Колосов разглядел подростка. Саша оказался смуглым до черноты. Глаза цыганистые, цепкие. На левой щеке родинка. Порывистый парнишка. Такие быстро соображают, подумал о нем старшина, действуют чаще всего необдуманно. Его облик не вязался с тем, который представил Колосов ночью. В словах парнишки, в его поведении не осталось следа от той степенности, когда он рассудительно объяснял разведчику, как проникнуть под окно дома старосты, оставаясь незамеченным. Возбужден. По внешнему виду — готов драться. Эта его готовность заставила Колосова вновь подумать о решении лесника.

Степанову в конце концов виднее, он здесь живет, знает обстановку. И все-таки в голове не укладывалось, что поступать они должны именно так, как сказал лесник. Привыкший постоянно думать об ответственности за каждый шаг, он понимал, что Степанов, оставаясь в деревне, оставляя с собой парнишку, взваливает на себя непомерную ношу. Мысли путались. Тот выход из тупика, который предлагал он, давал возможность, в случае благоприятного исхода, добраться до партизан. За решением Степанова могли последовать арест, пытки, смерть.

Колосов понимал, что уходит время, надо спешить, но не было сил подняться, уйти.

— Подумай, Афанасьевич, крепко подумай, — сказал старшина.

Лесник будто и не слышал слов Колосова. Он легко поднялся с приступок, крепкий, рослый, прямой, и уже не объяснял — требовал.

— Слушай внимательно, Галя, запоминай, — говорил он девушке. — К дому пробирайся все так же, тайком. Радиста выведи в лес. Оставь его у кривой березы. Тайком же вернись. Жди. Ты, Сашко, — повернулся он к Борину, — останься пока здесь. Запрешь меня, как все разойдутся. Потом тайком же проберись к себе домой, спрячься на чердаке. Вам, старшина, надо сейчас же побывать в домах полицейских. Не церемоньтесь. Побольше грубости. Приказывайте, чтобы ни одна живая душа не смела показываться после вашего ухода на улице в течение часа. В последнюю очередь возьмете Галю. Мать ее станет голосить, стрельните в воздух. Ты, Галя, предупреди мать. Скажи ей, чтоб голоса она не жалела, чтобы по правде все выглядело. Пусть все село знает, как тебя увели. Действуй, старшина, действуй, нет у нас времени.

Сжато, но понятно объяснил лесник, как пробираться к партизанам, каких ориентиров держаться. Он хоть и торопил Колосова, но спешки, той, которая появляется в людях от неуверенности, ни в его словах, ни в поведении Колосов не заметил. Степанов хорошо знал, что говорил, решение свое обдумал. Лесник обязательный, исполнительный человек, подумал о нем Колосов. Это качество Степанова понравилось старшине. Он ценил в людях прежде всего исполнительность. Появление разведчика в Малых Бродах, сложившаяся обстановка во многом перепутали отлаженный ритм жизни лесника, тех, кто был с ним связан. Степанов выполняет приказ. Не цепляется за первое решение. В военном деле, считал Колосов, главное — исполнительность. Исполнительные люди обязательны, обязательность заставляет человека хорошо знать условия, обстановку, противника. Поэтому обязательные люди менее других совершают ошибки. Подумав так, Колосов чуть успокоился. На возможные последствия того, что решил Степанов, глянул иными глазами.

— По деревне иди, не таясь, — наставлял Степанов. — Сегодня здесь в тебя стрелять некому. Многие будут рады твоему появлению, но ты и им не давай проявлять радость. Стрельни несколько раз. На выстрелы нынче люди не очень спешат. Пользуйся этим. По домам будут сидеть, из окон понаблюдают. Этим и пользуйся. Пусть видят, что по избам полицейских ходил, Галю забрал. Береги ее. Она да Санька у меня в помощниках остались. Иные в лесу сегодня, других — угнали. У нас тут всякого было. В дом к Бориным тоже зайди. Сделай вид, будто ты и парнишку ищешь. В деревне всякие люди есть, но и такие найдутся, что доложат немцам, как и что было.

— А, черт! — ругнулся лейтенант Речкин.

Ругнулся он не столько от боли, сколько от досады, что так получилось. Шальная пуля задела бедро, разорвала сосуды, он терял кровь, слабел, потому и досадовал. Последние метры разведчики тащили его по болоту волоком, подхватив с двух сторон под руки. С большим трудом добрались они до островка. Подобных островков встречалось много на этом бескрайнем болоте. Они пытались остановиться раньше. Но каждый раз, как только ступали на видимость суши, островки не выдерживали, погружались, темно-коричневая вода доходила до щиколоток.

Гитлеровцы не отставали от них. Разведчики меняли направление, кружили, но в болоте оставался след. Ночью, похоже, удалось оторваться. Каждый понимал — не надолго. Появится самолет, летчик станет, высматривать, гарантии, что их вновь не обнаружат, нет. Необходимо укрытие. Дерево с кроной погуще, тростник повыше, и хотя бы чуточку суши. Чтобы перевязать лейтенанта, остановить кровотечение.

Не обозначь они свое место ракетами в ночь на десятое, когда принимали контейнеры, им, возможно, удалось бы уйти от преследования. Но тогда этого делать было нельзя. В тайнике оставался Колосов с радистом. Речкин намеренно пошел на такой шаг. Чтобы боезапас, продукты, медикаменты получить и немцев увлечь подальше от тайника. Замысел удался. Один контейнер они так и не нашли, другой плюхнулся рядом.

Над болотом повис туман. Он то таял, и тогда можно было разглядеть тростниковые заросли, то густел, обволакивая предметы вокруг мутновато-белой массой. В один из просветов, когда развиднелось, они обнаружили островок, потянулись к нему в смутной надежде, что им повезет. Им повезло. Под ногами пружинило, ноги проваливались в рыхлую мшистую поверхность, но вода не проступала, можно было отлежаться, отдохнуть. Соорудив навес на тот случай, если развиднеется, если появится самолет, разведчики забрались в укрытие. Полулежа, поднять навес они не рискнули, осмотрели рану лейтенанта. Рану осматривал сержант Пахомов.