– Слышь, ты, кажется, водитель такси? А?
– Совершенно верно, мой друг!
– А где же твой кэб?
– Да вот: это мой чекер…
– А ты не можешь сделать мне одолжение?
– С удовольствием! Какое?
– Стой возле своего кэба…
5
Дружбу с первым моим швейцаром судьба подарила мне нежданно, словно первую женщину – шестнадцатилетнему мальчику. Она, первая женщина, всегда ведь сама находит своего обсыпанного прыщами Купидона…
Как-то поздним вечером на злополучном углу Парк-авеню и Сорок второй улицы, где получил я повестку в уголовный суд (автобусы не только увозят оттуда пассажиров в аэропорты, но и привозят их туда же – из аэропортов), сел в мой кэб седой человек с потертым чемоданчиком, с которого свисала бирка «Британские авиалинии», и назвал адрес – где-то рядом с Карнеги-Холл. Сообщил, что прилетел сейчас из Лондона, покалякал о погоде. Очень мне интересно, какая в Лондоне погода. Целый день я только и думал, у кого бы разузнать: дождь там сегодня или туман?.. Вдруг старик погрустнел и говорит с обидой:
– Так, значит, ты меня не узнаешь?..
Безбровое невыразительное лицо…
– Нет, не узнаю. А кто вы?
Тут он меня и огорошил:
– Я швейцар отеля «Веллингтон»!
Шутка ли: случайная эта встреча могла превратить непосильный мой труд в приятнейшее времяпрепровождение! Само небо, видать, сжалилось над моей долей, и мне оставалось только не испортить Высший Замысел.
– Не обижайтесь, СЭР, что я вас не узнал. Дело в том, что я новый водитель.
Объяснение было принято благосклонно.
– Между прочим, сэр, вы так и не сказали, как долго вы пробыли в Лондоне…
– Два дня.
– Что же вы там делали? – ласкался я.
– Да ничего особенного. Я ведь вдовец, во время отпуска себя девать некуда. – (Какой удивительный, какой доступный швейцар!) – А в Лондоне я сходил к отелю «Веллингтон»…
– Вот здорово!.. Гм, а зачем вы туда ходили?
– Познакомился со швейцаром…
– Ну, и о чем же вы с ним говорили?
– О чаевых…
– Ха! Куда ж ему с вами тягаться?!.. Нью-Йорк и Лондон – смешно сравнивать…
– Как раз нет. У него дела не в пример лучше… Понимаешь, какая у меня проблема: рассыльные, молодые парни, когда выносят багаж, не хотят говорить мне, куда гость едет. А не зная этого, как я могу брать с таксистов деньги за аэропорты?
Тоже мне называется – швейцар! Недотепа. Потому и чемоданчик потрепанный.
– Зачем же вам, сэр, – изумляюсь я; – у рассыльных спрашивать? Вы у гостей спрашивайте. Кому же, как не швейцару, – спрашивать?
– Так-то оно так… А под каким отелем ты работаешь?
– Под «Статлером» – заливаю я.
– И хорошо зарабатываешь?
– Не особенно, – скривился я, но земля подо мной не разверзлась. – Очереди кэбов у нас, под «Статлером», длинные. А у вас, под «Веллингтоном» – тоже длинные?
– Не сказал бы. А сколько ты платишь за аэропорты?
– Как все. «Ла-Гвардия» – доллар, «Кеннеди» – два.
– Послезавтра я выхожу на работу, – сказал старик. – Приезжай ко мне послезавтра…
Я не приехал – прилетел! Швейцар встретил меня, как сына. Побежал к администратору, справился: сколько выездов назначено на утро. Выписывались из отеля человек тридцать. И горы чемоданов вскоре выросли и в вестибюле, и снаружи, у подъезда. И шайка жадных кэбов с невыключенными моторами собралась за моим чекером. И жестоко била меня лихорадка азарта.
Но чемоданы веллингтоновских постояльцев разбирали водители маршрутных микроавтобусов, которые возили бережливых путешественников группами в «Кеннеди» – за пять долларов, в «Ла-Гвардию» – за четыре. Для гостя обедневшего нью-йоркского «Веллингтона», где люди останавливаются, чтобы сэкономить, расход на такси до аэропорта слишком чувствителен. Это вам не «Плаза» и даже не «Рузвельт».
Потеряв два часа, я уехал пустым. Старик беспомощно развел руками. Он тоже был огорчен: мы ведь с ним так ладно, так по-деловому обо всем сговорились!..
6
Да, отели бывают разные. И швейцары тоже. Черные, пуэрториканцы, англосаксы… Под «Плазой» стоит украинец, а под «Холоран Инн» – очаровательная блондинка. Лишь одна закономерность бросалась в глаза: все сговорчивые, «свои в доску» швейцары, которые охотно принимали мой однодолларовый аванс, стояли у захудалых гостиниц. А у процветающих, когда я, поставив свой чекер в очередь, подходил прощупать почву: «Доброе утро, дружище!», мне отвечали:
– Не крутись под ногами, парень! Стой там, где стоит твой кэб!
Самый престижный, самый блистательный отель в Нью-Йорке – это, конечно, «Вальдорф-Астория». Здесь останавливаются главы государств, нефтяные магнаты, владельцы контрольных пакетов, звезды… Это отель для хозяев жизни, здесь в чести лимузины. С телефонами и телевизорами, с холодильниками и барами… Если вы попросите, чтобы такой лимузин закрепили за вами на недельку – на время вашего пребывания в Нью-Йорке, – это вам обойдется тысчонки, эдак, в три-четыре…
Швейцар, сосватавший промышляющему самостоятельно водителю лимузина такую работенку, получает двадцать процентов комиссионных. Зная это, не так уж трудно представить себе, с какой миной выслушивает швейцар «Астории» обычную таксистскую просьбу: «Будь другом, дай мне „Кеннеди“. Я тебе заплачу…»
Как ни странно, но чаще, чем богачи, лимузины заказывают вовсе не богачи. Тысячами эти «вовсе не» не разбрасываются, ни на неделю, ни на целый день им «роллс-ройс» не требуется, но и от таких швейцару перепадает куда больше, чем от таксистов.
Вот у подъезда «Вальдорфа» под свисающими полотнищами звезднополосатых знамен появляется очень симпатичный и очень молодой человек.
– Чем могу служить? – склоняется швейцар.
– Найдется тут у вас приличный лимузин?
– О, разумеется…
– Сколько будет стоить?
– Пятьдесят долларов в час…
– Но мне нужен еще и-ээ-и толковый парень…
– Понимаю. Том!
Подлетает Том, на ходу снимает фуражку.
– Тебя зовут Том?
– Yes, Sir!
– Нужно съездить к Морскому вокзалу.
– Yes, Sir!
– Встретить одну леди.
– Yes, Sir!
– На обратном пути я выйду у «Тиффани», а ты отвезешь леди и по дороге, вроде бы к слову, скажешь, что возишь меня уже года три. Ясно?
– Yes, Sir! Если позволите, я на вас пожалуюсь.
– Это еще зачем?
– Скажу, что вы – кошмарный человек: работаете день и ночь. Замучали и себя, и меня. Что я решил от вас уходить…
– Э, да ты неглуп.
– Yes, Sir!
А на эстакаде, в порту, когда по сходням уже текут пассажиры, когда до ответственной встречи остаются – минуты, когда молодой человек порывается выскочить из лимузина, Том – не выпускает его… Том просит денег. Но сдачу с небрежно брошенной ему сотни – не отдает. И требует еще…
– Ты чокнулся?! Мы же условились: пятьдесят долларов в час…
– Сэр, лимузин подается минимум на два часа.
– Так ты же получил за два часа!
– Сэр, вы, кажется, заказывали – ээ – особый сервис… К подъезду, украшенному флагами, подкатывает серебряный «роллс-ройс». Из салона выпархивает баловница лет шестидесяти с распущенными волосами, в простецкой ситцевой юбке и шлепает босиком по асфальту, по мраморным плитам вестибюля…
Следом за баловницей шагает супермен. А за суперменом – шофер в черном костюме, в форменной фуражке, несет на скрюченном пальце маленькие босоножки…
Сегодня этот шофер получит на чай – пятьдесят долларов… За что?
Он идет, опустив глаза. У него седые виски и взрослые дети. Ему стыдно. И видавшему виды швейцару тоже стыдно. И мне…
И только две девчонки-продавщицы застывают посреди тротуара с широко раскрытыми от восторга глазами. Много-много раз представляли они себя выпархивающими из «роллс-ройсов», в немыслимых туалетах, в невообразимых мехах. Но такая подробность едва ли рисовались им даже в самых отчаянных взлетах их марихуанной фантазии…