– Какая девка? – в один голос спросили влюблённые.

– Так Глаша. Впустить?

– А что ей надо? – это Беляна. Глаза прищурены, переводит взгляд то на хозяйку, то на Платона.

– Не знаю. Пусть сама скажет.

Женщина величественно вышла и тут же из коридора послышались странные шаркающие шаги. Через несколько секунд в спальню на коленях вползла Глаша. Лицо её было красней свёклы, опухшее. Из глаз лились слёзы. Она добралась таким странным образом до кровати и несколько раз гулко ткнулась лбом в пол.

– Ты прости меня, батюшка, воровку лживую, – сквозь рыдания невнятно проговорила она.

Глаша подняла глаза, посмотрела в непонимающее лицо Платона и так же всхлипывая пояснила:

– Это же я твой меч из рощи украла. Хотела Айдару показать. Дала на ночь, посмотреть, а у него его отобрали.

Девушка разрыдалась, совершенно плюхнулась на пол и уткнулась лицом в ладони.

Дверь с грохотом открылась и в горницу влетел бледный и дрожащий Жужа.

– Там… – запыхавшись прокричал он. – Там…

Парень больше ничего не мог выговорить, только показывал рукой себе за спину.

– Вот, Жужа пусть её накажет, верно, милый? – находчиво сказала Беляна. – Он, поди, на подобных делах обжёгся, знает, с какой стороны подойти.

– Обманул тебя твой Айдар, – ответил Глаше Платон. – Он Киркелин кардиналу отнёс. Для него и брал.

– Как!? – слёзы высохли мгновенно, девушка вскочила. – Ну я ему! Простите.

И она стремглав выбежала. И тут же, медленно, стараясь не шуметь, вошла обратно и тихонько прижалась спиной к двери.

Да кто там такой, подумал Платон.

Тут в комнату вошла женщина лет сорока в белом, в пол, платье, расшитом знакомыми с детства узорами с угловатыми цветами, свастиками и другим орнаментом.

– Здрав будь, герой, – красивым, зычным голосом поприветствовала она молодого человека и положила ему руку на лоб.

Платону сразу стало хорошо. Организм мгновенно пришёл в норму. Больше не было слабости, ничто нигде не крутило и вообще, образовалась хорошая, здоровая лёгкость, как наутро после доброго урока с Молчаном.

– Я Мария, – представилась гостья. – Говорят, ты меня искал?

Что было ей сказать? Возвращаться в свой мир больше нет никакого желания. Здесь только-только всё наладилось. Да и что он там не видел, в пыльной, грязной и шумной, противоестественной Москве? А здесь все свои, любимые. Беляна, Молчан. Даже, вон, Глаша. Ну, дурочка молодая, влюблённая, так это пройдёт. Нет! Не надо ему никуда. Он дома.

– Да, – продолжала тем временем жрица. – Для того тебя Мара и призвала, чтобы ты Макоши помог с Балом справиться. Киркелин-то меч человечий, его богам трогать не след.

– Макоши? – ахнули все в один голос.

– А ты не знал? – Мария улыбнулась, и её лицо несильно засветилось. – Она с тобой целый год путешествовала.

– Подана?

– Так от того и имя таковое взяла, что дана в помощь. А сейчас ты дело своё сделал. Домой пора.

Последнее слово Платон услышал, уже проваливаясь в глубокую черноту.

– И вот, представляешь, стою я посреди Москвы, вашей Москвы, в одном исподнем, ну, в подштанниках. И даже босиком. Ни паспорта, ни ключей, ни денег.

Платон старается сохранять весёлый тон, но по глазам видно, что ему очень грустно. Я сижу, киваю сочувственно, а сам пробую вообразить, что в его ситуации должен ощущать человек.

– А ещё март месяц, – продолжал тем временем мой гость. – Холодно. Хорошо, хоть ночь, никто меня не видит в таком непотребстве. Ну, до дома-то я добежал, дверь выломал. Это потом я узнал, что, если бы ещё пару месяцев не появлялся, мог к другим людям в дом ворваться. Выселять меня уже собирались за неуплату.

Он жадно приник к бокалу и в три глотка выпил всё, что в нём было. Глубоко вздохнул и развёл руками.

– Так что сам видишь. Здесь меня ничего не держит. А там… Блин! Только же всё наладилось! Ведь сейчас бы, поди свадьбу играли! Ну, Мария!

Я сделал аккуратный глоток и улыбнулся. Для меня это оказалось всего лишь интересной историей. Но Смирнов, похоже, действительно переживал всё, о чём сейчас говорил.

– Ну, а я чем тебе могу помочь?

– Ты… – он замолчал на полуслове.

Потом обдумал и продолжил.

– Ну, ты же пишешь про всякие другие миры, попаданцев там, и всё такое.

Я кивнул.

– Помоги мне туда попасть! Помоги вернуться домой.

– Нда…

Я немного помолчал.

– Как ты считаешь, попы в церкви верят в бога?

– Смотря где, – недоуменно ответил Смирнов. – Боги, они всякие бывают. Иной раз может и влететь.

– Я про наших спрашиваю. Они вон, дворцы себе строят, машины богатые покупают. Так что, думаю, для того, чтобы учить смирению других, необязательно самому быть смиренным.

– Так ты что, не веришь в иные миры? А я тут распинался!

Его кулаки сжались, и я всерьёз испугался, что Платон сейчас начнёт громить мою квартиру. А потом задумался. А во что, собственно, я верю? Сказать, что я воспринял его рассказ как бред сумасшедшего, так нет. Всё было логично и очень правдоподобно. Чтобы так соврать, надо сначала до мелочей разработать сценарий. Да и изменился мой одноклассник разительно. В любом случае, хуже точно не будет.

Потом принёс ноутбук, открыл пару закладок и показал гостю. Платон с минуту читал, затем ухватил компьютер обеими руками и умоляюще поглядел на меня. Показалось, что он сейчас попросит подарить ноут ему. Навсегда и бесплатно. Таким взглядом смотрят на приближающихся прохожих голодные бродячие собаки.

– Можно, я тут посижу, почитаю? – всего лишь спросил он. – Я тихо.

– Да читай. Я пока кофе сварю.

– Лучше чая. – Платон ответил не оборачиваясь, он весь был уже там.

Я сварил чай, потом принял душ, поделал ещё кое-какие дела. В общем, вернулся часа через два. Было уже за полночь, и я готов был увидеть своего гостя, спящего в обнимку с ноутом. Но не тут-то было. Платон неумело, но яростно, жал на клавиши, рискуя продавить их насквозь, и иногда вполголоса матерился. Кажется, он с кем-то переписывался.

Меня Смирнов даже не заметил, зато чашка его была уже пуста. Он периодически хватал её не глядя, подносил ко рту, затем разочарованно ставил обратно. Я сделал ещё чая и лёг спать. Не маленький. И трезвый. Так что сам найдёт, где на спину присесть.

А утром меня разбудил настойчивый звонок в дверь. В нашей среде принято перед посещением созваниваться, поэтому я настолько отвык от этого звука, что даже не сразу среагировал на него. Кто бы там, за дверью, ни стоял, но жать на кнопку ему пришлось долго. Пока спросонья одевался, звонок прозвенел ещё трижды. Так что открыл я с очень недовольным лицом.

Передо мной стояли трое. Одному было чуть за сорок, одет он был в косоворотку в русском стиле, прямо под модной кожаной курткой. Кроме того, имел широкую бороду лопатой и длинные волосы, перевязанные вокруг головы засаленным кожаным шнурком. Двое других, возрастом лет двадцати, похоже, пытались копировать своего предводителя, но явно неудачно. Бородёнки у обоих были куцые, вместо косовороток – несерьёзные цыганские красные рубахи. Что удалось, так это шнурки. Один в один. Тройка походила на представителей какого-то из ведических учений. Они ка раз начали набирать ход в обществе. Кое-где это считалось даже модным.

– Вы Платон Смирнов? – нетерпеливо спросил предводитель.

– Нет, – зевая ответил я. – Платона Смирнова я ночью оставил на кухне в обнимку с ноутбуком. Если ничего не случилось, надеюсь найти его там же. Ну, или хотя бы ноутбук.

Последние слова я произнёс уже в спину ранним гостям. Они, ни слова не говоря, сорвались с места, как по команде «старт», и кинулись на кухню. Оттуда тотчас же раздался многоголосый гвалт. Несколько раз прозвучало слово «Учитель» и я уверился в своих мыслях. Пока я приводил себя в порядок, все четверо уже стояли в прихожей и нетерпеливо переминались с ноги на ногу.