— Дак… это… как мы теперича без тебя, Борис Николаевич? — в лоб спросил дед Матвей.

— Как без меня? — улыбнулся Михайлов, — я же не за горами. Видите — приезжаю. Теперь ты здесь командуй, Матвей, ты Голова. Остальное все остается по-прежнему. Летом грибы, ягоды, рыбалка, зимой охота, весной стану забирать у вас шкурки, пусть Василиса с теткой Матреной выделывают их, как и прежде. Ко мне можете приезжать в гости, буду рад, только я на работе постоянно, завод много времени требует. Но уделю немного, не беспокойтесь, на все вопросы отвечу и помогу, чем смогу. А в воскресенье я чаще здесь, чем там. Зимой, наверное, я так часто бывать не буду, но и вы уйдете в тайгу на охоту. Так что связь не потеряна.

— Опустела без вас деревня, Борис Николаевич, — с сожалением произнес Мирон, — скучно.

— Что вы, мужики, все о грустном? Переговорю с главным врачом, станет сюда приезжать выездная бригада врачей летом. Пусть осмотрят всех, здоровье подлечите. У вас теперь трактор есть, ежели сломается: приходите, подберу что-нибудь другое на заводе.

— Вы лучше любого депутата, Борис Николаевич, заботитесь о нас. Все бы так внимание нам уделяли, — высказался Саша Игнатьев.

— Дак… это… депутата-то у нас нет теперича, сидит Пономарь, язви его в душу, — добавил дед Матвей.

— Верно, — ответил Михайлов, — довыборы скоро будут.

— Дак… это…нам другого не надо, кроме вас.

— Спасибо за доверие, Матвей, все так считают?

— Обижаете, Борис Николаевич, — ответил за всех Мирон.

— Что ж, если так, подам заявку. Несбыточного не обещаю, сделаю то, что и так бы для вас сделал, без депутатства. Ладно, мужики, поговорили, еще тестя с тещей не видел, пойду к ним.

После обеда в дом Яковлевых пришла Василиса. Вот уж кого не ожидали они видеть, так это ее, никогда она прежде ни к кому не ходила. Поздоровалась, начала сразу:

— Борис Николаевич, я бы хотела с вами поговорить.

— Проходи, Василиса, присаживайся, — предложил Михайлов.

Андреевы и Светлана встали, собираясь выйти во двор, чтобы не мешать разговору. Но она их остановила.

— Я не секретничать пришла, останьтесь, тайн нет никаких. Борис Николаевич, — продолжила Василиса, — я еще нестарая женщина, мне бы в район перебраться, на работу устроиться. Глядишь, и замуж выйду. Вы директор завода, может, найдется там что-нибудь для меня?

Михайлов смотрел удивленно на смущенную Василису, ответил как всегда честно и просто:

— Райцентр не Михайловка, Василиса, там нет брошенных домов. И потом, у тебя есть профессия?

— Какая у меня профессия… согласна рабочей пойти, уборщицей… Первое время у дальних родственников поживу. Пустят на несколько месяцев, надеюсь.

— Ясно, мне как-то все другим представляется. Тебе надо определиться в жизни, действительно замуж выйти, но мужья тоже на дороге не валяются и за первого встречного выходить не хочется. Тебя Сухоруков любит, я точно знаю, у вас бы хорошая семенная пара была.

Василиса покраснела, ответила с волнением:

— Михаил Семенович, наверное, человек хороший, не спорю. Но, чтобы отношения возникли, надо видеться, а он с января не появлялся ни разу. О какой любви может идти речь?

— Ты не совсем права, Василиса, Сухоруков по другой причине не появляется и сообщить тебе об этом не может, связи нет. Я с ним разговаривал недавно, он сейчас в Москве, что-то типа курсов повышения квалификации у него. Через недельку появится, спрашивал о тебе, извинялся, что не мог сообщить об отъезде, очень хочет увидеться. Я даже по телефону почувствовал, что он весь извелся. Я спрашиваю его о делах, а он о тебе. Так что скоро жди его в гости, а дальше уж сами решайте, как быть. Но если слюбитесь, то непременно зови на свадьбу.

Василиса опять покраснела, опустила глаза.

— Борис Николаевич…

Она, не договорив, выскочила из дома.

— Ввел в краску женщину, — укорила мужа Светлана, — словно в постель ее уложил к Сухорукову. Надо было бы помягче как-то сказать, поделикатнее.

— Ну, извини, не сваха, опыта не имею. Как умел, так и сказал, — ответил Михайлов и ушел курить на крыльцо.

— Чего это он, обиделся что ли? — спросил отец.

— Обиделся… При чем здесь обиделся? Он же не дурак, папа, видит, что Василиса любит и не Сухорукова совсем.

— Кого?

— Кого, кого… коня в пальто, — психанула в свою очередь Светлана, — не понимаешь, что ли? Ладно… пойдем мы, домой собираться пора.

Яковлевы остались одни, Нина Павловна отчитала мужа:

— Пень ты старый… Василиса нашего Бориса любит, а за Сухорукова замуж выйдет. Вот увидишь. Жалко мне ее, тяжело жить без любви, но она выдержит и вида не покажет, детей родит. Такова ее доля, почему ее Бог так наказывает?

— Зачем тогда ей за Сухорукова выходить?

— Это ее последний шанс уехать отсюда, — пояснила Нина Павловна, — Борис ее последней надежды лишил и правильно сделал. Он тоже понимает, что влюбленной женщине нельзя давать ни малейшего повода. Умный у нас зять, Андрей, и правильный, мать своего ребенка в обиду не даст.

— А то, — довольно согласился Яковлев.

Жизнь на заводе забурлила вовсю. Пугачев договорился с заказчиками на строительство двух кораблей класса река-море. Ларчик открылся просто и без усилий. Новый заместитель директора докладывал об этом на совещании с удовольствием и радостью:

— В первый же день моей работы позвонил представитель заказчика, корабль которого стоит у нас на стапелях и предложил расторгнуть договор, вернуть деньги. Спасибо главному инженеру, — он посмотрел на Зарубина, — что ввел меня в курс дела. Я, естественно, спросил об основаниях расторжения договора, на что получил ответ о банкротстве нашего завода. Не стал отрицать некоторых сложностей, возникших ранее на несколько дней, пояснил, что сменился директор и сейчас мы богачи, а не банкроты. Строительство корабля идет с опережением графика, в этом они могут убедиться сами, отправив кого-либо с проверкой. Представитель усомнился — зачем опережать график, если все равно до весны время есть. А я пояснил, что нужно освободить цех, они же не единственные заказчики у нас, генерал не только с ними работает. Конечно, возник вопрос о генерале и я снова пояснил, что директор у нас генерал. Я не подтвердил мысль представителя заказчика о военных заказах, но и не опроверг ее. Через два часа мне перезвонили, пояснив, что информация о финансовом состоянии и генерале подтвердилась, они переговорили с бывшим владельцем завода и готовы разместить у нас новый заказ. Разговор с другой фирмой, когда протекла нужная информация, труда не составил. У меня все, Борис Николаевич.

— Спасибо, молодец, Емельян Иванович, хорошо поработал. Будем считать, что испытательный срок вы прошли досрочно. Я посмотрел проект договора, юридический отдел отнесся к нему явно небрежно и непрофессионально. Пока накажу юристов рублем на первый раз. Второго раза элементарно не будет — уволю. Сколько времени вам нужно на доработку договора? — спросил он юристов.

— Три дня, — ответил начальник юротдела.

— Хорошо, согласен на три часа. Теперь следующее, пока готовится договор, вы, Николай Карапедович, проработайте вопросы поставок двигателей, металла и оборудования, будьте готовы доложить об этом завтра утром. Спасибо, все свободны.

— Борис Николаевич, — обратился начальник юротдела, — три часа — это не реально.

— Не возражаю. Вы уволены, проект договора оставьте на столе, до свиданья. Людмила, — он обратился к секретарю по селектору, — пригласи ко мне обоих юристов. Скажи кадрам и бухгалтерии, чтобы рассчитали их начальника сегодня же, он уволен.

— Вы не имеете права, — возразил юрист.

— Согласен, но зато вы имеете право написать заявление по собственному желанию с сегодняшнего дня. А я имею право создать аттестационную комиссию, которая найдет в этом договоре столько огрехов, что вам не работать по специальности более ни в одной фирме. Все должно быть законно, в этом нет никаких сомнений. Создаем аттестационную комиссию?