормального воздушного флота — в основном рухлядь, проданная накануне войны Блицкригом. Зато аэропланов имелось огромное количество. Не безразгонников, конечно, а устаревших моделей имперского и блицкриговского производства. Их осталось у союзников Порты очень много, и они с удовольствием продали их ей. Летунов из бейликов готовили в том же Блицкриге, в особой авиашколе. И теперь они поднимали в воздух свои аэропланы и барражировали над Сихай-морем, сбивая всё, что летит над ним. На ровной, как стол, поверхности Великой степи, в считанные часы можно было сделать аэродром. И такие аэродромы располагались всё ближе и ближе к Хаджитархану.

Первое время бейлики опасались приближаться к Бадкубе. Ведь там их ждали куда более современные истребители котсуолдцев, базирующиеся на кораблях островитян, висящих над Красным городом. Однако те с каждым днём контролировали всё меньшую территорию, явно готовясь к эвакуации. Армия Народного государства ещё как-то держала фронт, но потери её были слишком велики. Враг же наступал не на отдельных его участках, а равномерно давил по всей линии, грозя даже не прорвать её, но просто разметать по Талышским предгорьям. И вот уже летуны Порты контролировали почти всё воздушное пространство над Сихай-морем. Противопоставить им Народному государству здесь было почти нечего. Все воздушные армии его сражались с Блицкригом на западном фронте — в Прияворье и Полесье. Здесь располагались вспомогательные части, на вооружении у которых стояла такая же рухлядь, как и у бейликов. Вот только аэропланов было намного меньше.

Именно из-за этих проблем Духовлад и застрял в Хаджитархане. А ведь почти нагнал тут Ратимира. Отстал всего на несколько дней — он был в этом уверен. Но теперь разрыв между ним и целью снова увеличивался. Духовладу оставалось только утешать себя мыслью, что никуда из осаждённого бейликами Красного города, Ратимир уже не денется. Он сам загнал себя в мышеловку, и Духовладу остаётся только захлопнуть крышку.

Но для этого надо пересечь проклятое Сихай-море, а он этого сделать не мог!

На него вышли на третий день пребывания в Хаджитархане. На квартиру, где жил Духовлад, заявился неприметный человек, знающий несколько основных знаков. Они служили им для того, чтобы распознавать таких же, как они. Посвящённые рангом повыше знали уже и другие жесты, а этот явно годился только на роль проводника, не больше.

— Приветствую вас, — склонился он в подобострастном поклоне. Разогнувшись же, изобразил весьма неуклюже жест вежливого приветствия. — Я весьма рад тому…

— Хватит, — грубо оборвал его Духовлад. Ему стоило известных усилий сдерживать смех, настолько нелепо выглядел сейчас пришедший к нему со всеми его потугами что-то изобразить. — Говори, с чем пришёл. Только быстро, ты выводишь меня из терпения.

Все эти реплики производили неизгладимое впечатление на служителей культа Герметикум, особенно столь мелких, как этот. Он задрожал всем телом. По лицу его заструился пот, хотя в комнате Духовлада было не слишком жарко. В тепле он теперь не нуждался, да и не особенно любил его.

— Небесный генерал Хардагар сообщает, что его эскадра движется к Бадкубе, — затараторил посланец. — Он связался с нами, и велел сообщить, что может помочь вам добраться до этого города.

Духовлад не подал виду, однако это известие разочаровало его. Появление эскадры собирателей под предводительством Хардагара путало ему все карты. В неразберихе, которая начнётся после атаки, найти Ратимира будет невозможно. А в то, что его цель просто погибнет во время налёта, Духовлад не верил. И не поверит, если только своими глазами не увидит тело Ратимира, и не отправит его в огонь.

— Где он готов подобрать меня? — спросил Духовлад.

— Я провожу вас, — снова подобострастно поклонился служитель культа. — Это за городом, в степи. Там вполне может приземлиться челнок с флагмана генерала Хардагара.

— Валяй, веди, — махнул ему рукой Духовлад.

Служитель был удивлён столь странным обращением со стороны Духовлада, однако постарался не подать виду. Получилось у него не слишком убедительно.

В полуквартале от дома, где квартировал Духовлад, их ждал небольшой автомобиль. По высокой посадке и сильным рессорам бывший командир отряда ЧОН понял, что тот предназначался для путешествия за город. За рулём его сидел водитель просто образцового вида. В кожаном плаще, перчатках с крагами до локтя, фуражке и при очках, сейчас поднятых на лоб. Он откинулся на сидение в расслабленной позе. Однако тут же подобрался, стоило только подойти Духовладу в сопровождении служителя.

Они уселись на заднее сидение, и служитель махнул шофёру — кати, мол. Тот дёрнул рычагом, пробуждая двигатель автомобиля, и почти сразу машина покатила по пыльным улицам Хаджитархана. Ехали долго. Миновали набережную Итиля. Затем почти опустевшие кварталы городских окраин. Вот уже остался позади Хаджитархан. Долго ехали по хорошо укатанному шоссе, но после свернули на какой-то просёлок, где и пригодились усиленные рессоры и высокая посадка кузова. И всё равно трясло водителя и пассажиров немилосердно. А уж когда просёлок закончился, и пошло полное бездорожье, поездка превратилась в настоящее испытание.