Муберг взял со стола графин, налил стакан воды, выпил и спросил:

- О чем вы хотите узнать?

- Обо всем, что происходило в пятницу во второй половине дня, - сказал комиссар. - Как можно подробнее. По минутам - что именно она говорила, что делала. Еще мне нужны фамилии людей, купивших дом, и фамилия продавца, на случай, если понадобятся их показания. Вы давно знакомы с Луизой Окерблум?

- Неоднократно встречались по делам, - ответил Муберг. - Четыре сделки по недвижимости оформили.

- Расскажите про пятницу.

Муберг вытащил из внутреннего кармана пиджака ежедневник.

- Встреча была назначена на четверть третьего. Луиза пришла на несколько минут раньше, и мы немножко поговорили о погоде.

- Она не показалась вам напряженной или обеспокоенной? - спросил комиссар.

Муберг задумался, потом ответил:

- Нет. Напротив, она казалась веселой. Раньше я считал ее сухой и чопорной. Но в эту пятницу она была совсем другая.

Валландер кивнул: дескать, продолжайте.

- Потом пришли клиенты, молодые супруги по фамилии Нильсон. И продавец, распорядитель наследства в Сёвде. Мы устроились здесь и, как положено, оформили сделку. Обычная процедура. Все бумаги были в полном порядке. Справки о внесении записей в поземельную книгу, ипотечные акты, ссудные договоры, кассовые чеки. Все прошло как по маслу, очень быстро. После чего мы распрощались. Кажется, еще пожелали друг другу хорошо провести выходные. Я точно не помню.

- Луиза Окерблум спешила? - спросил Валландер.

Муберг опять задумался:

- Может быть. Может быть, и спешила. Но я в этом не уверен. Зато я совершенно уверен в другом.

- В чем же?

- Она не сразу пошла к своей машине.

Муберг показал на окно, выходившее на небольшую автостоянку:

- Это автостоянка для наших клиентов. Я видел, как она припарковала там машину. Но уехала она только минут через пятнадцать после того, как вышла из банка. Я сам видел, потому что сидел здесь, говорил по телефону. Помнится, когда она подошла к машине, в руках у нее была сумка. Кроме портфеля с бумагами.

- Сумка? Как она выглядела?

Муберг пожал плечами. Валландер отметил, что заморозка потихоньку отходит.

- Ну, как выглядит сумка. По-моему, она была бумажная. Не пластиковая.

- А потом Луиза Окерблум уехала?

- Сперва позвонила из машины по телефону.

Мужу, подумал Валландер. Пока все совпадает.

- Было самое начало четвертого, - продолжал Муберг. - В половине четвертого мне предстояла другая встреча, нужно было подготовиться. А телефонный разговор у меня затянулся.

- Вы видели, как она уехала?

- К тому времени я уже ушел к себе.

- Стало быть, последнее, что вы видели, это как она говорила по телефону?

Муберг кивнул.

- Какая у нее машина?

- Я не очень разбираюсь в марках, - ответил Муберг. - По цвету черная. Или темно-синяя.

Валландер захлопнул блокнот.

- Если что-нибудь припомните, будьте добры, сразу сообщите, - сказал он.- Здесь любая мелочь важна.

Записав фамилии и телефоны покупателей и продавца, Валландер попрощался. Вышел через парадную дверь и остановился на площади.

Бумажная сумка, думал он. Наверно, из кондитерской. А ведь неподалеку, на улице, параллельной железной дороге, есть кондитерская. Он пересек площадь, потом свернул налево.

Как выяснилось, девушка-продавщица работала и в пятницу. Но Луизу Окерблум по фотографии не опознала.

- Тут есть еще одна булочная, - сказала она.

- Где именно?

Девушка объяснила. Судя по всему, булочная расположена так же близко от банка, как и эта кондитерская. Валландер поблагодарил и вышел на улицу. Булочную он разыскал слева от площади и едва открыл дверь, как пожилая женщина за прилавком спросила, что ему угодно. Комиссар протянул ей фотографию и представился.

- Вдруг вы ее узнаете, - сказал он. - Возможно, она заходила к вам что-то купить в пятницу, в самом начале четвертого.

Женщина сходила за очками, потом взглянула на фотографию.

- Что-нибудь случилось? - полюбопытствовала она.- Кто это?

- Вы только скажите, знакома она вам или нет, - мягко сказал Валландер.

Женщина кивнула:

- Я помню ее. По-моему, она покупала пирожные. Да, точно. Наполеоны. И хлеб.

Валландер немного подумал, потом спросил:

- Сколько пирожных?

- Четыре. Я еще хотела упаковать их в коробку. Но она сказала, что можно просто положить в пакет. Спешила, видать.

Валландер кивнул.

- Вы видели, куда она пошла от вас?

- Нет. Другие покупатели ждали очереди.

- Спасибо, - сказал комиссар. - Вы очень помогли.

- А что случилось-то? - спросила булочница.

- Ничего. Наводим справки, обычное дело.

Он направился на задворки банка, где Луиза Окерблум припарковала в пятницу свою машину.

Вот и всё, ни шагу дальше, думал он. Здесь след кончается. Отсюда она поехала смотреть дом, а где он находится, мы по-прежнему не знаем; позвонила по телефону, оставила сообщение на автоответчике и уехала. Настроение у нее было хорошее, в пакете лежали пирожные, и к пяти она рассчитывала вернуться домой.

Он посмотрел на часы. Без трех минут три. Ровно трое суток назад Луиза Окерблум была именно здесь.

Валландер прошел к своей машине, припаркованной у фасада, сунул в магнитолу музыкальную кассету, одну из немногих уцелевших после кражи, и попробовал подвести итоги. Голос Пласидо Доминго наполнял салон, а он думал о четырех наполеонах, предназначенных для семьи Окерблум. Интересно, они всегда читают застольную молитву? Даже когда собираются есть пирожные? Как это вообще - верить в Бога?

Ненароком он набрел на полезную мысль. До совещания в полиции надо непременно повидать еще одного человека.

Роберт Окерблум упомянул о нем.

Как он его назвал? Пастор Туресон?

Валландер включил зажигание и отправился обратно в Истад. Вырулив на магистраль Е-14, он прибавил газу и погнал на предельно допустимой скорости. Связался по телефону с Эббой, попросил ее разыскать пастора Туресона и сообщить ему, что комиссар Валландер хочет срочно с ним повидаться. Он был уже недалеко от города, когда Эбба позвонила и сказала, что пастор Туресон сейчас в Методистской церкви и готов его принять.

- Думаю, тебе не вредно иной раз заглянуть в церковь, - заметила Эбба.

Валландеру вспомнилось, как год назад они с Байбой Лиепой несколько вечеров подряд допоздна сидели в рижской церкви. Но он ничего не сказал. При всем желании он не мог сейчас думать о Байбе.

Пастор Туресон оказался человеком средних лет, высоким, крепким, с пышной седой шевелюрой. И силой не обижен - рукопожатие прямо-таки железное.

Убранство церкви было очень скромным, и Валландер не испытывал гнетущего ощущения, которое так часто донимало его в иных храмах. Они устроились на стульях возле алтаря.

- Несколько часов назад я звонил Роберту, - сказал пастор Туресон. - Бедняга, он в полном отчаянии. Вы еще не нашли ее?

- Нет.

- Не понимаю, что могло случиться. Луиза не из тех, кто пускается в опасные авантюры.

- Иногда опасности избежать невозможно,- сказал Валландер.

- Что вы имеете в виду?

- Опасности бывают двоякого рода. Одним люди подвергают себя сами. Другим - подвергаются. Это не совсем одно и то же.

Пастор Туресон беспомощно развел руками. Тревога его казалась искренней, как и сочувствие мужу и дочерям.

- Расскажите о ней, - сказал Валландер. - Какая она была? Вы давно ее знаете? И что за семья у Окерблумов?

Пастор Туресон серьезно посмотрел на него:

- Вы спрашиваете так, будто все уже кончено.

- Дурная привычка, - извинился Валландер. - Конечно, я имею в виду: расскажите, какая она.

- Я служу пастором в этом приходе уже пять лет, - начал Туресон. - И по моему выговору вы наверняка догадались, что родом я из Гётеборга. И все это время Окерблумы являются прихожанами нашей церкви. Они оба из методистских семей и познакомились через церковь. Теперь вот и дочки их воспитываются в истинной вере. Роберт и Луиза люди прилежные. Работящие, бережливые, щедрые. Иначе не скажешь. Вообще трудно говорить о них по отдельности. Вся моя паства просто потрясена исчезновением Луизы. Вчера во время нашей общей молитвы я необычайно остро это почувствовал.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: