Вот как непросто договориться о свадьбе, особенно с современной, то есть образованной и независимой, молодой особой. Это, конечно, одна из важных причин явления, которое социологи называют «отложенный брак».

Но вот это все-таки произошло: они решились, как говорится, оформить свои отношения. Теперь – бегом в мэрию, где регистрируется брак? Отнюдь. Теперь должна еще состояться помолвка. Знакомство с будущими родственниками. Встреча родителей друг с другом. Долгие и детальные разговоры о свадьбе с подробным перечнем расходов обеих сторон. После чего назначается наконец день свадьбы… через год.

Предполагается, очевидно, что молодые еще раз проверят свои чувства, совместимость характеров, желание соединиться навечно… Хорошо бы, конечно. Увы, довольно часто жизнь карает за такое насилие над естеством. Стив и Пэм, с которых я начала эту главу, пригласили меня на свадьбу через год. Я приехала, но свадьбы не было. Слишком долго они проверяли свои чувства, так что в конце концов эти самые чувства просто ушли.

О самой процедуре бракосочетания писать особенно нечего. Я невольно вспомнила, как это происходит в Москве, во Дворце бракосочетания. Марш Мендельсона, преувеличенно торжественные поздравления ведущих, чересчур помпезные ритуалы церемонии, кукла на капоте, снимки у Пушкина – все это, столько раз высмеянное, то, над чем я сама потешалась не раз, все это вдруг представилось мне отсюда трогательным и милым.

Регистрация в мэрии происходит буднично и формально: чисто канцелярский акт в отделе бракосочетаний, где выдают marriage license (свидетельство о браке). Потом процессия направляется в храм.

Протестанты или православные поедут в церковь, мусульмане – в мечеть, католики – в костел, иудеи – в синагогу. Если же невеста и жених принадлежат к разным религиям, тогда они обращаются в Justice of the Peace, специальную службу, дающую благословение вне церкви.

Признаюсь, на свадебном обеде я была только один раз. Если не считать за второй свадьбу на Брайтон-Бич, в иммигрантском районе Нью-Йорка. Сначала расскажу об этом свадебном застолье у иммигрантов. Состав гостей был интернациональным – русские, евреи, украинцы, молдаване, что отразилось и на меню. Пирожки с пятью видами начинок, которые почему-то подавали на первое, сменились салатами, студнем, селедкой под шубой, фаршированной рыбой. Немногочисленные гости-американцы, едва успев прийти в себя от этого гастрономического буйства, с опаской наблюдали за следующей переменой. Плавно покачивая крутыми бедрами, пышнотелые хозяйки ставили на стол то плов, то жареного гуся, то блюдо с бараньей ногой, то тарелку со свиными отбивными. Американцы опасались не зря. На их робкий отказ хозяева отвечали пламенным напором, уговаривая, укоряя и просто требуя: «Ну, будьте так добреньки, откусите хотя бы кусочек! Ой, ну что же вы меня так сильно обижаете?»

Выпучив глаза, американцы заглатывали ароматные сочные куски, уже почти не чувствуя их вкуса. После чего, естественно, последовал чай с пирогами, пирожными, тортами, конфетами… Если сюда еще прибавить алкоголь, которым наполнялись до верху рюмки и фужеры, и призывы «Пей до дна!», то каждый из моих российских читателей, я думаю, легко представит себе эту знакомую картину.

А теперь о свадьбе американской. Еда стояла на отдельном столе в углу. «Отдельный» – имеется в виду отделенный от гостей. Каждый из присутствующих подходил к нему с одной тарелкой в руке, становился в очередь и, когда подходил его черед, накладывал себе понемногу из больших блюд, стоявших в строгом порядке: закуски, горячая буженина, тарталетки с овощами, рыбные палочки в тесте, фрукты. Затем гость отходил в глубь комнаты и вместе с тарелкой присоединялся к одной из групп, образовавшихся по всему залу. На другом столике стояли соки, воды и баночки с пивом. А вот алкоголь… Разнообразные вина, коньяки, джины и тоники плескались в бутылках на другом конце зала. Галантный бармен разливал их в высокие бокалы. Но не каждому, а тому, кто… мог заплатить. Да-да, алкоголь был платным.

Двух русских преподавательниц из Петербурга, тоже гостей на этой свадьбе, последнее обстоятельство повергло в настоящий шок. Они все норовили показать бармену свои свадебные приглашения. Потом мучили меня, просили объяснить, правильно ли они поняли, что за выпивку на приеме, куда их пригласили вполне официально, – «вот же они, билеты, вот, посмотрите!» – они должны платить из своего кармана.

Потомственный интеллигент, профессор Ирвин Уайл, в ответ на мой рассказ об этой свадьбе состроил презрительную мину: «Это, конечно, некрасиво. Думаю, что платная, за счет гостей, выпивка – это скорее исключение». И я бы так думала, если бы не слышала еще несколько раз о подобной практике.

Я сравнила два столь непохожих застолья и попыталась понять, какое же мне нравится больше. Но – не смогла. Просто в очередной раз стало ясно: культуры разных народов сравнивать нельзя. Их нужно просто знать, принимать такими, какие они есть, и – уважать.

Наутро молодожены уезжали в свадебное путешествие в Париж. Европейский вояж считается наиболее подходящим для медового месяца. Предпочтение после Франции отдается Италии, Англии, Греции. Люди побогаче могут себе позволить какую-нибудь восточную экзотику, вроде Таиланда или Бали. Супруги более умеренного достатка отправятся, возможно, на Гавайи – этот американский рай, где море круглый год теплое, температура воздуха колеблется лишь от «жарко» до «очень тепло».

Ну и, наконец, те, что победнее, поедут на своей машине в путешествие по родной стране. Такой вид передвижения намного дешевле. Путешествие это не будет утомительным: на каждом углу есть гостиницы, где можно остановиться отдохнуть. Номер они, очевидно, закажут еще дома, по телефону. На это уйдет не больше 5-10 минут; расплатятся кредитной карточкой, просто назвав ее номер по телефону. Если все-таки времени мало, а хочется остановиться в определенном месте, то молодожены, возможно, купят билет на самолет, а машину напрокат закажут опять-таки по телефону в том месте, куда они должны попасть.

Гостиницу и аренду можно, конечно, и не заказывать заранее. Тут только важно не попасть в какой-нибудь пик отпусков. Особенно если речь идет о курортных местах, вроде Флориды. На Майами-Бич, теплом морском курорте, в марте, последнем месяце перед жарой и временем университетских каникул, свободных мест в гостиницах, конечно, мало. Но это в недорогих, а в тех, что подороже, – всегда пожалуйста.

Маша, дочка моей московской приятельницы Нины Васильевны, вышла замуж за американца Пола. Новые родственники пригласили русскую сватью в гости. Молодые достраивали свой собственный дом и временно жили у родителей.

Американские родственники нахваливали матери ее Машу и не могли нарадоваться: такая аккуратная, трудолюбивая, хозяйка отменная. Под этим как бы слышался подтекст: не то что наши молодые американки, совсем не хотят заниматься хозяйством. За кофе они остались втроем, молодые куда-то вышли. Вдруг отец услышал бряканье тарелок на кухне и спросил:

– Маша моет посуду? А где Пол?

Выяснив, что сын в саду, он крикнул за окошко:

– Пол, Пол, иди сюда! Давай быстрее на кухню, – и, обернувшись к матери невестки, пояснил: – Посуда – дело мужское.

Нина Васильевна удивилась:

– Ну какое же это дело? Поставить тарелки и чашки в посудомойку? Это и Маша может.

В разговор вступила мать Пола. Она объяснила, что это дело принципа: молодой муж должен привыкать активно участвовать в хозяйстве.

Картину эту я наблюдала много раз: в большинстве домов, где мне приходилось бывать, мужчина помогал жене по хозяйству.

Некоторые домашние заботы, когда-то традиционно женские, теперь становятся преимущественно мужскими. Например, мытье посуды.

В отношении стирки я такого распределения ролей не заметила. Обычно стирает тот, кто свободен. Но, напоминаю, что «стирка по-американски» – это процесс несложный: погрузить белье в машину и нажать нужные кнопки. Когда программа закончится, следует всего лишь вынуть сухие вещи и разложить их по местам. Утюгом, как я уже писала, молодые американки пользуются редко. Вот почему моя коллега Хезер (помните, я рассказывала о ней в главе «Быт»?) так сердилась на своего мужа за то, что он не помогает ей со стиркой. Нет, физически это для нее не было сложно, но психологически обидно.