«Ужасно!» – поежилась Дана.

«Это как посмотреть. Для тех из них, что были реально опасны, это лучшая судьба, чем заключение в клетку или смертная казнь».

Но воспитанники Сан Винсена не были похожи на существ, наслаждающихся моментом. Дана видела на тропинках тех, кто уже получил свою дозу лекарств. Они казались сонными, шли без цели, смотрели только перед собой. Похоже, они не соображали, куда идут – им было все равно.

– Они хоть помнят то, что с ними происходит сейчас? – задумчиво поинтересовалась Дана.

– Вряд ли, но не из-за препаратов. Посмотрите на их жизнь и скажите мне честно: здесь есть, что запоминать?

– Вы говорите об этом спокойно, как будто так и надо! Калиста и бровью не повела:

– А так действительно надо. У меня всегда была двойная миссия, и обе ее части были в равной степени важны для меня.

– И что же это за части такие?

– Первая – благополучие этих детей. Есть те, кто считает, что их нужно сразу умертвлять, потому что надежды для них нет, или отправлять в единые тюрьмы, вместе со взрослыми. Но я вижу в этом неуместную поспешность. Многие из них не зло природы, они просто молодые глупые хищники. Им нужно дать возможность перебеситься, взглянуть на мир по-другому, и тогда, возможно, у них появится второй шанс.

– Ладно, это понятно. А вторая часть какая?

– Вторая часть – защита миров от моих подопечных. Никто и никогда не попадал в Сан Винсен просто так, на основании одних лишь подозрений. Чтобы оказаться здесь, нужно совершить преступление. В мою задачу входило сделать все, чтобы это преступление не повторилось. И эта, вторая, задача была для меня важнее, потому что те, кто вам видится детьми, всегда были виновны, а их жертвы – нет.

– Но Аурике Карнаж ваше лечение, похоже, не помогло, – заметила Дана, снова вспомнив отчаянно извивавшуюся миниатюрную девушку.

– Нет, однако оно не сделало ее хуже. Аурика вышла отсюда такой, какой и пришла. Я на своем веку видела много сложных детей, Дана. Очень много. И это научило меня быстро определять, кому из них еще можно помочь. Аурика… она не хотела помощи. Ей нравилось быть такой, она не искала свое место в мире, она хотела подчинить мир себе. Я редко говорю такое, но лучше бы ее казнили за то, что она сделала, а не отправляли сюда.

«Ваше время заканчивается, – встрял Амиар. – Поторопи ее, второго шанса уже не будет».

– Расскажите мне про Аурику, – попросила Дана. – Кем она была до того, как попала сюда?

И кем стала здесь?

– Собственно, кем была, тем и осталась, – усмехнулась Калиста. – Аурика происходит из древнего и влиятельного клана ведьм. Ее отец мне точно неизвестен, но я уверена, что человеком он не был. Возможно, варлоком – или демоном, этого я тоже не исключаю. Ее шабаш был вполне законным, хотя и не слишком миролюбивым. Но даже такие ведьмы чтят хоть какие-то традиции, они понимают важность запретов. Аурика ничего понимать не желала. Сразу после того, как ее научили колдовать, она зачала интересоваться запретными заклинаниями.

– Она же такая… маленькая, – нахмурилась Дана. – И это сейчас, а тогда она, должно быть, была еще младше!

– Ведьм, растущих внутри шабаша, начинают обучать магии с момента, когда они в состоянии повторять магические жесты и заклинания. То есть, лет с четырех-пяти, так что годам к десяти Аурика была уже вполне самостоятельной ведьмой. По крайней мере, по уровню умений и способностей.

Но даже при таких умениях и способностях она оставалась маленькой капризной девочкой, не готовой к такой власти над чужими жизнями. Кто-то рассказал ей про запретную магию, и она теряла покой. Аурике хотелось узнать больше, стать лучше, подняться над другими. Вряд ли она в тот момент могла четко сказать, зачем ей это понадобилось, однако ей уже нравилось чувство превосходства.

А потом она и с жизненными целями определилась: ей нужен был контроль. Сначала – над шабашем, а потом, может, и над собственным кластерным миром.

– На ее беду, в родном для нее шабаше практиковалось коллективное управление, – сказала Калиста. – Проще говоря, там было сразу несколько верховных, и мать Аурики была лишь одной из них, но даже она не поддерживала светлые идеи дочери. Именно она предложила отлучить Аурику от шабаша.

– Как это?

– Очень просто: на изгнанную ведьму ставится клеймо, блокирующее ее силы. То есть, она превращается в простую смертную, навсегда обреченную жить во внешнем мире. Естественно, это не укладывалось в наполеоновские планы Аурики Карнаж.

– Но почему родная мать так поступила с ней? – удивилась Дана.

– Думаю, как раз из-за материнской любви. Она видела, что Аурика свернула на кривую дорожку, которая должна была привести ее в бездну. Поэтому она решила изменить судьбу дочери, лишить Аурику сил, чтобы она не натворила бед.

– Но сил Аурика не лишилась, следовательно, совет отказал ее матери?

– До совета дело не дошло, – покачала головой Калиста. – Мать Аурики погибла, якобы от несчастного случая – ее собственное заклинание разорвало ее на части. Вот только это совпало с ее желанием блокировать силу дочери, поэтому никто не спешил верить в волю судьбы. Но и доказать вину Аурики никто не мог, поэтому ее просто отлучили от шабаша как сироту, с которой никто не хотел возиться, и отправили сюда. Тогда я увидела ее впервые, тогда почувствовала: бесполезно. Она – уже сформировавшееся существо, даже в свои тринадцать лет, и что бы я ни делала, мне ее не изменить. Но я отогнала от себя такие мысли, они показались мне непрофессиональными.

– И вы пожалели об этом?

– В первый же день, а дальше становилось только хуже.

Аурика оказалась избалованным, властным, но при этом удивительно умным и не по- детски хладнокровным созданием. Если она чего-то хотела, она готова была добиваться этого любым способом. Она без сомнений использовала магию против тех, кто ей не нравился, будь то персонал или другие дети. Если ее жертва умела защищаться – значит, ей везло. Но за годы, проведенные в Сан Винсене, молодая ведьма не одного нелюдя отправила на больничную койку.

Говорить с ней было бесполезно, наказывать – тоже. Любое заклинание было способно сдержать ее лишь на время, а потом она разбиралась в нем и легко преодолевала. По сути, Аурика была одной из главных причин, по которым Калиста согласилась участвовать в испытательной программе.

– Мне не слишком хотелось тестировать на детях такие зелья, – признала она. – Но, изучив их, я сразу поняла, что они могут стать нашим спасением от Аурики и некоторых других буйных воспитанников. Зелье – это не заклинание, принцип его работы можно понимать, а можно не понимать, но если оно попало в кровь, оно будет действовать, и точка.

В Сан Винсене воцарился относительный покой. Аурике не давали оправиться и вернуть свою силу, ей снова и снова вводили успокоительные зелья. Она быстро сообразила, что к чему, и несколько раз пыталась сбежать. Но сделать это было не так просто, особенно без полноценных магических способностей: приют когда-то построили так, чтобы защитить детей от любой беды, теперь это же позволяло удержать беду внутри.

Тогда Аурика сменила тактику. Смекнув, что бычьим напором она ничего не добьется, ведьма научилась искусно изображать покорность и смирение. Калиста все равно не поверила ей, как и работницы приюта, наученные горьким опытом, – зато поверил кое-кто другой.

– К нам иногда заглядывали верховные ведьмы, они знакомились с молодыми ведьмами, искали среди них самых сильных и с их помощью укрепляли свои шабаши. Как правило, с Сан Винсеном они не связывались, потому что знали, что у нас за публика. Глянешь – и сразу видно, что бандитки. Но Аурика уже наловчилась делать бровки домиком и пускать слезу по первому желанию. Ее актерские способности обеспечили ей место в шабаше Бона Деа.

– Зачем вы вообще показали ее верховным? – поразилась Дана. – Да ее прятать нужно было от мира, а мир – от нее!

Теперь сорвавшийся побег Аурики и ее отчаянное сопротивление представали в совсем ином свете. Дана почувствовала, как из ее души уходят последние вспышки жалости. Конечно, у нее не было оснований верить Калисте, и все же она чувствовала, что ее собеседница не лжет.