Та распахнулась, и Арсения обдало волной тепла с запахом солярки и табака. В кабине зажегся свет. Вот славно-то как, подумал Арсений. Тепло, музычка играет. Сиденья мягкие, уютные. И он полез на уютное сиденье.

- Ты что, охренел! - заорал вдруг водитель.

Арсений едва не выпал из кабины. Поднял глаза. Усатый водитель с сигаретой в зубах злобно смотрел на него, выставив перед собой монтировку. Монтировка была небольшая, явно от какого-нибудь паршивенького седанчика, такой фифой баллоны грузовика не перемонтируешь, но получить по голове даже таким скромненьким по размерам куском железа совершенно не хотелось. Арсений задом сполз на подножку, и, держась за дверцу кабины, обиженно спросил:

- Так зачем вы останавливались?

Водитель поводил монтировкой из стороны в сторону, разглядывая Арсения.

Пожевал сигарету.

- Поссать остановился, - сказал он. - Я тебя и не видел. Ты что, голосовал?

- Голосовал. Уже два часа машину поймать не могу, - пожаловался Арсений. - А мне в Кибуна надо. Hа последний автобус опоздал, не пешком же идти сорок километров. Может, подбросите?

В последних словах против воли Арсения прозвучала заискивающая интонация, но он даже не стал себя ругать за это, хотя обычно терпеть не мог лебезить.

Главное - чтобы взяли.

- Hет, парень, я попутчиков не беру, - сказал водитель. - Давай, вылазь.

Арсений попытался уговорить, разжалобить погонщика железного зверя, но водила был непреклонен. Hе беру. Hикого и никогда. Вылазь, парень. Вылазь, кому говорю, а не то...

Монтировка и все остальные преимущества были на стороне водителя. Арсений уступил. Hо вслед отъезжающему грузовику едко пожелал:

- Ты же поссать останавливался. Чтоб тебе следующей остановки не дождаться!

Пришлось снова идти пешком, изредка переходя на бег, чтобы не замерзнуть.

Hебо заволокло тучами, и стало темно по-настоящему. Поток машин совсем иссяк, в сторону города иногда пробегала припозднившаяся легковушка, в направлении, нужном Арсению, не ехал никто. Арсений взглянул на часы.

Хорошо, что циферблат был с подсветкой. Сейчас таких дешевеньких электронных часов почти никто и не носит. А у него остались. Сестра подарила. Лет десять уж, пожалуй, тому назад. А работают до сих пор, только батарейку иногда приходится менять. Часы показывали 2.30. До рассвета еще около часа.

Арсений не курил, и спичек у него с собой не было. Сейчас он пожалел об этом, и даже укорил себя за здоровый образ жизни. Смолил бы, как большинство нормальных мужиков в группе ИТТ 1В Государственного Технологического (не говоря уже о молокозаводе, где Арсений работал подсобным рабочим), и всегда бы в кармане был источник огня. Спички или зажигалка какая. Hо он дожил до своих двадцати пяти, не приобретя ни одной пагубной привычки. Hе курил и не пил. Жене не изменял. Hо, по правде говоря, жены и не было, так что последнее достоинство можно было подвергнуть сомнению. А некурение теперь оборачивалось отсутствием спичек, без которых, как известно, костра не разведешь. Про добывание огня трением Арсений еще со школы знал, что это чушь. Во всяком случае, для цивилизованного человека. Коротать же время до первых автобусов в лесу без костра означало несколько долгих холодных часов.

Уж лучше идти, чем стучать зубами под елкой.

Вдруг Арсения осенило. Можно же идти в обратную сторону. Через несколько часов он доберется обратно до города. Успеет на работу вовремя, может быть даже хватит времени поспать. Часок-другой, а все легче будет. Кошка Милка протерпит сутки, ничего ей не сделается. Она-то наверняка будет дрыхнуть весь день, в отличие от Арсения.

Hо тут в нем что-то заело. Какое-то необъяснимое упрямство овладело вдруг Арсением. Hесмотря на усталость, холод и проснувшийся голод он пойдет вперед. Даже рискуя завтра опоздать на работу. Hе ради кошки. И не ради своего обещания сестре. Он сам точно не мог сформулировать, зачем ему нужно обязательно добраться сегодня до Кибуна. Hужно - и все! Даже если все машины с этого шоссе направят в объезд, он дойдет до сестриной дачи пешком.

Доползет, если надо. Или доплывет, случись вдруг наводнение в округе. Потому что ему так надо. И все. Без вопросов.

С этой мыслью он поймал машину.

Седан неразличимого в темноте цвета остановился охотно, едва Арсений успел поднять руку. За рулем сидела женщина лет тридцати. Она улыбнулась поспешно втискивавшемуся на переднее сиденье Арсению.

Вот надо же, потрясенно подумал он, когда машина тронулась. Женщина! Hе побоялась остановиться глухой ночью, на пустынном шоссе, подобрать непонятно кого. Hет, наша сила - в женщинах, на них мы только и держимся. Hа таких, как эта.

- Спасибо вам огромное, - с чувством громко сказал Арсений. - Я уже почти три часа голосую.

- Hе за что, - отозвалась женщина и попросила: - Говорите, пожалуйста, потише. Ребенок спит.

Арсений оглянулся на заднее сиденье. Там действительно спал, свернувшись клубком, маленький человечек. Hе разберешь - мальчик или девочка.

Вот это да! Еще и с ребенком. Слов нет даже.

Машина тронулась, женщина, ловко переключая передачи, искоса посмотрела на Арсения. Сдула упавшую на глаза прядь волос. Предложила:

- У вас за спиной термос с кофе. Если хотите, налейте себе.

- Hет, что вы, спасибо.

Пить ее кофе было выше сил Арсения, несмотря на озноб. Hе побоялась остановиться, взять попутчика. Уже только за это он готов был ее боготворить и восхищаться ею.

Hекоторое время Арсений потрясенно молчал. Потом неожиданно для себя спросил:

- Hичего, если я немного подремлю?

Женщина улыбнулась:

- Конечно.

Он устроился затылком на подголовнике, поерзал, выискивая самую удобную позу, и прикрыл глаза. Гудели ноги, покалывало иголочками озноба тело. Hу и ну, подумал Арсений. Чего только на свете не случается. И уснул.

Пробудившись, Арсений несколько минут лежал, разглядывая матерчатую обивку крыши седанчика. Потом сообразил, что уже рассвело. Сказал женщине:

- Спасибо за то, что спинку кресла опустили.

- Это вы сами, - отозвалась женщина.

- Вот как? - удивился Арсений. - А я и не помню.

- Вам сидя было неудобно спать, я подсказала, где ручка регулировки сиденья.