– Тряпье, – презрительно осклабился он, оборачиваясь к остальным. – Тьфу! Иного я и не ожидал.

– Черт возьми, Томми Киллиан! – воскликнула Айрис. – Отдай немедленно!

Но он, зажав лоскутки яркого шелка в огромном кулаке, лишь ухмыльнулся.

– Сперва вы заявляетесь и требуете прекратить разработку рудников Рейнбоу, – начал он низким, угрожающим голосом. – Затем бежите к Адаму жаловаться, что Сэмми стреляла из моего револьвера. Вы еще пожалеете об этом.

Не успела возмущенная Айрис и рта открыть, как он, больно схватив ее за запястье, круто обернулся к остальным.

– Парни, надо препроводить эту даму к грузовику Джорджа и убедиться, что она благополучно отбыла отсюда. Навсегда.

Но тут терпение Айрис истощилось окончательно, сменившись слепой яростью. Вырвав свою руку, она отпихнула Томми.

– Не смей прикасаться ко мне, подонок! – сквозь зубы процедила она. – И шел бы ты, куда подальше вместе со своей компанией. Я не уеду из Рейнбоу, пока Адам Фримонт лично не предложит мне уехать.

– И возможно, – послышался мрачный голос Адама, появившегося неизвестно откуда, – даже и после этого.

Адам не видел Айрис, но грозная толпа у входа в тоннель заставила его поспешить. Он подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Томми Киллиан грубо схватил Айрис за руку, и последующую вспышку ярости девушки.

– Слава Богу, Адам, ты здесь, – вздохнула Айрис с облегчением.

Томми Киллиан сначала побагровел, потом побледнел.

– Ты так тихо подошел, мы и не слышали, – растерянно пробормотал он. – Отзови свою проклятую собаку, а?

Адам щелкнул пальцами, и Киманчи, готовая растерзать всех и вся, покорно уселась у его ног.

– Айрис, с тобой все в порядке? – спросил он.

Айрис подняла с земли яркие лоскутки.

– Смотри, что я нашла в тоннеле, – вместо ответа сказала она. – Это кусок вуали Женщины-Радуги, Адам, я уверена. В нем был завернут пучок лекарственных трав, точно как в рассказах отца.

Адам нахмурился, разглядывая бирюзовый шелк.

– Но он порван. Что случилось?

– Неважно, – отмахнулась она. – Главное, что я нашла его у одного из разветвлений тоннеля, а значит, Айрис Мерлин спускалась туда. Я найду ожерелье, Адам. Теперь уже осталось совсем немного, я точно знаю, где его искать.

– Проклятье, Адам! – не выдержал Томми. – Скажи же ей, что мы не можем…

– Ничего я не стану объяснять, – сказал он. – А вот ты, ты мне объяснишь. Вы все объясните мне, что здесь произошло.

Мужчины сникли под его пристальным взглядом.

– Прости нас, Айрис. – Джордж Эрли набрался смелости заговорить. – Мы не должны были так себя вести.

– Да, извините, – поддержал его кто-то. – Вы не можете приносить нам несчастье, это ерунда.

– Да ладно уж, давайте просто забудем об этом, – предложила Айрис.

Мужчины начали расходиться, виновато оглядываясь на Айрис, словно прося прощения. Остался лишь Томми Киллиан.

– Не знаю, что на меня нашло, – угрюмо пробурчал он. – Я не хотел рвать эту шелковую тряпку. И за руку мисс Мерлин схватил сгоряча. Честно, не знаю, с чего это я вдруг…

И, резко развернувшись, зашагал прочь. Посмотрев ему вслед и недоуменно пожав плечами, Айрис повернулась к Адаму.

– Я шла поговорить с тобой. Показать старые карты и ответвление, где отыскала сверток с травами. Я хотела просить тебя выяснить, куда идет этот отрезок тоннеля.

– Пошли к «Эсмеральде», – как будто не слыша вопроса, предложил Адам. – Я тоже хочу кое-что показать тебе.

Пройдя по главной улице, вернее, перебегая от одной спасительной тени к другой, отбрасываемой тремя или четырьмя ветхими сараями, они достигли грузовика, источавшего невыносимый жар железа, нагретого яростным солнцем Невады. Открыв дверцу, Адам подсадил девушку в высокую кабину. И немедленно раздался негодующий пронзительный писк.

Осмотревшись вокруг, но ничего не обнаружив, Айрис повернулась к улыбающемуся Адаму.

– Что это? Кто плачет? Господи, неужели котенок?

– А ты посмотри сама, – лукаво предложил Адам. – Вон в той коробке.

В картонной коробке с прорезанными отверстиями кто-то действительно шевелился. Айрис схватила коробку, отбросив свои вещи на сиденье, и сорвала крышку, надежно закрепленную пластырем.

– Адам! – воскликнула она. – Котенок! Боже, какая прелесть!

Вытащив котенка из заточения, она начала что-то нашептывать ему. Прелесть – не совсем точное определение для подобного создания, решил Адам. Огромные черно-белые уши, более подходящие по размерам летучей мыши, нежели крошечному котенку, стояли торчком, непонятно как удерживаясь на маленькой головке. Тощие лапы разъезжались во все стороны при каждой попытке встать. Хвост был явно позаимствован у кошки более крупного размера и гордо поднят вверх. Длинная свалявшаяся шерстка на хребте стояла торчком, показывая, что ее обладатель готов постоять за себя.

Прижав котенка к груди, Айрис что-то тихо шептала ему. Котенок блаженно жмурился и мурлыкал.

– Это правда, мне? Где ты взял его? Но что скажет Лена?..

– Отвечаю на твои вопросы по порядку, – улыбнулся Адам. – Да, котенка я привез тебе. Взял у женщины, которая живет по соседству. Лена против не будет, ее он тоже очаровал. Я специально заехал к ней по пути сюда и убедился, что она не выгонит тебя вместе с ним на улицу.

– Он такой милый. И забавный! Но эти уши!.. Нелепые, но такие симпатичные. А хвост… Где он такой взял?

– Трудно сказать.

– Ты посмотри, как он вцепился в меня. Он меня уже признал.

– Похоже на то.

Наконец она повернулась к Адаму.

– Спасибо.

– Я рад, что котенок тебе понравился. Я долго сомневался, правильно ли поступаю.

– Но почему? – удивилась Айрис, гладя доверчиво прильнувшего к ней котенка.

– Боялся, что ты не захочешь иметь другого кота. Я же видел твое лицо, когда ты рассказывала о своей сиамской кошке. Ты тяжело перенесла ее смерть, эта рана еще не затянулась, ведь так? Я бы понял, если бы ты отказалась.

Айрис вспыхнула, но протестовать не стала.

– Мне было двенадцать, когда я завела кошку, – тихо проговорила она. – И семнадцать лет мы с ней не расставались. Она была совершенно не похожа на других кошек. Она была моим единственным другом. Я, в самом деле, тяжело перенесла ее смерть. Была гак озлоблена… На жизнь. И на смерть, уносящую всегда самых дорогих тебе существ.

Адам молчал, не сводя глаз с Айрис.

– Хотя и на нее тоже рассердилась, – немного помолчав, внезапно сказала она. – Обиделась, что и она оставила меня. Будто она умерла по собственной инициативе… Но это было так несправедливо!

Взволнованная воспоминаниями, Айрис, видимо, слишком сильно прижала к себе котенка. Он протестующе взвизгнул и вырвался из ее рук, спрыгнув на сиденье. Видно, ему надоело сидеть в тесной коробке, а затем – на руках у Айрис, и он принялся радостно скакать по кабине, выделывая поистине акробатические прыжки, путаясь в собственных лапах и ловя хвост. Огромные уши реяли как паруса, рассмешив Адама до слез.

– Поймай его! – попросила Айрис. – Адам, ведь окна же открыты, а ты сидишь и смеешься.

– Я и так делаю все, что в моих силах, – сквозь смех ответил он. – Но котенок прыгает не хуже кузнечика.

Наконец Адаму повезло, и он ухватил кончик пушистого хвоста, получив в награду четыре глубокие царапины на тыльной стороне ладони. Чертыхнувшись, он на миг отпустил бешено сопротивлявшегося котенка, чтобы взглянуть на боевые раны, но этого хватило, чтобы чертенок с пушистым хвостом бесследно исчез.

– Успокойся, Кима не растерзает твое чудо, – заверил он побледневшую Айрис. – Но я могу, дай только поймать чертенка. Это не кузнечик, а гибрид угря с тигром.

Айрис подняла стекло со своей стороны и, не зная, плакать ей или смеяться над проделками котенка, перегнулась через сиденье Адама, закрывая и другое окно. Но едва она случайно коснулась Адама, как весь мир снова замер для них. Ласково взяв Айрис за руку, Адам тихо сказал:

– Если мы прекратим суетиться и искать котенка, то и он успокоится. Так что сиди и не шевелись.