В следующий раз мы увидели Чёрного барона уже в столице Нейстрии. Авианосцы блицкриговского флота ненадолго опустились в её воздушном порту — адмирал Тонгаст явно спешил вернуться в Блицкриг, чтобы как можно скорее преступить к ремонту. Да и доложить о победе, одержанной в Дёйнкирхе лично генерал-кайзеру, он вряд ли забудет. Пускай та и была половинчатой — ему и Фредефроду явно не удалось достичь всех поставленных перед ним целей, однако и такая намного лучше совсем никакой.

Командующий добровольцев критически осмотрел нас обоих, одетых в потрёпанные френчи с чужого плеча и кожаные куртки, популярные среди летунов. На лице его явственно отразились все эмоции, что бушевали в этот момент в душе. Основной, естественно, было сожаление о том, что согласился взять нас с собой. Но не брать же обратно данное раз слово — этого Чёрный барон не мог позволить себе.

— На встрече, куда мы были приглашены, — заявил он, — вы должны выглядеть не как оборванцы, и уж тем более, не как косорылые уполномоченные. Извольте одеться прилично. Вы в столице Нейстрии, и тут можно найти и магазины готового платья для офицеров, и толковых портных, что подгонят вам мундир по фигуре. Я хочу, чтобы на встрече вы выглядели достойно офицеров Урдского небесного флота. И не говорите, что у вас нет на это денег, господа. Раз уж ваш командир так желает вашего присутствия, пускай раскошелится.

С этим мы и вернулись к Бригадиру. Нашу эскадрилью разместили на том же лётном поле, где она стояла до отправки в Дёйнкирхе. Вполне возможно, и ангар был тем же самым — по крайней мере, он ничем не отличался от предыдущего. Но в этот раз Бригадиру и Аспиранту выделили комнаты в офицерском общежитии. До этого их занимали гвардейские летуны, которые все как один отправились в колонии на Чёрном континенте. Вроде бы туда же переправили и короля с остатками двора и майордомом, однако это были всего лишь слухи, пока ничем не подтверждённые.

— Ловко, — кивнул Бригадир. — Решил, значит, не мытьём, так катаньем избавиться от вас. — Он подмигнул нам. — Ничего у него из этого не выйдет, вот что я вам скажу. Мои летуны должны выглядеть не хуже его добровольцев — тут он прав. — Наш командир вынул из кармана чековую книжку, подписал несколько листов и вручил нам — суммы на них проставлены не были. — Вы только меня не разорите совсем уж.

Гневомир забрал листки из чековой книжки себе. Я против этого не возражал.

— Времени у нас не слишком много, — сказал он мне, глянув на наручные часы. — Придётся фиакр брать.

Тут он был прав. На трамвае особенно не разъездишься — слишком долго.

За наём фиакра пришлось платить из собственного кармана, но тут уж ничего не поделаешь. Да и деньги у нас обоих водились — за Дёйнкирхе лично я получил довольно кругленькую сумму вместе с причитающейся мне боевой премией. Да и аванс от Блицкрига оказался удивительно неплох. Честно говоря, на родине мне столько денег было не заработать и за год. Вполне возможно, что покупка и подгонка мундиров не слишком сильно опустошила бы наши с Гневомиром кошельки.

Столица Нейстрии почти не изменилась с прошлого раза. Лишь патрули на улицах теперь были одеты в серую форму, да на глаза попадались куда чаще. Они чинно вышагивали по улицам города, матово отсвечивали стволы закинутых за спины винтовок. Пару раз попадались конные патрули. Цокая подковами по мостовой, они гарцевали, поглядывая на всех сверху вниз со свойственным всем кавалеристам презрением.

Остановили нас всего однажды. Офицер вяло взмахнул рукой, приказывая нашему вознице остановиться. Солдаты патруля скинули с плеч винтовки, но видно было, что делают они это больше для вида. Угрозы мы для них не представляли. Офицер оказался отменно вежлив и говорил на нейстрийском почти без акцента. Он бегло проверил наши документы, поинтересовался, взяли ли мы с собой оружие. Нам, как наёмникам на службе генерал-кайзера, было разрешено его носить, но только пистолеты и револьверы, и исключительно открыто. Мы с Гневомиром продемонстрировали ему застёгнутые кобуры.

— Правильно делаете, — кивнул офицер на прощание. — Мы шваль местную быстро на место поставили, а то её много развелось, когда нейстрийская армия ушла. Но франтирёров ловить оказалось сложней. Они — хитрые бестии. Будьте с ними осторожны — наёмников они не жалуют. И кобуры лучше расстегнуть. За этим тут не принято следить слишком серьёзно.

Он махнул нам рукой, давая разрешение вознице ехать дальше.

О франтирёрах мы уже были достаточно хорошо наслышаны. Они представляли собой боевое крыло Сражающейся Нейстрии в городах. Устраивали диверсии на заводах, объединяясь в небольшие отряды, атаковали блицкриговские патрули и даже нападали на комендатуры. Часто их жертвами становились фуражиры, а то и просто крестьяне, везущие продукты на рынки. И к наёмникам, перешедшим на сторону Блицкрига, они испытывали особенную ненависть. Поговаривали даже, что гибель в Броселианском лесу нескольких рот, вставших после Дёйнкирхе под знамёна Блицкрига дело рук франтирёров. Но, правда, немногие верили в эту историю вообще — слишком уж сказочно звучала она, будто сойдя со страниц бульварного романа.

На мундиры у нас ушли почти все деньги, что выделил Бригадир, а оставшиеся пустили на подгонку. Цены всё-таки из-за военного времени взлетели буквально на всё, и магазины готового платья вместе с портными не отставали от остальных. Однако, глянув на себя в зеркало, стоящее в большой комнате портняжной мастерской, я понял — оно того стоило. Мы с Гневомиром выглядели теперь уж точно не народными военлётами. Френчи и куртки сменили оливковые мундиры, пускай и не урдской армии, но весьма похожие по крою на нейстрийские. Ни для кого не было секретом, что Нейстрия до Первой войны была законодательницей военной моды. А уж такая передовая часть вооружённых сил, как небесный флот, никак не могла отстать от королевства. Только вместо кепи, положенных нейстрийским офицерам, нам подобрали фуражки, и вот они-то оказались вполне себе урдскими.

— Лучше не придумать, — усмехнулся Гневомир. — Теперь душа Чёрного барона будет спокойна — никто в нас народников точно не заподозрит.

В этом я был с ним полностью согласен.

Наши костюмы тщательно упаковали в картонки, и даже донесли их до фиакра, который дожидался нас всё время, ушедшее на подгонку. Поэтому в расположение эскадрильи мы вернулись практически с пустыми карманами.

— Ну что же, — усмехнулся Бригадир, оглядывая нас с Гневомиром, обрядившихся в новенькие мундиры, — вижу, деньги мои вы растратили с толком. Чёрному барону вас не в чем будет упрекнуть. Интересно, осталось ли хоть что-нибудь у меня на счету?

Чёрный барон вместе с командирами полков занимал комнаты в другом корпусе того же самого общежития гвардейских офицеров, что и Бригадир. Не прошло и десяти минут, как он снова критически оглядывал нас обоих.

— Намного лучше, господа, — кивнул он. — И вы успели как раз вовремя. Автомобили из посольства будут поданы через пять минут. Все мои офицеры уже готовы.

Я успел только втайне порадоваться, что мы решили разориться на фиакр. Времени у нас, оказывается, было в обрез.

Мы вышли вместе с пятью офицерами, не считая самого Чёрного барона. Трое из них были командирами «цветных» полков — каждый в своей форме. Четвёртым же — генерал Невер, одетый в дореволюционный мундир с генеральскими погонами. Чёрный барон же не изменил обыкновению — всё тот же чёрный, как ночь, чекмень с серебряными газырями и талышский кинжал на поясе.

— Это наши союзники из эскадрильи «Смерть», — отрекомендовал он нас своему окружению. — Они по происхождению урдцы, а потому имеют полное право присутствовать на встрече, куда мы приглашены.

Тон Чёрного барона, однако, ясно давал понять его отношение к нам. Командиры полков и генерал Невер обменялись понимающими взглядами, при этом вели они себя так, будто нас здесь не было вовсе.

Первым щёлкнул каблуками Гневомир. Он коротко кивнул всем разом и представился:

— Гневомир Милорадов, поручик Восемьдесят восьмого пехотного полка.