— Дядя Костя говолил, — ответила она.

— Понятно, — все еще не мог успокоиться Борис от смеха, — все дома, Валерочка, кирпичный дом, этот и дедушкин с бабушкой — это наши дома, твои и Андрюшины.

— Ладно, согласна. Пойдем, деда, длугой дом смотреть.

Яковлевы с внучкой ушли, Борис вынес из дома детскую кроватку, поставил ее во дворе в тенек.

— Тепло на улице. Пусть с нами здесь будет.

Он положил сына в кроватку, Светлана занесла продукты в дом, включила холодильник, который не забрали с собой в поселок, как и всю мебель, зная, что будут приезжать сюда, как на дачу.

Первыми появились во дворе дед Матвей с Валентиной. Поздоровались, обнялись по-соседски.

— Вчера вас поджидали, в субботу, — заговорил Матвей, скручивая цигарку, — скучно без вас стало, неуютно и серо. Автолавка приходит, врачи приезжали, осмотрели всех, послушали. Вроде бы лучше стало, ан нет, вас никто не заменит.

Матвей прикурил самокрутку, замолчал, попыхивая дымком, потом спросил:

— Андрей с Ниной не приехали, в поселке остались?

— Приехали, пошли внучке дом показывать свой, скоро вернутся. Какие у вас новости?

— Дак… это… Какие у нас могут быть новости? — со вздохом произнес Матвей. — Трактор, вот, сломался, отслужил свое полностью, но Колька обещал не оставить в беде деревню. Мужик он неплохой, сам знаешь, но во все дома и дров привезти не сможет — работать-то тоже надо и отдыхать.

— Ясно, Матвей, а ты говоришь новостей нет. Эту проблему я решу, будет у вас новенький трактор. Прямо со следующей недели и будет.

— На тебя вся надежда и была, Борис Николаевич, так и говорил народу, что приедешь и разберешься. Понимаем, что у вас и своих проблем хватает на заводе, но нам совсем без дров не обойтись, сам знаешь.

— Я же все-таки ваш депутат, Матвей, как же я брошу вас?

— А-а, — махнул он рукой, — причем здесь депутат? Если человек хороший, порядочный, то он и без мандата все сделает от него зависящее, я так понимаю. А депутаты всю жизнь были, только толку от них не было. Мы газет не читаем, телевизор не смотрим, людей по делам видим, а не по болтовне.

Дед Матвей замолчал, отрывая кусок газеты и насыпая в нее табак, скрутил цигарку, послюнявил и чиркнул спичкой, прикуривая. Какие-то совсем невеселые у него глаза сегодня, подумал Михайлов. Валентина молчит и тоже глаза грустные. Что-то гложет Наумовых, и помалкивают они вместе о причинах. Наверняка чует родительское сердечко беду, вот и тоскуют они без общения с дочерью.

— Да-а, — протянул неопределенно Михайлов, — не напишешь сюда, не позвонишь. Хотя написать, конечно, можно, но кто сюда письмецо понесет? Я недавно на почту заходил, там весточка от Зинаиды вам есть. Письмо не стала писать, не знаю почему, но перевод отправила, все у нее хорошо, если денежки появились. Не забывает она вас, деньгами решила порадовать.

— Правда?! — всплеснула руками Валентина, — перевод отправила? А я все ее во сне вижу. Разговаривает со мной, прощения просит, а сама словно неживая стоит где-то в лесу, потом исчезает, как туман, рассеивается. Не знаю, как тот сон толковать, чует сердечко недоброе, щемит и понять не могу — почему?

У Михайлова у самого сжалось сердце, глядя на материнские страдания, пересиливая себя, он произнес бодро:

— Все хорошо, господа родители, Зинаида работу себе неплохую нашла, перевод сделала, — он достал деньги, протянул матери сорок тысяч рублей, — я взял их на почте, расписался за вас. Расстались вы в последний раз в ссоре, вот и переживаете все вместе, поэтому снятся сны непонятные. Но все хорошо, главное — дочь вас помнит и не забывает, хоть деньгами, но весточку шлет добрую. Не волнуйтесь, сейчас в стране кризис, с работой напряженка, в отпуск никто не отпустит. Пройдет время и все наладится.

Валентина пересчитала деньги.

— А че так много?

Михайлов пожал плечами:

— Не ко мне вопрос. Видимо зарабатывает неплохо, подкопила чуть и отправила, чтобы родители не беспокоились.

— На душе полегчало, но все равно видеть ее хочется, — произнесла Валентина, — пойду, отнесу деньги в дом.

— Я тоже пойду, — дед Матвей встал со скамейки, — вы отдыхать приехали, а мы тут со своими проблемами.

Он повернулся и направился домой, словно не поверив ни в перевод, ни в весточку от дочери. Михайлов прикурил сигарету, глянув на Светлану, произнес негромко:

— Со своими проблемами… Помочь людям — дело важное и нужное. И помогу. Только действительно ехать сюда иногда неохота, хоть и дом родной — то тот придет, то этот… Всем что-то надо, всем помоги. Да, Бог не обделили мозгами и удачей, приходится расплачиваться общением, когда мечтаешь побыть с семьей.

Он встал и пошел через огород к речке. Светлана ничего не ответила, проводила его взглядом, постояла минутку и взяла на руки Андрюшу, двинулась следом. Пусть возьмет на руки сына, постоит с ним, посчитала она, это отвлечет от грустных мыслей, родная кровинушка согреет душу и предаст сил.

Михайлов смотрел на сына… Подрастет, пойдет в школу, потом ВУЗ. Вернется ли он сюда, позовут ли его корни Родины, как позвали меня в свое время?