Как только за Питером дверь закрылась, с противоположной стороны Джессика влетела в комнату, очутившись в руках Камаля.

Он глубоко поцеловал ее, позволив себе увлечься, запустив пальцы в ее длинные волосы и погрузив язык в ее рот, словно она была сладостью с кремовой начинкой.

— Ммм, — застонала она, сжимая и обнимая его за бицепсы. — Я скучала по тебе, — прошептала она между поцелуями.

Он направил ее к спальне, улыбаясь и осыпая поцелуями ее подбородок и щеки. Добравшись до президентского номера, он закрыл дверь, потянув ее за собой, повернув замок.

— Мне следует держаться от тебя подальше. От этого ты начинаешь оказывать более дружественные знаки внимания. — Он усмехнулся, возвышаясь над ней, она закатала глаза. — Но... — сказал он, развязывая галстук на своей шелковой рубашке, — проблема в том — я скучал по тебе. — Он резко сдернул свою нижнюю майку через голову, благоговейно глядя на ее пышную грудь в бледно-розовом бюстгальтере, отделанном белой лентой. Он медленно покачал головой, пытаясь очистить ее от тумана, затем обнял руками ее теплую, самую совершенную грудь, которую он когда-либо видел.

— Правда? — спросила она, ухмыляясь. — Ты что-то конкретно пропустил со мной?

Он выдохнул, его член болезненно твердел в его дорогих брюках.

— Я не могу точно сказать. Ты настолько великолепна. — Он пробежался глазами по ее обнаженному телу к ее глазам, и тут же разглядел ее желание, как сильно она хотела, чтобы он заполнил ее.

Он взял ее за руку и повел к кровати. Снял с себя ботинки и рубашку, радуясь ее чистому вожделению, которое она испытывала к нему, как только ее взгляд прошелся по его голой груди.

— Полежи со мной, — пробормотал он, потянув ее на кровать, ложась бок о бок.

Она молча легла, наблюдая за ним и ожидая, когда он возьмет инициативу в свои руки. И несмотря на то, как сильно он хотел погрузиться в нее, он также хотел лежать с ней рядом, с жадностью разглядывая ее красивое лицо, желая слышать ее голос, когда она будет ему рассказывать, как провела все эти дни.

Он провел своей рукой по ее, они смотрели друг другу в глаза, и произнес:

— Я скучал по тебе.

— Я тоже скучала по тебе, — ответила она, и ее глаза засияли.

Он заметил темные круги под ее васильково-голубыми глазами, которые ранили его в самое сердце.

— Вчера твоя пресс-конференция была просто превосходной. Этим семьям очень повезло, что ты являешься их президентом. Появились ли какие-нибудь новости о заложниках? — Радикальная фракция в Испании взяла в заложники трех американских студентов, захватив колледж в Барселоне.

— Да, мы еще не можем вернуть их домой, но они живы и здоровы, и террористы явно переоценили себя. Они попросили о встречи, чтобы обсудить договоренности о передаче американцев в посольство.

— Хорошо. Значит студенты скоро будут дома.

— Да.

— Это означает, что с президентом все в порядке. А как поживает Джессика?

— Чувствует одиноко без тебя, — честно ответила она.

— Мне жаль, дорогая. Я так сильно хочу, я хочу быть здесь с тобой каждый день. Каждую ночь больше всего на свете я хочу держать тебя в своих объятиях.

Она кивнула.

— Я бы с удовольствием.

— Как твои родственники? Ты получила удовольствие от их визита?

Камаль знал и понимал, что Джессика слишком сильно любила своего покойного мужа, и его семья была очень важна для нее. Он интуитивно чувствовал, что его родственники оказывали на нее чрезмерное давление, хотя он не мог открыто им противостоять, поэтому осторожно прощупывал почву. Он тайно встречался с президентом, будучи ее любовником, не став чем-то большим, пока, поэтому пытался сдерживать свои мысли о родителях Джона Хэмптона.

— Все было... предсказуемо. Сенатор хорошо восстанавливается после операции и не нуждается в дальнейшем прохождении лечения, поэтому есть за что благодарить Бога.

Камаль кивнул, пробегаясь руками вверх-вниз по ее спине, наблюдая за игрой света на ее лице, и задаваясь вопросом — как ему так повезло.

— Они хотят, чтобы я снова участвовала в президентской гонке.

Он вздохнул.

— Полагаю, ты этого ожидала?

— Да. Мне удалось им противостоять, но, уверяю тебя, они попробуют еще раз. Они всегда так делают. И мне трудно отказать им. Мне трудно смотреть им в глаза, зная, что они потеряли самое ценное, что было у них в жизни, учитывая, что это их единственный способ сохранить память о нем.

— Джессика, — произнес Камаль с болью в сердце. — Джон умер. Ты не сможешь его вернуть, даже его родителям. Ты не делаешь им лучше, потворствуя их горю, ты всего лишь облегчаешь им возможность смириться с ним.

— Я знаю. Умом я это понимаю. Но они стареют, и я не могу видеть, как они страдают. Они очень хорошие люди. Когда Джон был еще жив, я очень их полюбила. Моя собственная мать столько не сделала для меня, сколько они, а мой отец… был слишком далеко от нас..., — ее голос затих.

— И все это заставляет тебя хотеть так жить? — спросил Камаль, боясь услышать ответ, понимая, что ему просто необходимо услышать его, пока не наступит точка невозврата.

Она моргнула, словно его вопрос застал ее врасплох.

— Знаешь, некоторое время назад я поймала себя на мысли, что даже не помню, как звучал голос Джона. Я не помню его прикосновений, как он выглядел, когда спал. Я знала его настолько хорошо, как саму себя. Я скучаю, что мы не смогли с Джоном осуществить совместное будущее, которое планировали, но для меня попытка удержать Джона среди живых, стала таким бременем, что вызывает досаду.

— Это вполне понятно.

Она выдала небольшой смешок.

— Ты же не думаешь, что я говорю ужасные вещи? Обвиняя своего мертвого мужа во всем, чего я так и не совершила?

— Нет, дорогая, я не думаю, что ты говоришь ужасные вещи. Я думаю, что ты молодая женщина, у которой никогда не было шанса нормально оплакивать своего мужа. Вместо этого, ты должна была стать им, для его избирателей, для его родителей, для нации и для всего мира. Я так и не получил удовольствия встретиться с Джоном, но должно быть он был прекрасным человеком, если ты влюбилась в него. Я ни на минуту не могу себе представить, что он желал бы, чтобы ты прожила жизнь вместо него, заключив себя в клетку и сделав несчастной.

Ее глаза стали стеклянными, и он прошелся рукой по ее длинным волосам.

— Ты прав. Он бы никогда не согласился на это, и я даже догадываюсь, чтобы он мне сказал: «Джесс, у тебя есть только один выстрел, и тебе лучше использовать его». И я использовала его, но не так, как следовало, поэтому собираюсь все исправить.

Потом она опустила длинный нежный поцелуй на его губы, и по мере того, как между ними все более усиливался жар, заявляя о чрезмерной потребности, он все сильнее желал почувствовать ее под собой, наполняя ее, пока они вдвоем не увидели бы звезды, он вдруг осознал, что их отношения намного больше, чем только секс, больше, чем встреча умов и даже больше, чем слияние двух сердец. Она неторопливо вплелась ему в душу. Он полностью влюбился, бесповоротно влюбился в Джессику Хэмптон, но Камаль понятия не имел, куда это могло их привести.

— Займись со мной любовью, — тихо попросила она, выгибаясь в его руках и прислонясь к губам.

— С удовольствием, — прорычал он, сбрасывая с себя и с нее остальную одежду, поставив ее на колени и повернув лицом к изголовью кровати, положив ее руки на верх деревянного каркаса, стоящего перед ними.

Его член болел, голова была в тумане от ее запаха, ее вкуса, ее прикосновений.

Он наклонился над ней, раздвинув ее колени, нежно лаская ее киску. Сжал ее ягодицу с одной стороны, чем вызвал у нее стон, запустив палец внутрь, в горячее, мокрое и набухшее местечко.

Его зубы захватили кожу между у ключицы, он слегка прикусил и тут же лизнул, она запрокинула голову назад, облокотившись на его плечо.

— Так хорошо, — прошептала она, пока его пальцы продолжали исследовать ее внутри. Но потом он вытащил их и прошелся вверх по ее анусу.