Тело валялось посреди только что вымытого кухонного пола. Весёлый Цыплёнок Фред, без головы.

— Оуэн, — сердито позвала я.

Ничего.

— Оуэн, мелкий клубок шерсти, я знаю, что это ты. Ну, где ты?

От задней двери послышалось приглушённое «мяу». Я заглянула за шкаф с посудой. Оуэн растянулся на спине перед сетчатой дверью, изо рта у него торчали неоново-желтые перья. Кот перекатился на бок и посмотрел на меня одуревшим взглядом, какой мне случалось видеть у обкуренных студентов в университетской библиотеке. Я присела рядом с серо-белым полосатиком.

— Оуэн, ты убил Фреда, — сказала я. — Это третий цыплёнок за неделю.

Кот неторопливо сел, потянулся, не спеша подошёл, положил лапу мне на колено и, наклонив голову, посмотрел золотистыми глазами. Я села рядом с посудным шкафом, Оуэн влез ко мне на колени, положил передние лапы на грудь. Изо рта у него по-прежнему торчали перья. Я протянула к ним руку.

— Давай сюда голову Фреда. — Кот не моргая смотрел на меня. — Ну, Оуэн, выплюнь её.

Он повернул голову и уронил в мою руку то, что осталось от головы Весёлого Цыплёнка Фреда — мокрый комок ваты с одиноким жёлтым пёрышком.

— У тебя проблема, Оуэн, — я бросила остатки цыплячьей головы на пол и вытерла руку о штаны. Кот ткнулся носом в мой подбородок, прижался головой к моей майке, прикрыл глаза и заурчал. Я погладила его по голове.

— У тебя зависимость, меховой шарик, а Ребекка — твой дилер.

Оуэн продолжал урчать, не обращая внимания. Из-за угла появился Геркулес.

— Твой братик — мятный наркоман, — сказала я маленькому чёрно-белому коту.

Геркулес подошёл к моим ногам, понюхал остатки головы Весёлого Цыплёнка Фреда. Потом посмотрел на Оуэна, урчащего, как работающий дизель, пока я чесала ему голову. На лохматой морде Геркулеса явно читалось презрение. Кошачья мята заставляла Оуэна впадать в экстаз. А вот Геркулес оставался к ней равнодушен.

Толстенький чёрно-белый кот тоже залез ко мне на колени, положил лапу на плечо и шлёпнул по волосам.

— За ухо? — спросила я.

— Мяв, — ответил кот.

Посчитав это «да», я заправила прядь за ухо. Я всегда носила длинные волосы, а несколько месяцев назад постриглась и ещё не привыкла к новому стилю. Но, по крайней мере, не поддалась порыву сменить тёмно-каштановый цвет на блонд.

— Может, я спрошу Ребекку насчёт своих волос, — сказала я. — Она должна вернуться сегодня вечером.

Услышав имя, Оуэн поднял голову. Он привязался к ней с первой встречи, недели через две после того, как я принесла этих котов домой.

Геркулес и Оуэн были дикими котятами. Я нашла их, или, вернее, они нашли меня, примерно через месяц после того, как я приехала в этот город. Понятия не имею, сколько им было. Они ласкались ко мне, но не позволяли никому к ним приближаться, не говоря уж о том, чтобы погладить. Но это не остановило Ребекку, мою соседку по заднему дворику. Она уже много недель покупала обоим котам игрушки с кошачьей мятой и в результате превратила Оуэна в мятного наркомана, отрывающего головы игрушечным цыплятам. Сейчас она была в отпуске, но Оуэн, похоже, приспособился добывать цыплят из каких-то её тайников. Я опять погладила его по голове.

— Спи дальше, — сказала я. — Пора тебе завязывать... с цыплятами, то есть. Скажу Ребекке не давать тебе больше игрушек с мятой. Ты становишься ленивым.

Оуэн опустил голову, а Геркулес боднул мою свободную руку.

— Тоже хочешь внимания?

Я почесала пятно на макушке Геркулеса — белый мех вокруг рта и на носу сменялся чёрным выше переносицы — и он тоже замурлыкал. Теперь я как будто сидела на станции техобслуживания автоцентра «Фольксваген». Я посмотрела на часы.

— Ладно, отпустите меня. Мне почти пора идти, а надо ещё позаботиться о безвременно усопшем.

Переезжая в Миннесоту из Бостона, я продала машину и до сих пор не купила новую: в Мейвилл-Хайтс куда угодно можно дойти пешком. Поскольку у меня не было машины, первые несколько недель я много бродила по окрестностям. Тогда-то я наткнулась на Вистерия-Хилл, заброшенное имение Хендерсонов. Эверетт Хендерсон нанимал меня на работу в библиотеку.

Оуэн и Геркулес вылезли из кучи засохших веток малины и следовали за мной по заросшему английскому саду. Я видела ещё несколько взрослых кошек, но все они исчезали при попытке к ним приблизиться. Когда я уходила, Оуэн и Геркулес пошли за мной по разбитой дорожке, посыпанной гравием. Я относила котят назад, к пустому дому, но это их не останавливало. Я осмотрелась вокруг, но не смогла найти их мать. Они были такие маленькие и так решительно шли вслед за мной, что я в конце концов забрала их.

В городке шептались насчёт Вистерия-Хилл и этих бродячих котов. Но в моих котах не было ничего необычного, совсем ничего. Слухи о странном свете и призраках меня не интересовали. В доме уже довольно долго никто не жил, но Эверетт запретил продавать или делать что-либо ещё с этой собственностью. Я слышала, что он вырос в Вистерия-Хилл. Может, поэтому он не хотел ничего менять.

Кстати, о нежелании перемен — Геркулес, устроившийся у меня на коленях, совсем не желал оставлять своё уютное место, но после нескольких мягких толчков встряхнулся и спрыгнул. Оуэн пару раз зевнул, а чтобы спихнуть его, потребовалось вдвое больше времени.

Я взяла у порога веник и совок и вымела останки Весёлого Цыплёнка Фреда. Оуэн и Геркулес уселись у холодильника и наблюдали. Оуэн потянулся к совку, похоже, его посетила идея схватить тушку и удрать. Я оглянулась на него.

— Даже не думай.

Он вернулся назад, сел и недовольно заворчал. Я открыла крышку мусорного ведра и вытряхнула совок.

— Фред был хорошим цыплёнком, — торжественно произнесла я. — Он был весёлым цыплёнком, нам будет его не хватать.

— Мяяв, — взвыл Оуэн.

Я смахнула в мусор остатки игрушки с кошачьей мятой.

— Покойся с миром, Фред, — и захлопнула крышку.

Убрав веник, я стряхнула с майки кошачью шерсть и вымыла руки. Глянув на себя в зеркало над раковиной, я поняла, что Геркулес прав — зачёсанные за уши волосы выглядели получше. Моя спортивная сумка с полотенцем и парусиновыми туфлями для занятий тай чи лежала в шкафу. Я поставила её у двери и вернулась проверить, есть ли у котов свежая вода.

— Я ухожу, — сказала я.

Но оба кота исчезли, и никто мне не ответил. Остановившись взять ключи и сумку, я закрыла за собой дверь и направилась вниз по Маунтин-роуд.

Желто-оранжевое солнце низко висело над озером Пепин. Был типичный для Миннесоты теплый вечер, без бостонской липкой влажности конца июля. Я перевесила сумку на другое плечо. Не собираюсь думать о Бостоне. Теперь мой дом — Миннесота, по крайней мере на ближайшие восемнадцать месяцев.

Извилистая улица вела к центру города. Я спускалась с холма, и скоро внизу показалась крыша библиотеки. Это кирпичное здание, защищённое от воды каменной стеной, располагалось как раз посреди береговой линии. С одной стороны было большое витражное окно, а купол медной крыши украшал оригинальный железный флюгер.

Бесплатную публичную библиотеку в Мейвилл-Хайтс — библиотеку Карнеги — построили в 1912 году на деньги, пожертвованные промышленником и филантропом Эндрю Карнеги. Теперь её восстанавливали и модернизировали к празднованию столетней годовщины. Поэтому я и находилась в этом городе уже несколько месяцев.

Мне предстояло работать здесь ещё полтора года — руководить реконструкцией, которая уже почти завершилась, обновлять собрания книг, заниматься компьютеризацией картотеки и настройкой бесплатного доступа в интернет для клиентов. Я постепенно узнавала, что читают жители города, как будто понемногу знакомилась с каждым из них.

Остановившись у подножия холма, я огляделась и перешла через дорогу к библиотеке.

Олд-Мэйн-стрит тянулась вдоль берега, от театра «Стрэттон», мимо отеля «Джеймс» к пристани. Мэйн-стрит продолжалась от пристани до окраины города, где сливалась с трассой. Из-за наличия двух Мэйн-стрит иногда бывало нелегко понять, куда идти, если только вы не жили в Мейвилл-Хайтс очень долго. Все улицы, ведущие с одного конца города на другой, повторяли изгибы береговой линии. Поперечные — в основном, вверх и вниз по холму, к Шиповниковому Утёсу. Как я узнала, из камней утёса построена большая часть фундаментов великолепных старых зданий в центре города. Мне в Мейвилл-Хайтс больше всего нравилась набережная с огромными вязами и каштанами, обрамлявшими берег. Она тянулась от старых складов на окраине, минуя центр города с его магазинами, лавками и офисами. Мейвилл ещё оставался одним из деловых центров на Миссисипи, но сейчас его посещало всё больше туристов. От подъезда отеля «Джеймс» можно было увидеть баржи и лодки, снующие по реке так же, как и сто лет назад.