Камаль не разговаривал с Дереком. И не собирался этого делать. Если быть абсолютно честным, он вообще сомневался, что в ближайшее время с ним заговорит. Дерек послал к черту всю свою карьеру и ставку, которую она сделали на Мелвила в качестве президента, Камаль очень переживал по данному поводу, злился, поэтому не собирался встречаться со своим лучшим другом, а тем более разговаривать с ним.

За пятнадцать лет, пока они вместе трудились, чтобы подняться по лестнице успеха в политике и правительстве, такое было впервые. Камаль финансировал консультационный бизнес Дерека, когда он только его открыл, а некоторые клиенты Дерека, обладающие определенным влиянием в правительственных кругах, лоббировали назначение Камаля послом, создавая определенное впечатление перед египетским парламентом, что Камаль якобы уже имел влиятельные американские связи, способные поддержать интересы Египта в США.

Но сейчас Камаль потерял все свое самообладание, о чем, не преминул заявить Дереку, перестав с ним разговаривать. Из-за этого он избегал посещений апартаментов «Клуба силовых игроков», как адскую чуму. Но сегодня ему пришлось рискнуть, потому что требовалась помощь Джеффа. Или, точнее, опыт полковника Джефферсона Тибадеукса.

— Итак, нам известно, что братва предприняла попытку покушения, мы знаем почему, и мы подозреваем, что твой отец и президент Аббас, образно выражаясь, кувыркаются с братвой в одной постели. Что-нибудь еще?

Камаль лег на бильярдный стол, готовясь к своему следующему удару, стукнув кием в центр шара, плавно отправил его к шестерке, которая свернула к самому краю лузы и покачавшись, остановилась.

— Мать твою, — выругался он. — Что-то мне последнее время не везет. Откуда братва узнала, что мы рассматриваем конкретное торговое положение, которое сможет каким-то образом воспрепятствовать их деятельности? Само соглашение ни для кого не секрет, области, связанные с политикой государств тоже, но как из информации, которая просачивается в СМИ, они смогли сделать вывод, что мы определенными официальными положениями перекроем им путь?

— Может они догадались? — предположил Джефф, направив прямиком три шара в угол лузы.

— Сомневаюсь.

— Я тоже. Тогда давай сделаем предположения.

— О’кей. Кто-то из моего персонала. Кто-то из администрации президента.

— Откуда они смогли это узнать? Вы обсуждаете части этого соглашения с конкретными сотрудниками?

— Нет, — сказал Камаль, раздумывая, поставив кий на стол. — Я отдаю свои заметки секретарю, чтобы она смогла их напечатать и сохранить в компьютере.

Он ударил кием в восьмерку, которая быстро выстрелила в шар с шестеркой, отправив оба шара в лузу.

Джефф хихикнул, Камаль с отчаянием бросил кий на стол.

— Полагаю, ты не хочешь получить реванш? — спросил Джефф, приподняв одну бровь.

Камаль закатал глаза и подошел к дивану, махнув рукой на кий.

Джефф стал гонять шары в одиночку, продолжая разговор, его короткие волосы и военная форма были в идеальном порядке, пока он передвигался вокруг бильярдного стола, сгибаясь под разными углами.

— Как ты думаешь, президент также относится к своим заметкам?

— Наверное, да, — ответил Камаль. — Мы должны иметь, по крайней мере, дубликаты копий всего, так как у нас нет стенографисток на наших встречах, только наши личные записи — единственные записи, поэтому я предполагаю, что мы оба заинтересованы получить их в печатном виде, как можно быстрее.

— Может ли кто-то, кроме вас, иметь еще доступ к вашим напечатанным заметкам? Может хакер?

И вдруг у него что-то промелькнуло перед глазами, он вспомнил. Камаль подался вперед, сидя на диване, каждая мышца в его теле вдруг напрягалась, ему стало все ясно. Как только Джефф произнес два слова «файлы» и «заметки».

— Угрозы взрыва, — ахнул он.

— Что? — Джефф перестал играть и подошел к Камалю.

— Угрозы взрыва, которые мы постоянно получали…

— Да, помню.

— Каждый раз, когда возникала такая угроза, я возвращался к себе в кабинет, мне приходилось все убирать назад в ящики, а также книги на полки.

— Черт, — прорычал Джефф, понимая, куда он клонит.

— Когда была последняя угроза взрыва, я стал закрывать ящик своего стола, и одна папка лежала неправильно, поэтому я не мог его закрыть. Она выбивалась из общей стопки.

— Дай угадаю — это была папка, содержащая твои заметки по соглашению?

Камаль кивнул, испытывая ужасный гнев и раздражение.

— Сукин сын! — Он ударил кулаком по столу перед собой. — Наряды службы безопасности, прочесывающие все помещения посольства при угрозе взрыва, состояли исключительно из египтян. И я даже догадываюсь, кто смог заполучить инсайдера в этой команде.

— Твой отец? — прошептал Джефф, сочувственно поглядывая на Камаля. — Ты сообщишь об этом президенту?

Камаль тяжело вздохнул.

— Не знаю. Если бы дело касалось только моего отца, я сказал бы сразу же. Он заслужил это, но дело касается и Аббаса тоже. Если я выдам о нем информацию американцам, то стану предателем своей страны. Я бы не хотел оказаться в египетской тюрьме. — В голове Камаля стучало, горло сжалось, он не мог больше произнести ни слова. Он полностью отдавал себе отчет, что разделение финансов с отцом, вернее вывести деньги из Египта, стало для него самой наименьшей проблемой.

Джефф наблюдал за ним, терпеливо ожидая, когда он разберется в своих мыслях. Сердце Камаля болело, на груди вот уже несколько недель лежала словно многотонная плита. В то время, когда он решил разорвать связь с отцом, он совершенно не собирался рвать связи с Египтом.

Его отношения с родиной были сложными, хотя раньше он этого не понимал. Он прожил в тени Египта всю свою жизнь. Для него Египет был везде, даже когда он был через океан, он был в зеркале, когда сам Камаль видел свое отражение, был в еде, которую делали в столовой посольства, был в общении с сотрудниками, когда они общались на родном языке друг с другом. Египет был в его ДНК, и в каждой доле ответственности и опыта, который он отдавал и получал в течение жизни.

Но в то же время он провел очень мало времени в самом Египте. Фактически, в общей сложности не больше месяца, за последние десять лет. Два года в египетской армии были разделены между командованием в Египте и другим — за пределами страны. Да, Египет был в его крови, но он не был в его жизни. Не на регулярной основе. В возрасте тридцати четырех лет, он обнаружил, что Египет был скорее для него чужой страной, особенно в последний раз, когда он его посещал. Он вернулся туда, как возвращается пожилой родственник домой, который большую часть своей жизни провел в другой стране, но при этом всегда помня, что у него есть родной домой. Он не чувствовал себя в Египте, как дома.

— Что мне делать? — спросил он Джеффа, впервые в жизни, не видя выхода из тупика.

— По поводу этого? Может я предоставлю информацию председателю Объединенного комитета начальников штабов?

— Это разобьет меня в пух и прах, так как он доложит обо всем президенту, — пробормотал он.

— Тогда нам стоит выяснить, как добыть хоть какие-то доказательства, если мы не можем использовать тебя в качестве нашего источника.

— Боже мой, какой бардак! — Он прошелся пальцами по волосам. — Можешь подумать над тем, как это осуществить?

— Конечно. Могу я встретиться с твоим начальником службы безопасности? Я не хочу использовать своих людей. Это поставит их в очень неловкое положение, это же не официальное задание. Я не против рискнуть своей карьерой, но я не хочу рисковать своими людьми.

— Конечно, — быстро ответил Камаль, вставая и протянув руку Джеффу для рукопожатия. — Я скажу Тарику, чтобы он немедленно связался с тобой, и ты скажешь ему все, что тебе необходимо получить. Пожалуйста, не влезай в это сам. Не марай руки, Тарик найдет то, что нужно, и тогда ты сможешь сказать генералу, что у тебя есть источник в египетском посольстве. Я прослежу, чтобы расследование, проведенное с нашей стороны по инсайдеру, оставалось в секрете.