Я выбрался из машины. Где-то неподалеку завыла сирена: переодетый вызвал патруль по радио. Мальчик всхлипывал у матери на руках, а я стоял, привалившись к чекеру, и повторял про себя: «Не могу. Я больше не могу. Я больше не выдержу!».

– Что ты натворил? – ринулся ко мне подоспевший полисмен.

– Я не знаю, почему она вызвала полицию, – сказал я.

– Гадина! – кричала женщина. – Он же чуть-чуть не изувечил ребенка!

Но жалоб в сослагательном наклонении нью-йоркская полиция не принимает. Жуть – осела… Однако я понимал, что продолжать так работать, как я раньше работал, нельзя. Крутить сейчас баранку я не в состоянии. Мне необходим отдых. Но в то же время мне необходимы и деньги. Арендную плату за кэб – вынь да положь.

Где же выход? Как совместить несовместимое? Невозможно ведь!

Оказывается, возможно…

Для того, чтобы кэбби мог одновременно и передохнуть, и не потерять драгоценный час даром, ему необходима всего лишь за доллар купленная дружба со швейцаром, под крылышком у которого вы спокойненько позавтракаете вспотевшей в целлофановом кулечке булочкой, а, позавтракав, сладко подремлете, скрючившись на сиденье. Швейцар-то дремать не будет! Каждого человека, выброшенного на тротуар вращающейся дверью и на секунду замешкавшегося у входа, он непременно допросит: «Куда вам ехать?». Если такси требуется для короткой поездки по городу, подкупленный вами швейцар не станет вас беспокоить. Он остановит пробегающий мимо кэб. Но если гость едет в аэропорт, в Лонг-Айленд, в Нью-Джерси (хоть и редко, но и такой фарт может выпасть таксисту), ваш великолепный друг в мундире с золотым аксельбантом хлопнет в ладоши и крикнет: «Первый кэб!». И тогда очередь таксистов, которые платят швейцару добровольную дань, подвинется, и вы окажетесь на одну машину ближе… Как по-вашему, стоит доллара такая дружба? По-моему, стоит…

Если отель многолюдный, если очередь движется, то минут через тридцать-сорок, отдохнув малость, вы окажетесь первым, и теперь надо покончить с булочкой, вылезти из машины, подойти к швейцару, заглянуть ему в глаза, погладить его по плечику, только без фамильярности: не похлопать, а именно погладить; скромно улыбнуться и сказать: «Будь другом, дай мне, пожалуйста, „Кеннеди“…»

Если в знак своего царственного согласия швейцар опустит веки или же, пусть и поморщившись, но все-таки кивнет, если только рот его не искривится, не выплюнет, что ему осточертели эти вечные приставания, эти несуразные таксистские претензии, если только он не гаркнет: «Стой возле своей машины!», считайте, что дело слажено. Допросив следующего клиента с чемоданом и выяснив, что тот направляется в ближний аэропорт, ваш высокий покровитель, хоть и хлопнет в ладоши, но ни за что не крикнет: «Первый кэб!». Будьте уверены, он крикнет: «Ла-Гвардия»! а уж как там таксисты, которые стоят в платной очереди позади вас, договорятся, кто из них возьмет, а кто не возьмет эту «Ла-Гвардию» – вас не касается. Кто-нибудь непременно возьмет и швейцару доллар заплатит. Вам же нужно теперь набраться терпения…

Пройдет еще минут сорок, может – час, постарайтесь не нервничать. Повторяйте про себя, повторяйте, что вы – отдыхаете, набираетесь сил, и пусть еще не раз раздастся клич: «Ла-Гвардия»! и дожидающиеся аэропортов таксисты будут злобно шептаться за вашей спиной: «Что он там химичит, этот жук?», «Да он же не хочет брать „Ла-Гвардию“», «Ух, сукин сын: только „Кеннеди“ ему подавай!..» – но вы не обращайте внимания… Зато, когда прозвучит долгожданное: «Первый кэб!», не сомневайтесь: вы получили именно то, что заказывали – не рубленую котлетку, а натуральный бифштекс! Поскорей открывайте багажник и суйте в подставленную руку два доллара. Да, это двухдолларовый сервис. Дороговато, конечно, но – стоит. Ох, стоит!..

Пусть часа полтора пришлось дожидаться выгодного пассажира, пусть минут сорок заняла дорога, пусть вы вернетесь в город с обратным клиентом лишь часа через три или даже четыре, но – с деньгами!..

Начинайте все сначала. Становитесь под отель, заказывайте швейцару «Кеннеди» и ждите. Разве, мотаясь по улицам, продираясь сквозь заторы, сделаешь больше?

Сказать правду – больше. Немножко, долларов на пятнадцать больше… Однако после восьми часов непрерывной работы в дневном манхеттенском столпотворении, кэбби – как выжатый лимон. Язык – набок. Случится «мертвый» час – он не может выиграть гонку.

А кэбби, которому покровительствует швейцар, полон сил! После легких аэропортовских долларов поработать еще часика три-четыре, чтоб дотянуть до нормы, ему нипочем! В десять вечера он уже в постели, следит, затаив дыхание, за непобедимым Рокки… «Е-мое!» – восхищается кэбби любимым своим героем, бросая лукавый взгляд на жену (да, он такой: дома – вежливый, «не выражается»), и чистенький, обласканный, уже проваливаясь в сон, шепчет: «Завтра утром моя красавица не поедет на работу в метро. Ее повезут на такси, как большую начальницу!».

И жена, улыбаясь в темноту, тихо скажет:

– Спи, мой кэбби, спи…

Всем на свете, даже семейным счастьем, может одарить таксиста швейцар!

А как же насчет того, чтоб заглядывать в глаза? Заискивать? Унижаться?..

Вот, согнувшись под дождем, перебегает через авеню старый мой знакомый – доцент политэкономии из Ленинграда, прикрывает ладонью, словно огонек на ветру, сосиску с капустой и преподносит угощение бугаю в униформе «Шератона». Бугай принимает сосиску и делает вид, будто лезет в карман. Но бывший доцент, который у пассажира из горла вырвет недостающий пятак, испуганно отгораживается от швейцара ладонями, словно тот собирается достать из кармана не доллар, а – револьвер! Нет, нет, ни за что на свете не возьмет он деньги за сосиску! Не доллара ждет от швейцара кэбби, а «Кеннеди»…

Ну, и много таких добровольцев среди таксистов?

Вроде бы совсем немного. Но все же их куда больше, чем швейцаров…

Расположение швейцара иные кэбби ценят так высоко, что изо дня в день бесплатно возят своих покровителей с работы домой. А чтоб капиталы швейцаров не залеживались в кубышках, вездесущие кэбби подыскивают подходящие для инвестиций дома, бензоколонки да надежных честных парней, обычно из своих же, таксистов, попавших в беду – украли «тачку», разбил «тачку», – которым деньги нужны позарез и которым, стало быть, можно ссудить десять тысяч на новую машину под 33 процента годовых!..

Но как подступиться к швейцару? Начинать-то дружбу надо не с тридцати трех процентов и не с бензоколонки, а с доллара в обмен на «Ла-Гвардию»… Поставив кэб у гостиницы, я подхожу к швейцару.

– Друг! – говорю я с нежностью и пихаю ему в карман доллар. – Дай мне, пожалуйста, аэропорт.

Я плачу – авансом! Я не привередничаю. Я согласен поехать в «Ла-Гвардию». Но швейцар отшатывается от меня, словно благовоспитанная девица от уличного приставалы. Прикрыл прорезь кармана одной рукой, а другой отпихивает – мою, дающую!

– Пош-шел ты! – цедит он сквозь зубы: – Работать надо! Нечего под гостиницами ошиваться…

И ведь знаю же я, что берет, подлец, у других кэбби. Еще Узбек, который в последнее время как сквозь землю провалился (помните таксиста, который вечно прижимал к груди, словно раненую, свою левую руку?), так вот, еще этот самый Узбек обещал познакомить меня со швейцарами «Шератона», которые – аж гай гудит! – продают аэропорты всем русским… Почему же мою мзду не принимает швейцар? Чем мой доллар хуже? И, разве, если сейчас вынесут «Кеннеди», я не дам – второй? А поди ж ты-не хочет…

Потому что меня не знает. Может, я, заплатив доллар, обнаглею: полезу вертеться у подъезда и вместо швейцара допрашивать: «Такси? Куда ехать?» – появляющихся из дверей постояльцев, что есть непорядок. Увидит кто-нибудь из служащих отеля (а они все лютые завистники швейцара, ибо никто, включая главного управляющего, не зарабатывает столько, сколько швейцар) – накапают, подведут под монастырь… Кому это нужно? Но даже и не в том заковыка, что не знает меня швейцар, а в том, что не хочет со мною знаться.