— Котсуолд хочет спасти своих солдат, — произнёс Гневомир. — Они предоставят наёмникам сражаться за них, а сами сядут на воздушные суда и отправятся за Пролив.

— Это вполне в духе островитян, — согласился Ромен Гари. — Они уже бросили на произвол судьбы союзников, сбежав к морю. Теперь будут долго ещё собираться с силами, прежде чем высадиться снова.

— А вполне возможно, что и вовсе выйдут из войны, — добавил Гневомир.

— Замыслы Кабинета не по нашей части, господа летуны, — прекратил их диалог Бригадир.

В этот момент в голосе его сильно прорезался котсуолдский акцент. Ему явно не нравились заявления в адрес трусливого поведения его родины, хотя он и понимал — они полностью оправданы. Котсуолд сбежал, оголив фланги нейстрийской и имперской армии. Это позволило фельдмаршалу Фредефросту вбить клин между ними, и бросить свои войска в прорыв. Именно его дивизии сейчас скорым маршем наступали на столицу Нейстрии, в то время как войска королевства были оттеснены на запад.

— Завтра здесь будет последняя небесная эскадра Котсуолда. Нам выделены места на палубе авианосца «Королевский ковчег». Мы займём их и отправимся оборонять Дёйнкирхе.

— И это будет окончанием нашего контракта с Котсуолдом? — поинтересовался на этот раз Эмиль Ажар.

— Скорее всего, да. Вряд ли мы будем нужны королевству на их острове.

— Что же тогда будет с нами дальше? — продолжал настаивать летун. Он, похоже, выражал общие настроения, царившие в эскадрилье.

— Для начала надо, чтобы это самое «дальше» у нас было, а там посмотрим.

— Вряд ли кто из нас переживёт эту драчку в небе над Дёйнкирхе, — мрачно предрёк Антракоз.

И хотя все летуны народ крайне суеверный, никто не стал ему возражать. Слишком уж это дело отдавало самоубийством.

Нечего сказать, вовремя я присоединился к эскадрилье «Смерть».

Брондор Тонгаст — гроссадмирал Блицкрига — слишком хорошо помнил свой разговор с генерал-кайзером. Лишь правитель молодого и воинственного государства, чьей основой стала промышленная, а главное, военная элита старой и дряхлеющей Дилеанской империи, был выше гроссадмирала. И только он один имел право отчитывать Тонгаста. Но сильнее всяких слов, которыми мог заклеймить его генерал-канцлер, был невыразимый стыд. Даже не за поражение под Соловцом. В конце концов, крепость должны были брать войска фельдмаршала Брунике — этого неотёсанного болвана, выходца из нижних чинов. Однако потеря новейшего линейного крейсера «Дерфлингер» — это совсем другое дело. И осложнялось всё тем, что потерял его Тонгаст не в сражении с урдским воздушным флотом, что было бы само по себе унизительно, учитывая состояние этого флота. Но нет, Тонгаст лишился флагмана эскадры в схватке с жалкими воздушными разбойниками — китобоями. Те просто спеленали линейный крейсер и уволокли его в своё логово. Сам крейсер они продали за большие деньги косорылым народникам, те переименовали его в «Народную славу», а вот с командой поступили по-разному. Простых членов экипажа также отдали народникам, и те теперь сидели в лагере для военнопленных, а вот титулованных оставили себе. И они стоили казне Блицкрига очень дорого, но не оставлять же столько отпрысков не самых последних семей в плену у пиратов.

Аудиенция у генерал-кайзера прошла для Тонгаста скверно. Даже больше чем просто скверно. Для начала ему пришлось ожидать в приёмной окончания затянувшейся беседы между правителем Блицкрига и полномочным посланником Астурии. А ведь день генерал-кайзера расписан по минутам, и он никогда не уделил бы послу Каудильо больше времени, нежели положено жёстким распорядком. Значит, Тонгасту назначили аудиенцию слишком рано специально, чтобы помариновать четверть часа в приёмной.

Астурийское королевство, которым после кровопролитной гражданской войны правил, по сути, человек, которого весь мир знал, как Каудильо, было давним союзником Блицкрига. Ведь если бы не помощь генерал-кайзера, отправившего ему две дивизии прошедших горнило Первой войны ветеранов, вряд ли Каудильо удержался бы у власти. Да и сам Тонгаст успел повоевать в Астурии. Не скрываясь под чужим именем, как делали это волонтёры со всего Континента, он водил в бой небольшую эскадру, состоящую из крейсера и пары эсминцев сопровождения. Располагая этими весьма скромными силами, он сумел разгромить врагов Каудильо в небе, хотя те и имели весьма существенное численное преимущество.

Посол Астурии щеголял в роскошном белоснежном мундире военно-воздушных сил королевства с золотыми аксельбантами и эполетами. Вся эта мишура резала глаз Тонгасту, привыкшему к аскетичной культуре Блицкрига. Он кивнул посланнику, тот ответил тем же. Оба были без головных уборов. Стоило только послу покинуть приёмную, как секретарь тут же пригласил Тонгаста в кабинет генерал-кайзера. Ни единой минуты правитель Блицкрига терять не собирался.

Как всегда принимал генерал-кайзер стоя. Он никогда не позволял визитёру опуститься в кресло или на стул, стоящие напротив его стола. И сам всегда оставался на ногах. Одевался генерал-кайзер всегда весьма скромно, чем задавал моду во всём Блицкриге. Он носил простой мундир полковника гвардии без полковых знаков различия, и лишь два ордена неизменно висели на груди — высшие ордена Блицкрига. Эта встреча была уже далеко не первой в череде этого дня, а потому генерал-кайзер позволил себе опереться левой рукой на угол стола. Это единственная поблажка, которую он себе позволял.

— Скажу вам сразу, гроссадмирал, — заявил с порога, даже не поздоровавшись, генерал-кайзер, — операция, которую я собираюсь поручить вам — ваш последний шанс.

Он замолчал на пару секунд, давая Тонгасту переварить это заявление, и продолжил с прежним напором.

— Вы нажили себе массу могущественных врагов, когда потеряли «Дерфлингер». Семьи офицеров, которых пришлось выкупать из пиратского плена за казённые деньги, требовали от меня, чтобы я отправил вас под суд. Но с них довольно и того, что казна взяла на себя расходы по выкупу их драгоценных чад. Я отозвал вас из Прияворья, потому, что вы, именно вы, гроссадмирал Тонгаст, нужны мне здесь. — Он взял в правую руку деревянную указку и обвёл ею область, прилегающую к Проливу, что отделяет Континент от Котсуолда. — Вы, именно вы, возглавите наше наступление в воздухе. Я дам вам «Вергельтунг» и всю его боевую группу, чтобы сразу стало ясно, вы не в опале и не лишились моего доверия.

Лишь железная воля позволила Тонгасту сохранить контроль над мимикой, иначе глаза бы его расширились так сильно, что из глаза вывалился бы его знаменитый монокль в золотой оправе.

— Оправдайте возложенные на вас надежды, гроссадмирал, — завершил свою прочувствованную речь генерал-кайзер.

И как только он замолчал, дверь за спиной Тонгаста отворилась. В кабинет вошёл фельдмаршал Эргост Фредефрод, назначенный командовать группой армий, наступающей на столицу Нейстрии, и дальше — на Дёйнкирхе.

— Вас мы ждали для того, чтобы начать скорый военный совет, фельдмаршал, — произнёс генерал-кайзер.

— Прошу простить моё опоздание, — ответил Фредефрод, хотя ясно было и младенцу, никуда он не опаздывал, а прибыл в точно назначенное ему время. Однако если генерал-кайзер сказал, что его ждали — значит, он опоздал.

Поставь рядом Тонгаста и Фредефрода, их можно было бы принять за близких родственников, так они были похожи. Похожими были не их лица, хотя у обоих их украшали воинственно торчащие «надровийские» усы, сильно присыпанные солью седины. Но куда больше походили они друг на друга гвардейской осанкой — войны и возраст не согнули их спин. Выправкой — мундиры, хоть и разного кроя, сидели на них идеально. Однако даже не этим были так похожи фельдмаршал и гроссадмирал. Оба они — военная косточка, плоть от плоти самого Блицкрига, офицеры в десятом поколении, отдавшие всего себя на алтарь богини по имени война. Этому кровавому божеству приносили они жертвы чуть ли не ежедневно, проливая на него кровь своих солдат и врагов. Для обоих главным было достижение результата, не считаясь с потерями. Именно это делало их взгляд одинаково ледяным, заставляя всех отводить глаза. И только генерал-кайзер, наверное, один во всём мире мог спокойно глядеть им в лицо, но на то он и правитель сильнейшего на Континенте военного государства.