— Если повезет, это всех успокоит.

Она повернулась и продолжила:

— Хотелось бы уйти подальше от энергии зеркала. Рядом с ним быть неприятно. Мы сможем вместе перетащить Ника?

Аллард кивнул.

— Сначала я разведаю путь, — он создал огонь мага. — Меня не будет лишь пару минут.

Тори подавила желание попросить его не уходить.

— Думаю, вряд ли ты в пути найдешь еду. Очень хочется есть.

— Переход через зеркало вызывает аппетит, — согласился он. — Как только мы поймем, где мы и в каком времени, я поищу еды.

Он пошел в другую сторону от зеркала, а Тори свернулась возле Ника и прижала ладонь к его плечу, чтобы поддерживать тепло. Она старалась не думать, как приятно было оказаться снова в объятиях Алларда.

Она не справилась.

Аллард вернулся через несколько минут.

— Пещера изгибается и разделяется на несколько туннелей, а потом открывается на холме в лесу. Там есть тесные места, и они зачарованы, чтобы люди не видели эту часть пещеры. Выход тоже зачарован. Сильные маги постарались, чтобы никто не нашел зеркало случайно.

— Не было следов зверей, для которых эта пещера может быть логовом?

— Чары, похоже, отгоняют их, — Аллард смотрел на Ника, который ровно дышал, но оставался без сознания. — Если я возьму его за руки, а ты — за ноги, мы сможем оттащить его подальше от зеркала.

Тори сжала лодыжки Ника, а Аллард схватил его под руками, забрав почти весь его вес. Даже так Ник был тяжелым. Они осторожно двигались к выходу из пещеры, старясь не ударять их ношу об стену.

После десяти минут они добрались до комнаты среднего размера, где сильнее ощущался ветерок. Опустив Ника, Аллард сказал:

— Выход за тем поворотом, так что эта комната — неплохая штаб-квартира.

Тори отпустила лодыжки Ника и проверила его энергию.

— Он скоро проснется, — она прошла к входу в пещеру. Ночь была приятно прохладной. Это подходило ранней осени, когда и ушел Ник. Густой лес мешал увидеть, что вдали. Людей не было видно.

Когда Аллард подошел к ней, Тори сказала:

— Непонятно, в каком мы году.

— Наверное, в 1804 или в 1940, потому что с ними мы связаны. Но мы могли оказаться и в другом периоде.

— Не самая утешающая мысль!

— Погоди, — он затаил дыхание. — Слышишь?

Далекий механический гул. Он становился все громче. Громче и громче. Она догадалась:

— Самолеты?

— Да, — он долго слушал. — Немецкие бомбардировщики. Наверное, это осень 1940, когда Ник ушел.

Тори стало не по себе.

— Мы в зоне войны.

— Мне жаль, — тихо сказал Аллард. — Ты ведь не хотела приходить.

Она криво улыбнулась.

— Жизнь не всегда дает нам то, что мы хотим.

— Я отправлюсь на разведку. Если повезет, найду деревню и информацию о месте. И еду.

— Ты найдешь обратный путь в темноте? — спросила она. — Мы можем быть далеко от людей.

— Я хорошо ощущаю направление, и я говорю на немецком и французском, так что должен справиться, — заверил он.

— Я и не знала, что ты говоришь на немецком. Это может пригодиться.

— Королевский двор все еще связан с Ганновером и другими немецкими штатами, так что мой отец решил, что мне лучше знать их язык, — объяснил Аллард. — Я пойду. Хочу вернуться до рассвета.

— Будь осторожен, — Тори потирала руки, ощущая холод. — Это опаснее моего первого перехода через зеркало. Я хотя бы была в Англии. Если это захваченная Франция, там очень опасно.

Он слабо улыбнулся.

— Я не силен в предсказании, но обычно ощущаю, нахожусь ли в опасности. Пока я ничего такого не ощущаю. И я с камнем беззвучия, так что меня не должны заметить.

— Твой инстинкт опасности явно был перегружен в Дюнкерке, — сказала она, стараясь звучать бодро.

— Он пылал там как костер в ночь Гая Фокса. Но не в этот раз, — он пропал в лесу через шесть шагов. Немецкие самолеты были над головой, десятки двигателей заполнили рокотом небо.

Тори было холодно, но магия очага не могла убрать это. Она вернулась в пещеру. Ник ерзал, и она опустилась рядом и коснулась его руки.

— Ник, ты меня слышишь?

— Тори? — его голос был хриплым и неуверенным. — Я попал в твое время?

— Да, а потом утащил меня и Алларда сквозь зеркало, — добавила она. — Как ты?

— Меня словно растоптали, — он оглядел незнакомую пещеру. — Где мы?

— Мы не знаем. Аллард пошел искать информацию и еду. Раз немецкие самолеты только что пролетели мимо, мы можем быть во Франции, как ты и надеялся.

Он застонал.

— Теперь припоминаю. Я в этом виноват, да? Мы с тобой пытались найти, где другие порталы, и есть ли такой в северной Франции. Когда я понял, что был прав — бам! Портал затянул нас раньше, чем я понял, что происходило, — он нахмурился. — Но как сюда попал Аллард?

— Когда он увидел, что портал открывается, он попытался оттащить меня. Но его затянуло с нами.

— Но явно хочет меня побить, — пробормотал Ник.

— Это я хочу тебя побить, — сухо сказала она. — Аллард и Джек вызвались пройти сквозь зеркало. Я не хотела снова проходить сквозь него.

Он вздохнул.

— Прости меня, Тори. Я не хотел никем рисковать из-за своей безумной затеи. Это ужасная неблагодарность после всего, что вы сделали для меня.

Она разглядывала его изможденное лицо.

— Если доктор Вейс поможет создать то лекарство, которое ты описывал, это того стоит.

— Ты можешь вернуться, — сказал он. — Я не обижусь.

— Поздно. Я уже в этой безумной затее, — к сожалению.

Ник утомленно закрыл глаза, а Тори хотелось, чтобы они скорее нашли, освободили доктора Вейса и вернулись домой. Но и без предсказателя было ясно, что им так не повезет.

ГЛАВА 21

Тори и Ник устали от перехода сквозь зеркало и задремали, пока ждали Алларда. Тори оставила магию очага, чтобы согреться.

Хоть спать, прислоняясь к стене, не было удобно, она ощущала себя сильнее, когда проснулась. Она тихо спросила:

— Как ты?

— Лучше, — Ник прикрыл зевок. — Все еще ночь.

— Рассвет должен быть близко, — Тори размяла затекшие мышцы. — Надеюсь, Аллард найдет еды. Я готова выбраться наружу и грызть дерево. Ты должен быть еще голоднее, ведь прошел через зеркало дважды за час.

— Я голоден, но вы, Нерегуляры, хорошо накормили меня после первого перехода, — Ник сел у стены напротив и порылся в кармане куртки. — Я так устал до этого, что забыл, что взял с собой еду, чтобы восстановить силы, — он вытащил маленький шуршащий пакетик. — Хочешь немного пищеварительного печенья с шоколадом?

— Ник! — она взяла пачку и открыла ее. — Может, я прошу тебя за то, что ты привел меня сюда. Сколько таких ты хочешь?

— Думаю, их должно быть шесть, так что два — мои.

Проверив количество печенья, Тори отдала два Нику, отложила два для Алларда. Она ела два своих печенья медленно, откусывая крохотные кусочки, смакуя и растягивая их. Плоское печенье с шоколадной глазурью было одной из неожиданных радостей, которые она обнаружила в 1940.

— Лучше спрячь порцию Алларда, — сказала она, слизывая крошки с пальцев. — Я себе не доверяю.

— И я, — Ник убрал пачку в карман. — Нужно было взять больше еды.

Желая отвлечься от манящего печенья, как и от того, что Аллард ушел в опасную зону, где одежда сразу выдаст в нем англичанина, что может привести к выстрелам, она сказала:

— Расскажи, что было на войне после того, как мы ушли в июне. Судя по всему, было плохо.

— Гитлер подавил больше маленьких стран, — Ник выглядел старше своих лет. — Он пытается разбомбить Британию, а теперь нам объявила войну Италия. Германия, Италия и Япония подписали соглашение и назвали себя странами Оси, словно мир крутится вокруг них.

— Япония? — Тори нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Где это? Возле Индии?

— Япония — группа островов в стороне от Китая. Они беспощадные, у них сильные воины, которые завоевывали соседей. Это опасные союзники для Германии и Италии.

Тори обдумывала это.

— Ваша война становится все больше.

— Половина мира уже сражается, — мрачно сказал Ник. — Все на южном побережье постоянно видят бои наших самолетов и Люфтваффе. Рыбаки из Лэкленда вытаскивали наших пилотов из канала, а немецкого пилота фермер с вилами поймал в двух милях от нашего дома.

— Ужасно! — Тори прикусила губу, ей было плохо от осознания, что война из Дюнкерка перешла дальше в Англию. — И Британию не дают завоевать только самолеты, флот и Ла-Манш?

Ник кивнул.

— Важнее всего самолеты. Но их мало. Риск гибели очень велик.

И каждый раз, когда Рейнфорды смотрели на те бои, они думали, рисковал ли собой старший сын в тот миг.

— Ты говорил, что твой брат Джо в порядке.

— Пока что. Его два раза сбивали, один раз над каналом, другой — возле Лондона. Оба раза он сбежал без серьезных ран, — Ник продолжил после паузы. — Он рассказал мне, а не родителям, чтобы я не мечтал стать пилотом. Если война продлится еще пару лет, меня призовут.

Тори подавила испуганное оханье. Она не знала, что Нику вскоре светила форма.

При виде выражения ее лица, Ник успокаивающе сказал:

— Не смотри так, Тори. Не важно, выберу я землю, воздух или море. Это не опаснее жизни в Лэкленде, где бомба или самолет могут упасть на голову.

— Это не успокаивает, — отметила она.

— И меня, но выбора нет. И я не буду стоять в стороне, пока мои друзья умирают за Англию, — он зазвучал бодрее. — Джо был дома на выходных две недели назад. Он почти все время спал, ел то, что приготовила мама, но сказал, что нацисты провалили войну в воздухе. Они начали бить по посадочным полям и самолетам, особенно на юго-восточном берегу. Они могли уничтожить ВС, если бы продолжили.

— И они прекратили, но почему? — спросила Тори.

— Нацисты бомбили Лондон, — сказал Ник. — Может, оттуда и пошла ошибка, ведь они нападали на истребители и поля, не на обычные самолеты. Черчилль ответил бомбами по Берлину. Гитлер разозлился, и теперь Люфтваффе сосредоточились на Лондоне, превращая его в руины. Они разгромили восточную гавань, собор Святого Павла, даже Букингемский дворец, где живет королевская семья.

Тори едва дышала. Ей нравился купол собора, она пыталась бывать там всякий раз, когда приезжала в Лондон. Церковь построили в 1600-х. Не хотелось представлять, как собор разбомбили.