— Сейчас в городе порядка нет никакого, — заявил он в ответ на предложение Симрана остаться дома на этот раз. — Думаете, прямо все гочи отправились город оборонять во главе с Мгером? Полно ещё в Бадкубе всякой швали. И она сейчас голову-то и подняла, когда некому её сдерживать.

Надо сказать, поспорить с ним было трудно. Несмотря на постоянное патрулирование улиц, на них то и дело находили трупы, как правило, раздетые догола. И происходило это далеко не всегда не тёмной ночью, резали и стреляли частенько и при свете дня.

Короткая поездка наша до штаба обороны, который располагался в том же здании, что и Национальный конвент, прошла без происшествий. Я помог выбраться из авто Грежу. Тот всем своим немалым весом навалился на меня — видимо, сильно растрясло раны по дороге. Дышал Греж очень тяжело, с надсадными хрипами, так дышат тяжелобольные люди. Зря всё-таки Симран настоял на его присутствии на заседании штаба. Я слабо себе представлял, как он перенесёт длительное заседание, а потом ещё и обратную дорогу на заднем сидении подпрыгивающего на каждой кочке автомобиля.

Помогать Грежу пришлось до самого зала, где заседал штаб. Там уже я передал его с рук на руки молодым парням, скорее всего, из чоновцев, что несли караул внутри. Они подставили плечи едва державшемуся на ногах командующему, и практически внесли его в зал.

Осмола я встретил почти сразу. Он, как выяснилось, командовал охраной штаба обороны. И ребята в кожанках были не чоновцами, а стражами Революции.

— Почти всех пришлось с улиц забрать, — пожаловался он мне. — Патрули хоть немного исправляют ситуацию, но, всё равно, дело плохо. Все раны этого города как будто воспалились в единый миг. И бороться с ними нам нечем. Нет лекарства против них. Люди одним днём живут. Сводят старые счёты, стреляют и режут друг друга почём зря. Той ночью схватили одного — всю семью врага кровного зарезал. Малых детей не пожалел. Живым взяли, а когда к стенке ставили, я у него спросил — зачем ты это сделал? Знал же, что на тебя первого и подумаем. А он мне в ответ — плевать теперь на всё. Бейлики придут — всем каюк, и вам, и мне. Вот и свёл старые счёты.

— Понимаю, — кивнул я. — Конец света для одного города пришёл — вот люди с цепи и сорвались.

— А вы чего меня искали-то, Ратимир?

— Хватит мне сидеть у Симрана на квартире, пора и честь знать. Я всё-таки страж Революции и должен исполнять свой долг.

— Ах вот оно что, — усмехнулся Осмол. — Ну, за этим дело не станет. Вы в седле как сидите? Уверенно?

— Эта наука не забывается, — ответил я. — Был не так давно командиров отряда ЧОН в Хаджитархане.

— Вот мы вас в кавалерию и определим, — кивнул Осмол. — С оружием как?

— Револьвер есть.

— Карабин, шашку и коня мы вам мигом справим. Люди нам вот как нужны. Но командиром не будете, сразу скажу, бойцы сейчас нужнее.

— Я и не обольщался на этот счёт. К кому мне обратиться по вопросу снаряжения и коня?

— Да я сам вас провожу. Вот сейчас двери штаба закроют, проверю часовых снаружи и будет у нас на ваше обмундирование часа три, если не больше. Я вас ещё и бойцам отряда, в котором воевать будете, представить успею.

Я понимающе кивнул. Заседать в штабах командующие любили подолгу. А уж в таком городе, как Бадкубе, это дело растянуться едва не на целый день. Слишком много тут было точек зрения на ситуацию, и, конечно же, у каждой фракции будет свой план обороны. Даже авторитет бывшего царского генерала Невера вряд ли так уж сильно поможет.

Действительно, как только закрылись двери зала, в котором заседал штаб обороны Бадкубе, Осмол быстро проверил караул, стоящий около неё. Собственно, что там проверять. Два бойца в кожанках стражей и фуражках с башенной короной, в руках винтовки с примкнутыми штыками. Но видно, что обоим это оружие не слишком по душе — за время службы привыкли то ли к кавалерийским карабинам, то ли вовсе к пистолетам с револьверами. Да и караульную службу нести исправно не умеют. Даже на воздушном флоте, где на подобные формальности глядели сквозь пальцы, они бы получили взыскание. Однако Осмол всё отлично понимал и ничего говорить о расхлябанном виде и отставленных в сторону винтовках не стал. Ведь в случае чего эти ребята куда лучше управятся с пистолетами. Кобуры у обоих были предусмотрительно расстёгнуты.

Покончив с этой формальностью, Осмол проводил меня в расположение штаба кавалерийской бригады. Идти пришлось, надо сказать, довольно долго. Мы вдвоём шагали по опустевшим улицам Бадкубе. Оба держали кобуры расстёгнутыми. Дважды нас останавливал патруль из народармейцев. Это были уставшие люди в шинелях и при винтовках с примкнутыми штыками. Один патруль возглавлял младший командир с синим от щетины лицом. Он курил изжёванную самокрутку и то и дело плевал себе под ноги, пока проверял наши с Осмолом мандаты. Во втором же за командира был солдат с курчавой бородой. С него можно было запросто разбойников писать. Он долго возился с нашими бумагами, возя по ним заскорузлым пальцем, читал медленно, шевеля губами.

— Союзники, значит, город патрулировать не спешат, — заметил я, когда нам вернули документы во второй раз.

— Они ближе к нефтяным полям ходят. Там ведь их эскадра рядом с танкерами стоит. Только дежурный крейсер в небе — остальные на земле, экономят энергию. Ну и на окраинах их инженерный батальон помогает с укреплениями. И ещё слухи ходят, что Невер сговаривается с Щекарем. Знакомое имя?

Про атамана Щекаря я знал. Лично знаком не был, однако наслышан о нём. Как и все, кто жил на границе с Великой степью. После разгрома его армии аристократов, учинённого лихим командармом Будиволной, Щекарь собрал вокруг себя верных людей, но занялся не банальным разбоем, как поступил бы на его месте другой. Он увёл свой корпус с прибившимися по дороге людьми из разгромленной армии в Великую степь. Там Щекарь не примкнул к бежавшей под крыло князя Махсоджана Директории Адмирала. Вместо этого он вторгся во владения одного из соседей Махсоджана, владевшего парой городов и десятком деревень. Земля там была едва ли не самой плодородной во всей Степи. Щекарь разбил ополчение и цириков местного князя и сам воцарился в его уделе. Однако князем именовать себя не стал, предпочтя звание атамана.

Он не участвовал в налётах на молодое Народное государство, и ему не пришлось снова встретиться с Конной армией Будиволны. Как бы ни хотелось тому покончить с давним врагом, но сделать он этого не мог. Вторгаться во владения правителя Великой степи без повода права лихой командарм не имел — на этот счёт у него имелись чёткие приказы из столицы. Он бы и наплевал на них, да специфика Великой степи на этот раз играла против него. Напади он без повода на кого угодно, и на него в ответ разом обрушились бы все князья со своими ополчениями и цириками. А так они позволяли бить других поодиночке, втайне радуясь тому, что конница Будиволны проходится с огнём и сталью не по их владениям. Правда, от налётов и грабежей на территории Народного государства никто, кроме Щекаря не воздерживался.

— Кто ж не знает Щекаря — первый враг народной власти, но сейчас сидит тихо, и это подозрительно. Зря с ним не дали Будиволне покончить. Мы в Хаджитархане долго гадали, почему это командарм гоняет других князей в хвост и в гриву, стоит только заподозрить их в том, что они собираются в рейд через границу, а к Щекарю — ни ногой. И ребята из Конной армии самого Будиволны бесились по этому поводу. Да только приказ связывал его по рукам и ногам.

— Не верится мне, что тут не в одном только приказе дело. Тёмная с Щекарем история. И очень мне не хочется, чтобы его орлы под Бадкубе объявились. Да только ничего не поделаешь. С ним ведь Невер сговаривается от имени котсуолдцев, а на него мы никак повлиять не можем. Да толковой оппозиции в штабе обороны составить не получается. Невер давит своим авторитетом и поддержкой Котсуолда, а у нас каждый на себя одеяло тянет.

Отряд, в который определил меня Осмол, квартировал на самой границе города. В бывшем расположении легкоконного полка ещё царских времён. Конюшни тут были отстроены на совесть, и вместить могли гораздо больше лошадей чем сейчас стояли в стойлах. Да и свободных коек в казарме, рассчитанной на эскадрон, было предостаточно. Выбирай любую.