Некоторые попятились. Те, кто посмелее, остались на месте и опять прицелились. Я смотрел им в лицо, поощрял их и одну за другой вытаскивал из себя их стрелы. И ломал их на две половинки. Я был похож на зверя в ловушке, который отгрызвает себе лапу, чтобы обрести свободу.

Наконец...

...я стал ослабевать...

Ты перестанешь стареть. Отлично. Дай мне умереть.

Я опустился на колени. Лучники осторожно приблизились ко мне.

Слабее...

Руки и колени. Земля и камни были залиты моей кровью... кровью Сергея... Алека.

В меня выпустили столько стрел, что можно было бы прикончить дюжину здоровых мужиков, но я выжил. Неправильно... Противоестественно... Нет.

Хохот над моим безумием.

Ты перестанешь стареть.

Мне не суждено умереть. Ни теперь, ни потом.

Хохот над моей болью.

Бесконечные ночи, нескончаемые годы.

Без нее.

В одиночку.

Хохот.

Один из мерзавцев ударил меня и я опрокинулся на спину. Я беспомощно разглядывал их ухмыляющиеся рожи. Как они посмели? Как они вообще посмели? Я был одним из фон Заровичей. Но для них я всего-навсего очередная жертва может, более непокорная, более строптива, чем остальные, но мое упрямство только придало остроты их ощущениям. Они смеялись надо мной и их голоса смешались с теми, другими в моей голове.

Хохот... над всколыхнувшейся во мне яростью.

Я смотрел на эти живые трупы. Я не мог умереть, погибнут они. Не пройдет и часа, как я отправлю их прямиком в ад. Всех до одного. Всех, кроме самого главного предателя. Для него я приготовлю кое-что особое. Кто?.. Тот, кто ударил меня, передал лук стоящему рядом и снял шлем.

Лео Дилисния.

* * *

Несмотря на то, что бледные мраморные стены столовой были испачканы и заляпаны кровью, а на длинном столе царил непривычный беспорядок, в помещении по-прежнему чувствовалось праздничное настроение. В люстрах, высекая искры из хрусталя, горели свечи. Лежа на холодном полу, я глядел на язычки пламени и изучал их великолепие.

Иллюзия. В мире не осталось ничего красивого. Красота умерла, когда она... Перед тем, как приволочь меня сюда, чьи-то грубые руки выдрали из меня все стрелы. Дотронувшись до ран, покрывающих мою грудь и живот, я невольно застонал. Мои пальцы обожгло, как будто я случайно наткнулся на угли, выброшенные из костра. Но раны перестали кровоточить. Пока что никто этого не заметил.

Одному негодяю было приказано стеречь меня. Еще несколько человек пасли остальных пленников: Айвана Бучвольда, брата его жены Виктора Вочтера и кго девятилетнюю дочку Ловину. Потрясенная до глубины души, девочка прилипла к своему отцу, как моллюск к днищу корабля. На лицах мужчин застыло такое же испуганное выражение - на них было жалко смотреть. Их праздничная одежда промокла от крови и пота, а значит, они тоже принимали участие в битве. Которая, кажется, произошла столетия назад. Во всем замке не было слышно ни шороха. Дворец замер, как поле боя после того, как сражение окончено. Двойные двери с южной стороны столовой отворились и часовые впихнули леди Илону и Рейнхольда Дилисния. Илона устояла, а Рейнхольд, с серым от боли лицом, рухнул на пол, поджав под себя ноги, как бездомный пес. Илона присела около него, держа руки над его трясущимся телом, и зашептала молитву, склонив голову набок.

Я отвернулся и заскрежетал зубами, чтобы не заорать. Когда я снова взглянул на него, он, казалось, уже спал.

- Лорд Страд? - Илона стояла около меня на коленях. Сегодняшней ночью на ее лице выступили все прожитые ею годы, и я подивился, сколько же раз она встречалась со смертью и как ужасны были эти встречи. Она потянулась ко мне.

- Не тронь меня! - прохрипел я.

Она отдернула руку.

- Повелитель? - Она повнимательнее посмотрела на меня. Если кому и были заметны перемены, происшедшие внутри меня, так это ей. За этот короткий, страшный промежуток времени она увидела и поняла. Голова ее поникла.

- Оставь это для других.

- О Страд, что же ты наделал? - Она каким-то образом догадалась, что я не жертва, а виновник случившегося со мной.

- Все и ничего.

Я никогда раньше не видел ее слез. И они должны были бы пробудить во мне нечто большее, чем то презрение, котороя я чувствовал.

- Нужно лучше контролировать свои эмоции, леди, - пробормотал я, передразнивая ее собственные слова. Мне это показалось очень забавным и, несмотря на боль, я засмеялся.

Она перевела взгляд на мой раскрытый рот.

Я знал, на что она смотрела - мой язык постоянно задевал за их острые края.

- Если я могу тебе помочь, я это сделаю, - прошептала она.

Как будто меня действительно могло заинтересовать ее предложение, тогда как я продал душу дьяволу.

- Скажи мне... что тут творится.

Она колебалась. Правильно. Учитывая, кем я стал, осторожность ей не помешает.

- Где Лео Дилисния?

Она колебалась. Конечно, Лео был вдохновителем сегодняшей резни, но он ничем не отличался от нее - от других грешников, - в то время как меня уже нельзя назвать человеком.

Я обвел взглядом пленников.

- Скажи и я спасу их.

Да. Это было ее слабое место. Она тоже это знала. Илона не сомневалась в моей способности преуспеть в таком практически невыполнимом деле.

- Дай мне слово, Страд фон Зарович.

- Думаешь, я его сдержу?

- Поклянись своей честью. Ты ведь еще не забыл, что это такое, верно?

- А вот мы и проверим.

Этого было достаточно, чтобы отбить у нее всякую охоту сидеть рядом со мной. Она сдержанно кивнула.

- Я не знаю, где Лео, но он скоро придет. Часовые так говорили.

- Что с моими придворными?

- Убиты или смертельно отравлены. Гости... все мертвы... во всяком случае те, которые сохранили верность тебе. Где Сергей? Где Татьяна?

Я засмеялся, потому что разучился плакать.

Илона передернула плечами и подняла руку.

- Не смей!

Она окаменела.

- Мне жалко тебя, Страд.

- Оставь свою жалость для тех, кто в ней нуждается.

Она очень долго смотрела на меня. Жалость, ужас, сострадание и отвращение боролись на ее лице.

Мне было наплевать. Я показал глазами на остальных.

- Держи язык за зубами, леди.

Кивок головы, шорох юбок, когда она поднялась, и я освободился от ее