— Не спешите, Сергей Арнольдович, имейте элементарное уважение к председателю суда.

Присутствующие мало что понимали, но хозяйка дома являлась председателем районного суда и торопить события никто не решался.

— Я чуть позже все объясню, при Мамонтове говорить нельзя, — начала Семенова, — пока даю санкцию на его арест по статье за злоупотребление должностными полномочиями. Где мы можем спрятать его так, чтобы никто, кроме присутствующих, не знал об аресте.

— Что? — возмутился Мамонтов, — это вы превышайте свои полномочия. Иван Матвеевич, объясните всем, что я прав, а не она.

— Прекратить прения, — Семенова стукнула ладонью по столу, — где мы можем спрятать бывшего следователя?

— У нас есть комнатенка с решеткой, — предложил старший оперуполномоченный ФСБ, — но там нет условий для длительного содержания.

— Ничего, — пояснила Семенова, — сутки потерпит, ведите его и возвращайтесь. Без вас тему продолжать не станем. Перерыв товарищи, можно перекурить.

Все гурьбой вышли на улицу, курили молча, не спрашивая друг друга ни о чем. Буквально через полминуты вернулся один из ФСБэшников, обратился к судье:

— Галина Дмитриевна, Мамонтов что-то очень важное желает рассказать. Вести его обратно?

Семенова усмехнулась.

— Понял, сволочь, что заигрался. Нет, ведите его за решетку, позже допросим, сначала мне надо все рассказать вам.

ФСБэшники вернулись через пятнадцать минут. Семенова продолжила начатый разговор:

— Я доведу до вас основные моменты. Некий и всем известный Пономарев обратился в полицию о пропаже трех охранников с автомобилем. Его же двое людей видели этих охранников в городе, где шестнадцатого мая в девятнадцать часов они ссорились с Михайловым. Последний достал карабин и застрелил всех троих. Потом погрузил их в машину и увез в неизвестном направлении. Об этом они заявили сегодня следователю Мамонтову, который и возбудил уголовное дело по статье сто пятой, обратился к нам в суд за санкцией на арест Михайлова. Я все правильно излагаю, господа?

Она посмотрела на начальника полиции и следственного комитета.

— Да, все верно, — подтвердили они.

— Тогда объясните мне, Иван Матвеевич, где трупы охранников, где их машина, где протокол осмотра места происшествия, где хотя бы полицейская сводка об указанном событии? На каком основании возбуждено и зарегистрировано уголовное дело? На одних показаниях свидетелей? Может эти охранники сейчас дома или в гостях водку пьют? Как вы это все объясните, господин Зарокин, начальник следственного комитета района — моим предвзятым отношением к событию? Или вас тоже под арест взять за халатность и неправомерные действия?

Не только Семенова, но и все присутствующие видели, как заволновался Зарокин. Ручонки его затряслись, но усилием воли он быстро пришел в себя, ответил достойно:

— Галина Дмитриевна, я все-таки не школьник, чтобы меня отчитывать подобным образом. Уголовное дело возбуждено следователем на основании заявления. Имеются два очевидца преступления. Считаю, что уголовное дело возбуждено правомерно.

— Ишь ты… считает он… где сейчас материалы уголовного дела и что в них имеется? — строго спросила Семенова.

— Галина Дмитриевна, ваша должность не дает вам права разговаривать со мной в подобном тоне.

— Отвечайте на вопросы, Зарокин.

— В таком тоне я разговаривать не намерен.

— А липу гнать ты намерен, дела по убийству шить ты намерен? — взорвалась Семенова, — кто из вас инициатор возбуждения дела на Михайлова — ты или Мамонтов? Я последний раз спрашиваю — какие следственные действия проведены и что имеется в материалах уголовного дела?

Зарокин встал.

— До свидания, Галина Дмитриевна.

— Стоять, — крикнула Семенова, — разговаривать он в подобном тоне не желает… а гадить всем присутствующим ты желаешь? Ты не только меня — всех здесь обосрал своим уголовным делом. На телефон, звони своему шефу в город, надеюсь, что вылетишь с работы немедленно. Не из дома, отсюда звони, чтобы все слышали, как ты район обгадил.

— Может, вы объясните, в чем дело? — спросил с вызовом Зарокин.

— Объяснить? Ты же сказал, что не школьник. Хорошо, объясню. Шестнадцатого мая в девятнадцать часов, как показывают очевидцы, Михайлов убивал охранников из своего карабина. А начальник следственного комитета области, между прочим, твой непосредственный начальник, Зарокин, начальник МВД области, начальник ФСБ области и ряд других высокопоставленных лиц объясняют, что в это время парились с Михайловым в бане. И не только в это время, но и в течение всего дня они были вместе. Как теперь ты это объяснишь и прежде всего своему шефу?

— Не понял…

Зарокин побледнел и опустился на стул, ноги его не держали.

— Что вы не поняли, Иван Матвеевич? Что нужно процессуально закреплять алиби Михайлова, то есть допрашивать своего шефа и генералов полиции и ФСБ? Как отреагирует ваш шеф, Зарокин, когда вы его допрашивать станете по сфабрикованному делу?

— Откуда у вас эти сведения, Галина Дмитриевна? — спросил Зарокин.

— Все еще сомневаетесь? Я разговаривала с председателем суда области, он тоже на этой генеральской даче был и уже вставил мне по полной программе. Отчитал, как нашкодившую школьницу. Передадите дело другому следователю — Владимиру Евгеньевичу. Как быть в дальнейшем с вами — пусть ваш собственный шеф и решает. Надо найти этих пропавших охранников, где-то, видимо, они затаились. Все это Пономарев закрутил. К нему, я полагаю, должен привести след. Поэтому предлагаю поработать пока под видом имеющегося уголовного дела с подозреваемым Михайловым, а Мамонтов, якобы выехал срочно в город и не забудьте его задержание оформить соответствующим образом. Впрочем — вы следователи и оперативники, вам решать. Только хочу сообщить, что по имеющейся информации Михайлова должны были застрелить при транспортировке его сюда, якобы за нападение или бегство. Отработайте с Мамонтовым эту версию. Спасибо, что пришли, все свободны.

Мужчины вышли на улицу, закурили. Первым заговорил Кулагин, начальник местного ОВД:

— Дрянь дело, наверняка завтра уже наши генералы станут звонить и всыплют каждому по полное не хочу. Надо что-то уже сегодня сделать, чтобы не выглядеть совсем беспомощными. Пойдем сразу к тебе, Иван Матвеевич, посмотрим уголовное дело и определимся, накидаем план совместных действий, проведем обыск в кабинете Мамонтова. Ты вызывай на работу своего следака, Владимира Евгеньевича, введем его в курс событий, пусть за ночь уголовное дело оформит, как положено. И на Семенову не обижайся, я бы тоже рвал и метал в такой ситуации. Своему шефу доложишь, что Мамонтов сам дело возбудил, но ты разобрался, принял меры, виновный арестован. Есть подозреваемый Пономарев т. д. и т. п… Думаю, что больше выговора ты не получишь, так что не раскисай и действуй, мы поддержим тебя и поможем.

— Спасибо, Степан Ильич, — воспрял духом Зарокин, — не пойму только — зачем это все Мамонтову?

— Могу предположить, — сказал один из конторских, — что Пономарь пообещал ему твое место после завершения следствия. Генерала посадить не так просто…

— Сука, — бросил с ненавистью Зарокин, — это же надо так низко пасть.

— Никуда он не падал, — возразил Кулагин, — всегда там был, только скрывался.

Следователь Белоусов Владимир Евгеньевич очень удивился, увидев в уголовном деле только два заявления очевидцев и более ничего, отсутствовало даже постановление о возбуждении уголовного дела и допрос очевидцев. В ходе обыска в кабинете Мамонтова обнаружено постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, подписанное им, но не согласованное с Зарокиным. Уже на данном этапе можно было вести речь о необоснованности возбуждения уголовного дела и фиктивности доказательств. Он решил попросить конторских переговорить с Мамонтовым без протокола и в зависимости от этого набросать план действий.

Мамонтова привели в кабинет, старший представился: