- Что с вами? - спросил его Евдокимов. - На вас лица нет.

Анохин побледнел, осунулся, одни глаза горели лихорадочным блеском.

- Вы что, больны?! - спросил Евдокимов. - Надеюсь, в вас больше не стреляли?

- Нет, - сказал Анохин.

- Ну как, узнали вы этого господина, который сидел со мной за столиком? - спросил Евдокимов. - Он не из числа ваших учителей?

- Нет, - сказал Анохин.

- Вы в этом убеждены? - спросил Евдокимов.

- Да, - сказал Анохин. - Этого человека я видел первый раз в жизни.

- А почему же вы ушли из кафе? - спросил Евдокимов с упреком. - Я просил вас не торопиться.

Анохин только отрицательно покачал головой.

- Я не понимаю вас, - сказал Евдокимов. - Может быть, вы выпили и вам стало нехорошо?

- Нет, - оказал Анохин. - Я не пил, но мне и вправду нехорошо.

Он полез в карман и достал оттуда обычный почтовый конверт.

- Все равно мне не жить, - сказал он невесело. - Не уйти, не скрыться.

- Откуда эта меланхолия? - бодро возразил Евдокимов. - Я обещал вам, что все будет в порядке.

Анохин опять покачал головой.

- Нет, вы их не знаете…

Он поднялся и положил перед Евдокимовым конверт.

- Что это? - спросил тот.

- Читайте, - сказал Анохин. - Я это получил сегодня.

Евдокимов извлек из конверта клочок бумаги. Это было короткое письмо, написанное простым карандашом кривыми буквами и явно измененным почерком: «Что бы ты ни предпринял, все равно ты от нас не уйдешь. Твой старый друг».

- Вот, - сказал Анохин.

- Что «вот»? - спросил Евдокимов.

- Мне от них не уйти, - сказал Анохин.

- Не будьте ребенком, - сказал Евдокимов. - Нельзя так распускаться.

- Вы их не знаете, - упрямо повторил Анохин.

- Вы когда это получили? - спросил Евдокимов.

- Сегодня утром, - сказал Анохин.

- А почему вы вчера убежали из кафе? - спросил Евдокимов.

- Потому что в кафе я увидел… - У Анохина от волнения перехватило дыхание. - Жадова! - сказал он и посмотрел на Евдокимова остекленевшими глазами.

- Какого Жадова? - спросил Евдокимов. - Инструктора из разведывательной школы в Бад-Висзее?

- Да, - сказал Анохин. - Он уничтожал у нас всех тех, кого подозревали в симпатиях к Советскому Союзу.

- И этого Жадова вы видели вчера в кафе на улице Горького? - спросил Евдокимов.

- Да, - сказал Анохин.

- А вы не ошиблись? - спросил Евдокимов.

- Нет, - сказал Анохин. - Я не мог ошибиться.

- Каков он собой? - спросил Евдокимов. - Опишите его.

- Высокий, брюнет, с небольшой проседью, смуглый, - сказал Анохин. - Он в тридцати шагах пробивает брошенную в воздух карту.

Евдокимов вспомнил свою беседу с генералом.

- Его прозвище - Виктор? - спросил он.

- Да, в школе его звали Виктором, - подтвердил Анохин.

- И теперь он в Москве… - задумчиво произнес Евдокимов.

- Он приехал за мной, - сказал Анохин. - Мне от него не уйти.

- Ерунда! - резко оборвал его Евдокимов. - Не распускайте себя, вы не в Западной Германии, вас окружают тысячи друзей.

Конечно, Евдокимов не знал столько, сколько знал генерал, но генерал правильно его нацелил… Нацелить-то нацелил, но это была стрельба по движущейся мишени, непросто было в нее попасть.

- Вы не можете предположить, где он остановился? - спросил Евдокимов.

- Откуда же мне знать? - ответил Анохин. - Жадов хитер, ловок, его трудно будет найти.

- А вчерашнего человека, который сидел со мною, вы так никогда и не видели? - переспросил Евдокимов.

- Нет, нет, - решительно подтвердил Анохин. - Кого не знаю, того не знаю.

В это время зазвонил телефон. Евдокимов снял трубку.

- Это кабинет товарища Евдокимова? - спросил прерывающийся женский голос.

- Да, - сказал Евдокимов.

- Ох! Наконец-то, а то я уж отчаялась! - воскликнула женщина. - Товарищ Евдокимов?

- Да, - сказал Евдокимов. - А кто говорит?

- У вас нет моего мужа? - спросила она в ответ. - Это Анохина Александра Ивановна…

- Да, он здесь, - сказал Евдокимов. - А что, что-нибудь случилось?

- Пусть сейчас же едет домой, - сказала Анохина. - Немедленно. Хорошо?

- Хорошо, - сказал Евдокимов, - я его сейчас отпущу.

Анохина прервала разговор, не дослушав Евдокимова.

- У вас в квартире нет телефона? - спросил Евдокимов.

- Нет, - сказал Анохин. - А что?

- Звонила ваша жена, - сказал Евдокимов. - Просила вас приехать.

- Но ее не было дома! - удивился Анохин. - Как же она могла очутиться…

- Откуда же она звонит? - спросил Евдокимов.

- В соседнем доме есть телефон-автомат, - растерянно сказал Анохин. - Но почему она не на работе?..

- А откуда она знает, что вы у меня? - спросил Евдокимов.

- А я говорил ей утром, - объяснил Анохин, - что собираюсь к вам.

- А с кем вы оставили девочку? - спросил Евдокимов.

- С соседкой, - сказал Анохин. - У соседки есть дочка - Наташа. Мы всегда оставляем с ней Машеньку. Наташа учится в вечерней смене, кончает десятый класс…

Он встал:

- Я поеду.

Евдокимов поправил его:

- Поедем вместе.

- Спасибо, - сказал Анохин.

«Черт знает, может, это вовсе и не жена звонила, - подумал Евдокимов. - Вызывают, чтобы убить, такие случаи бывали…»

Он заказал по телефону машину.

- Зачем вы меня успокаиваете? - уже в машине упрекнул Анохин Евдокимова. - У меня все время сердце не на месте.

Когда они приехали, в квартире Анохиных было полное смятение.

Уезжая в город, Анохин попросил Наташу Сомову присмотреть за Машенькой. Наташа справлялась с этой обязанностью отлично. Так было и на этот раз. Машенька сидела в кроватке и играла, Наташа сидела рядом и читала книжку. Неожиданно раздался звонок…

Четыре звонка! Наташа пошла открыть дверь. В дверях стоял какой-то незнакомец в приличном пальто и с портфелем в руке.

- Это квартира Анохиных? - спросил он.

- Да, они живут здесь, - подтвердила его слова Наташа.

- Я врач, - сказал незнакомец. - Проведите меня к ним.

- Но их нет дома, - сказала Наташа. - Дома только их девочка.

- Она-то мне и нужна, - сказал незнакомец. - В поликлинику звонила ее мать и просила навестить ребенка.

Наташа ничего об этом не слышала, но подумала, что ее просто забыли предупредить о посещении врача. Во всяком случае, в таком посещении не было ничего необычного, тем более что карантин, объявленный в яслях, куда носили Машеньку, еще не кончился.

- Пойдемте, - сказала Наташа и повела незнакомца в комнату Анохиных.

Машенька сидела в кроватке.

- Эта? - спросил незнакомец, указывая на девочку.

- Да, - сказала Наташа, - наша Машенька.

- Ну вы можете идти, - сказал незнакомец. - Я осмотрю ребенка…

Он сказал это столь повелительно, что Наташа не осмелилась ослушаться и невольно подчинилась, хотя не понимала, чем могла помешать врачу при осмотре.

Она вышла в коридор, и тут вдруг ее поразили всякие несообразности в поведении врача: он не разделся, а прямо в пальто ввалился в комнату, не помыл рук перед осмотром, не достал никаких инструментов…

Ей стало как-то не по себе.

Она подошла к двери, постояла и тихонечко приотворила ее.

На мгновение она замерла от ужаса: незнакомец с финкой в руке приближался к кровати ребенка и смотрел на Машеньку каким-то змеиным взглядом…

Дальше Наташа уже ничего не соображала. Она дико взвизгнула и кинулась в комнату, пытаясь заслонить собой Машеньку. Она ничего не думала, то, что она делала, было где-то вне ее мыслей, она действовала инстинктивно и в то же время очень решительно. Незнакомец рванулся, занес руку, но Наташа в это мгновение уже заслонила девочку. Своего движения незнакомец сдержать уже не мог, нож скользнул по руке Наташи и располосовал ее всю от плеча до кисти.

Наташа завизжала еще громче. На крики из своей комнаты выбежала Анна Яковлевна Деркач. Потом выбежала Нина Ивановна Сомова. Навстречу им выскочил какой-то человек, оттолкнул Анну Яковлевну, так оттолкнул, что она отлетела к стенке, открыл наружную дверь и исчез столь стремительно, что его невозможно было ни остановить, ни задержать.