Я остановилась у подножия лестницы библиотеки. Орен Кеньон установил новую ограду. Кованые железные прутья напоминали толстые скрученные лакричные леденцы. Центральные стойки перил по обеим сторонам расходились, образуя правильный овал размером в две моих ладони, а потом снова соединялись. В овалы вплетались буквы Б, П, Б, М, Х — Бесплатная Публичная Библиотека Мейвилл-Хайтс.

Я поднялась по лестнице, вошла и посмотрела вверх. Над широкой кленовой балкой висело резное деревянное солнце размером примерно в три фута. А над ним — надпись: «Да будет свет». Это было красиво.

Солнце в библиотеку на прошлой неделе принёс Орен. Высокий, худой, лет сорока пяти на вид, с выгоревшими соломенными волосами, похожий на фермера в исполнении Клинта Иствуда, он молча стоял у временной стойки, пока я его не заметила — кто знает, сколько это длилось.

— Можете взглянуть кое на что? Если у вас есть время. Пожалуйста, — попросил он.

После того, как я попросила называть меня Кэтлин, он перестал говорить «мисс Поулсон», но так и не начал звать по имени. Я последовала за ним к его дряхлому пикапу. Солнце, укреплённое каркасом и обёрнутое в старое одеяло, лежало в крытом брезентом кузове. Орен развернул его — и у меня перехватило дыхание. Я протянула руку потрогать его, и отдёрнула, поняв ценность этой работы. Я взглянула на Орена.

— Это чтобы повесить над входом?

Я знала — резное солнце со словами «Да будет свет» висело над входом в первую библиотеку Карнеги в Шотландии, но меня удивило, что это знал и Орен. Я осторожно тронула пальцем один из лучей. Дерево было гладкое и твёрдое.

Он кивнул.

— Спасибо, — прошептала я, голос внезапно охрип от подступивших слёз. Мне хотелось обнять Орена, но отчего-то я знала, что делать этого не следует.

Глядя поверх дверного проёма, я снова почувствовала слёзы. Тихий и вежливый Орен был восхитительно талантлив. Всё необходимое для библиотеки, что не смог сделать главный подрядчик, выполнял Орен. Он сделал новые перила. Он позаботился о том, чтобы отделка стала похожа на оригинальную. Он занимался покраской, старательно подбирая цвета, соответствующие краскам 1912 года. Он не особенно много разговаривал, и, наблюдая за ним в прошедшие несколько месяцев, я чувствовала в Орене какой-то надлом. Он напоминал разбитую вазу. Или чашку. Ты старательно собираешь обломки, склеиваешь так, что ни одной трещинки не видно. Она снова прекрасна, и в неё наливают горячий чай или воду и ставят розы из сада, но в чём-то она уже не та. Что-то неуловимо иначе.

Потом я услышала голоса из глубины библиотеки, оттуда, где должны располагаться новый цифровой каталог и компьютеры. Слишком громкие голоса для библиотеки. Основные работы в здании закончились, и мы уже открылись для читателей, но после обеда обычно бывало тихо.

Я прошла мимо новых стеллажей, готовых принять книги. Сьюзен, одна из штатных сотрудниц, стояла спиной ко мне рядом с коробками компьютеров, ждущих, когда установят новые электрические розетки для подключения.

— ... Понимаю, это сбивает с толку, — услышала я слова Сьюзен, сказанные её обычным тоном терпеливой мамаши. У Сьюзен двое детей-дошкольников, так что её ничем не испугать.

— Моя дорогая, вы даже представить себе не можете всю глубину моего разочарования, — сказал человек, стоявший напротив неё.

Он взмахнул обеими руками, и поскольку в нём было намного больше шести футов роста, жест выглядел очень наигранно. Но, может, он так и хотел.

— Как, по-вашему, я должен работать в таких невыносимых условиях?

Я вышла из-за ряда книжных полок и встала рядом со Сьюзен. Из хвостика на её голове, как у Пебблс Флинстоун, торчали два карандаша. Она незаметно вздохнула и улыбнулась — ещё более незаметно.

— В чём дело, Сьюзен? — спросила я.

— Мистер Истон надеялся воспользоваться одним из наших компьютеров, чтобы отправить почту, — ответила она. — Его «Блэкберри» не работает.

Истон. Ну, конечно, Грегор Истон. Известный композитор и дирижёр, приглашённый на музыкальный фестиваль «Летний шиповник» в театре «Стрэттон». Истон репетировал в городе уже почти неделю.

— Мистер Истон, простите, но, как видите, наша компьютерная система еще не готова.

— Да, я вижу, — он сделал ещё один эксцентричный жест. — А вы кто будете?

Он оглядел меня — простая футболка, короткие брюки для занятий йогой и большая сумка на длинном ремне.

Я стащила с плеча сумку и поставила ее на металлический шкаф, в котором мы хранили большую часть старых карточек.

— Кэтлин Поулсон, — я протянула руку, — главный библиотекарь.

Наверное, я не была похожа на начальницу. Я всегда выглядела моложе своих лет, и мама обещала, что после тридцати я буду этому рада. Иногда так и было. В этот раз я предпочла бы выглядеть старше и внушительнее — непростая задача, когда в тебе всего пять с половиной футов роста, а на голове полуотросшая стрижка, торчащая во все стороны.

Истону должно было быть слегка за шестьдесят, но его пожатие было сильным, а рука гладкой. Намного более гладкой, чем моя.

— Мне жаль говорить об этом, мисс Поулсон, но ваша библиотека в хаосе.

Я непроизвольно огляделась. Дальнюю стену с витражным окном укрепили, а само окно отреставрировали и почистили. Большинство новых полок заполняли книги. Стены заново оштукатурили и покрасили. Стойка была почти закончена, и надо всем сияло солнце Орена. Так много людей провели здесь за работой столько часов. Здание выглядело чудесно. Я сглотнула, чтобы скрыть раздражение.

Он продолжил.

— В путеводителе в моем номере отеля написано, что библиотека предоставляет услуги доступа в интернет.

— Приношу свои извинения, — ответила я, — путеводитель доставили раньше, чем наши компьютеры.

— Но теперь они здесь. Почему нельзя подключить хотя бы один?

Подключить? К чему? Он что, ждал, что мы распакуем компьютер и каким-то чудом заставим его работать, чтобы он мог проверить свое расписание? Мы со Сьюзен переглянулись. Рот ее был серьезной прямой линией, но глаза за очками смеялись.

Истон одарил меня отработанной улыбкой звезды. «Распаковать компьютер специально для него? Как только рак на горе свистнет», — подумала я.

К несчастью, внезапно на голову дирижеру прыгнул не рак, а кот.

Мой кот. Оуэн.

Оуэн с минуту сидел на голове Истона, свесив хвост, как живая кошачья шапка. Потом, прежде чем кто-нибудь из нас успел сдвинуться с места, вскочил на книжный стеллаж, отряхнулся и посмотрел на нас круглыми глазами. Что он делает в библиотеке? Как, чёрт возьми, ему удалось незаметно забраться в мою сумку?

Истон завопил, отряхивая голову. Мне и раньше случалось слышать это слово, но не в библиотеке.

— Мисс Поулсон, ваша библиотека кишит паразитами! На меня напала крыса!

— Это не крыса. Это кот, — совсем некстати заметила Сьюзен.

— Мистер Истон, мне так жаль, — начала я, не зная, что делать — посмотреть, не остались ли на его голове отметины от когтей, или спасать Оуэна со стеллажа и прятать в своём кабинете.

— Кот? — взревел Истон и возмущённо уставился на Оуэна. — Неудивительно, что в этом здании водятся крысы. Вы считаете, что эта паршивая лохматая тварь способна контролировать здешних грызунов? Да вы только посмотрите на это... это безобразие! — Он ткнул пальцем в сторону кота.

И напрасно. Оуэн громко взвыл от негодования. Он зашипел на Истона и, чтобы уж наверняка, ещё и фыркнул. Потом спрыгнул на пол, тряхнул на Истона хвостом — полагаю, кошачья версия демонстрации среднего пальца — и гордо отошёл в сторону. Нужно было запихать его обратно в сумку и отнести ко мне, и чем скорее, тем лучше, но сначала пришлось разбираться с Грегором Истоном.

Я посмотрела на Сьюзен, но она отвела глаза. Ее губы дрожали. Боже, умоляю, только бы она не засмеялась. Утихомирить Истона и так будет непросто. Его лицо налилось нездоровой краснотой, густые волосы встали дыбом. Я не видела царапин, и надеялась, что Оуэн не выпустил когти.