— Ты голоден? — поинтересовалась она.

— Умираю от голода. — И он понимал, что в его глазах она увидела его истинный голод. Вежливый и терпеливый Камаль готов был вылететь в окно, а ему на замену пришел другой, готовый сожрать всю эту женщину, если она предоставила бы ему хотя бы половину шанса.

Джессика привела его в отдельную столовую с окнами вдоль одной стены. Стол уже был накрыт на двоих, блюда сверху прикрыты крышками, чтобы сохранить еду горячей.

— Я хотела приготовить тебе ужин, — сокрушенно произнесла она.

Камаль поднял одну бровь.

— Ты готовишь?

— Я люблю готовить. По крайней мере, любила. Прежде..., — она махнула рукой. — Пока не появилось всего этого. Но у меня весь день были встречи, а затем нужно было записать радио-шоу к юбилею станции национального радио, поэтому я была вынуждена попросить нашу кухню что-нибудь приготовить.

Он предложил ей стул, а затем сел сам.

— Меня это мало заботит, приготовлена ли еда первоклассным шеф-поваром или же легионом работников фаст-фуда. Я рад находится здесь с тобой.

Они принялись за еду, но разговор шел напряженно, и Джессика чувствовала себя все менее и менее комфортно.

Он отодвинул тарелку и заметил, что она почти ничего не ела, Камалю пришлось задать вопрос, которого он боялся больше всего:

— Ты передумала?

— Прости?

— Насчет этого вечера. Ты передумала? Я могу уйти, если тебе неудобно со мной здесь находится.

— Нет! — Ее голос поднялся на октаву. — Нет, совсем нет. Пожалуйста, не уходи.

Камалю достаточно было получить ее ответ, и он решил, что время для раздумий и самоанализа закончилось. Он долго ждал, он был терпелив, но он знал, что ей нужно. Он знал, что под ее долгом, обязанностями и всем, что не было сказано, скрывалась яркая, красивая женщина, пытающаяся вырваться на свободу. Она напоминала ему раненную птицу, дрейфующую по течению, она одна находилась в этом потрясающем, но совершенно другом мире, нежели реальный который она для себя планировала, и в течение всех этих лет она одна барахталась среди проблем, пытаясь найти свой путь назад к той, кем была когда-то. Но он находился здесь рядом с ней и собирался ей помочь. Показав ей, что она не погибла, а просто похоронила себя в обязательствах и рутине, показать, что она может вырваться на свободу и изменить все.

Он в один шаг подскочил к ней и поднял ее со стула.

— Ох! — Вздохнула она, когда он прижал ее в свои объятия. Но он проглотил ее звук своими губами, его обжигающая потребность, словно ошпарила их двоих. Он обхватил ее руками за талию, притягивая ближе к себе, дотронувшись до ее кожи.

Ее губы тут же открылись ему на встречу, заставив его кровь закипеть и предоставив ему более глубокой доступ к ее сладости, какой была вся Джессика Хэмптон. Его губы поглаживали и ласкали, грабили, язык дотрагивался до шелковистой мягкой кожи. Он стал покрывать поцелуями ее подбородок и шею, слыша ее небольшие вздохи, и застонал, обхватив ее за задницу, приподнимая.

Она обхватила его своими длинными в дизайнерских джинсах ногами за талию, продолжая целовать его. Он подошел к дверям столовой, оторвавшись от ее рта, спросил:

— В какую сторону?

Она указала, и он поцеловал ее снова, пройдя через огромный зал и еще пару широких двойных дверей. Внутри спальня была тускло освещена, огромная кровать стояла у дальней стены, французские двери были справа, а ванная комната слева.

Он посадил ее на кровать, отстранившись, чтобы оглядеться по сторонам.

— Я не думал, что могу оказаться в спальне президента, — задумчиво произнес он.

— Думаю, и я не думала, — ответила она, улыбаясь.

— Я никогда раньше не целовался с президентом, — пробормотал он, пробежав губами по ее тонкой шеи.

— Надеюсь... что не... — ахнула она в ответ, извиваясь под его натиском.

Он продолжал свою атаку, скользя рукой по блузке, которая была на ней, его грубые руки поглаживали атласную кожу ее живота, потом он добрался до дорогого шелка и французского кружева. И обнял ее сочные груди, все в нем просто плакало от желания. Ее мягкая грудь заполнила его ладони, она застонала, как только он стал мять ее соски между пальцами.

Он зарылся лицом в ее шею, покусывая, потом вылизывая, успокаивая, а его руки продолжали мять и массировать ее грудь, пока она не стала извиваться. Ее бедра прижимались к его эрекции, она урывками дышала, тихо мурлыча, пока он возбуждал ее с головы до ног.

Он отодвинулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Ее щеки пылали, губы приоткрылись от возбуждения.

— Ты такая красивая, — прошептал он, поглаживая ее пышные волосы рукой. Затем он потянулся и разорвал крошечные пуговицы на блузки, от чего ее горячую кожу обдало прохладным воздухом и его взору предстали ее удивительные груди, которые он тут же накрыл своими ладонями.

— О! — закричала она. — Я думаю, эта блузка войдет в историю.

— Я куплю тебе новые, — прорычал он, поглаживая ей спину, пока она не упала на кровать. Но он не стал раздевать ее. Он поднялся и стал снимать пиджак, затем расстегнул манжеты на рубашке, специально медленно.

— Снимай все, — приказал он.

Она моргнула, глядя на него, и опустила порванную блузку на пол.

Он стал расстегивать пуговицы на рубашке, ни на секунду, не отводя от нее взгляда.

— Все, — снова приказал он, его голос звучал хрипло от желания.

Его рубашка упала на пол, она стала расстегивать свои джинсы. Она сняла туфли, потом спустила джинсы, перешагнув через них. Медленно он стал расстегивать ремень на поясе брюк, она стояла перед ним фактически голой, только в бюстгальтере и трусиках из белого шелка, отделанные черным кружевом.

Теперь ее щеки были ярко-розовыми, волосы спутались от его пальцев. Она практически светилась в приглушенном освещении комнаты. Он смотрел на нее и задавался вопросом, догадывается ли она, что ей необходимо в данную минуту. Но это не имело значения, он мог ей гарантировать, что она получит все, что захочет. Он понятия не имел, чем может закончиться эта ночь, но он был убежден в одном, что, когда он покинет ее кровать, президент Соединенных Штатов будет свободна, по крайней мере, от части своего бремени.

Он осторожно положил ремень на кровать, затем спустил брюки, которые заскользили на пол вместе с его боксерками.

— Сейчас, наступило для тебя время делать то, что тебе говорят, госпожа президент. 

Джессика стояла почти голой, не в состоянии отвести взгляд от самого удивительного образца мужчины, которого она никогда не видела. Он был высокий и широкий в плечах, его загорелая кожа напоминала натянутый шелк на мощной груди и прессе. Его бицепсы бугрились мышцами, как только он делал движение рукой. Ее взгляд спустился на его грудь, покрытую темными волосами, вниз к мягкой дорожке волос, ведущей к эрекции, способной испугать даже порнозвезд. Член был длинным, толстым и стоял как мачта, указывая на север и выглядел так, словно мог удовлетворить целый легион женщин.

Боже, кто же мог предположить, что за этими сшитыми на заказ костюмчиками скрывалось такое? Сердце Джессики два раза ухнуло, и у нее даже возникла секундная паника. Его темный взгляд обещал нечто непристойное и опасное, она не была уверена, была ли она, на самом деле, готова к этому.

— Джессика. — Он поднял пальцем ее подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Ты меня слышишь? Сними все.

Она судорожно сглотнула, потом кивнула, и трясущимися руками сняла бюстгальтер и трусики, наконец, представ перед ним полностью обнаженной без защиты и барьеров.

Он с благоговением смотрел на нее, дотронувшись до ее плеч.

— Ты поразительно прекрасна. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в плечо. — Тебе нужно поклоняться. — Его губы прошлись по ключице. — Тебе должны доставлять удовольствие, — прошептал он ей на ухо.

Она застонала и откинула голову назад, дыхание сбилось. Его рука обвилась вокруг ее горла, и он прошептал:

— Ложись на кровать, руки на изголовье.