Тори так замерзла, что не могла думать об упражнениях, так что слышала почти всю речь мистера Хаккетта. В 1940 магия была почти забыта, но люди хотя бы не презирали ее.

Завтрак в трапезной тоже был знакомым, но не в хорошем смысле. Длинная комната была не теплее часовни, и каша остыла. Нелл нахмурилась, они с Тори взяли свои миски.

— Так всегда в первый холодный день года. Завтра и комната, и каша будут теплее.

— Надеюсь, — Тори посмотрела на слипшуюся кашу и подумала с тоской о вкусных завтраках погодной бригады, которые они ели, чтобы набраться сил для управления морем.

Хотя бы чай был горячим. Наверное, ученики взбунтовались бы из-за чая.

Потягивая чай, Тори смотрела, как девочки разделились на три привычные группы. Синтия без проблем вернулась в круг заносчивых злых девушек, которые ненавидели свое изгнание в Лэкленд. Они были сложными.

Меньше всех была группа Элспет и ее друзей, учениц, принявших магию. Они оставались в Лэкленде, пока им не исполнится двадцать один. Потом они уйдут и станут практикующими магами. Хоть девочек, любящих магию, избегали остальные, они были расслабленными и счастливыми.

Больше всех девочек было вокруг Нелл Брэкен. Они хотели исцелиться и попытаться вернуть, что могли, из старых жизней. Они считались нормальными учениками школы.

Тори была рада оказаться под крылом Нелл. С ней и ее друзьями было просто.

Но Тори не было там места. Она должна была сидеть за дальним столом с Элспет и остальными, принявшими магию. Если она пройдет по комнате и сядет с ними, ее тут же бросят Нелл и остальные, которые не собирались одобрять магию и магов.

Если Тори публично объявит себя магом, возврата не будет. Даже ее брат и сестра, которые приняли ее при условии, что она хотела исцеления, могли передумать, если она раскроет себя как колдунья.

Тори не нравилось разделение между группами, а теперь тем более. Почему Тори не могла дружить с Синтией, Элспет и Нелл публично? Но эта школа так не работала.

Вздохнув, она взялась за холодную овсянку. Она была дома после кошмаров, а старые проблемы остались тут.

Но они были мелочами по сравнению с пулями.

* * *

Стало хуже на уроке итальянского. Учила там мисс Маклин, ненавидящая магию и не очень жалующая юных леди. Отец Тори верил в необходимость образования, так что Тори хорошо прошла проверку, когда прибыла в школу. Мисс Маклин не забыла это.

Французский Тори был лучше, чем у мисс Маклин, и потому ее направили в класс итальянского. Она была бы рада учить новый язык, если бы не постоянная критика мисс Маклин.

Мисс Маклин вечно злилась и плохо учила. Она сделала красивый язык скучным. Сегодня от холода стулья были почти такими же твердыми, как скамьи в часовне.

Устав от двух недель магии, Тори задремала под конец скучного урока. Ее ладони были сложены на парте, она сидела ровно, но глаза закрылись. Ее тело пропитала усталость…

— Гадкая девчонка! — яростный вопль мисс Маклин разбудил Тори за миг до того, как медная указка ударила по ладоням.

Тори закричала от боли, особенно в левой ладони, принявшей большую часть удара. Мисс Маклин била ее во время проверки, но не после этого. Со слезами на глазах Тори отодвинула стул от парты, пятясь от радостной учительницы.

К счастью, звонок сообщил о конце урока. Тори схватила тетрадь правой рукой и выбежала из комнаты, думая, что пальцы могли быть сломаны.

Коридор был полон девушек. Элспет тоже учила итальянский и шепнула у плеча Тори:

— Иди в класс впереди и слева. Там должно быть пусто. Я попробую убрать боль.

Смаргивая слезы, Тори послушалась. Почти всю магию подавляли чары в аббатстве, но маги, как Элспет, могли использовать немного сил.

Когда они попали в небольшой пустой кабинет, Элспет закрыла дверь за ними, нежно обхватила левую ладонь Тори.

— У тебя руки ледяные! — воскликнула она.

— Тут очень холодно, — мрачно сказала Тори. — Я не хочу январь. Ветер с моря будет замораживать людей. Я хотела бы обладать достаточной магией ведьмы очага, чтобы согревать себя, но в аббатстве я едва могу прогонять хоть долю холода.

— Болит ужасно, наверное. Надеюсь, мне хватит сил помочь, — Элспет закрыла глаза и сосредоточилась. Белый жар опалил ладонь Тори, согревая пальцы и убирая боль.

— Чудо! — Тори убрала левую ладонь из рук Элспет и осмотрела ее. Кроме красных следов, больше ничего не осталось от удара, и боль пропала. — Удивительно, как много ты можешь в аббатстве.

Элспет нахмурилась.

— Я сама удивлена. Давай другую руку.

— Та не так плоха, — но Тори послушалась. — Думаю, она сломала кости в левой ладони. Правая только ушиблена. Не нужно утомлять себя магией.

Элспет не слушала, сжала правую ладонь Тори и послала туда еще волну исцеляющей энергии. Когда она закончила, она спросила:

— Как теперь?

Тори удивленно пошевелила пальцами.

— Как новые. Я впечатлена!

— И я, — задумчиво сказала Элспет. — Попробуй согреться магией очага.

Тори закрыла глаза и представила тепло, окутывающее ее. Жара прилило столько, что она словно была с лихорадкой. Она испуганно отпустила магию.

— Боже, я еще никогда не создавала столько жара в аббатстве!

Элспет смотрела на свои ладони, словно они принадлежали чужаку.

— Поразительно. Я могу использовать большую часть силы, хоть чары подавляют магию.

Тори снова использовала магию ведьмы очага, но осторожнее, и она смогла почти без усилий отыскать удобную температуру.

— И я.

— Наверное, это результат нашей работы с магией, — сказала Элспет. — Я использовала во время эвакуации больше магии, чем за пять лет до этого.

— Наверное, это как игра на фортепиано. Чем больше тренировок, тем сильнее навыки, — Тори склонила голову. — Если подумать, на меня и не давят чары Лэкленда так, как раньше. Я их ощущаю, но это не душит.

— Тогда мы не зря так старались! — сказала Элспет. — Пора на уроки. Я выйду первой.

Она выглянула из-за двери и вышла. Тори вздохнула, желая пойти с ней. Элспет говорила, что была не против публичного презрения.

Но Тори так не могла.

ГЛАВА 3

Три ночи в неделю в Лабиринте проходили занятия, и одна из таких ночей настала. Несмотря на усталость, Тори ждала встречи с Нерегулярами. Особенно с Аллардом. Они с Синтией пошли вместе, тихо выбрались через подвал здания с классами.

Они закрыли за собой дверь, и о ноги Тори тут же потерся кот, с которым она подружилась. Она почесала его шею.

— Да, я принесла тебе немного ветчины с ужина, — кот величаво взял кусочек с ее пальцев.

— Зачем ты балуешь этого кота? — спросила Синтия.

— Коты защищают туннели от крыс и мышей, — сказала Тори, выпрямляясь и создавая огонек мага, чтобы пройти по Лабиринту. — И мне нравятся коты.

— А я бы хотела себе лошадь.

Синтия зашагала, и Тори шла рядом с ней. Древние туннели были истоптаны поколениями учеников. А до этого — монашек. Проход был достаточно широким, чтобы девушки шли плечом к плечу, если хоть одна из них была небольшой.

— Ты обнаружила, что магия стала сильнее с возвращения?

— Я не использую магию в аббатстве, потому что чары подавления раздражают. Посмотрим, что будет, — Синтия создала в руке шар света. Он ослепительно вспыхнул. Она пискнула и отпустила свет. Шар завис перед ней, тускнея, пока она приглушала силу. — Небеса! Обычно мне нужно сосредотачиваться для света мага, но было просто.

— Мы с Элспет заметили, что стали сильнее, — задумчиво сказала Тори. — Я смогла согреть себя магией ведьмы очага в аббатстве, и я не могла этого раньше.

— Я рада слышать, что от похода сквозь зеркало есть польза! — воскликнула Синтия, они пошли дальше. Когда они завернули за угол, стало слышно голоса. Она нахмурилась. — Думаешь, это еще одна облава?

— Надеюсь, нет! — Тори обнаружила зеркало Мерлина, убегая от облавы. Не самое приятное открытие, хоть оно пригодилось. Она склонила голову. — Голоса радостные. Они празднуют?

Синтия медленно улыбнулась.

— Возвращение героев! Нас.

Они добрались до комнаты, где группы ребят смеялись, болтали и ели. Они пришли последними. Тори привыкла опаздывать, ведь все время ждала Синтию.

Джек Рейнфорд подошел к ним, улыбаясь, с кружкой в руке.

— Вы вовремя! Мы рассказывали остальным о своих приключениях. Я принес бочку сидра, чтобы мы отпраздновали.

— Это сидр, который может сбить быка с ног? — с опаской спросила Тори.

— Попробуй, — он дал ей кружку. — Он новый, всего несколько недель назад мы сделали его из своих яблок. Он еще не успел настояться. Моя мама не дала бы мне принести крепкий сидр.

Тори сделала глоток, и в сидре оказалась лишь нотка алкоголя среди вкуса яблок.

— Вкусно! — она отдала кружку. — Все слышали о Дюнкерке?

— Да, — Аллард подошел к ним и тепло посмотрел на Тори. — Мы рассказывали всем, как вы обе постарались.

— Мы работали все вместе, — смутилась Тори. — Те, кто прошел сквозь зеркало, не справились бы без занятий здесь.

Синтия ткнула ее локтем в ребра.

— Расслабься и цени это, Тори. Мы постарались, и было непросто!

— Да, но Тори тоже права, — отметил Аллард. — Мы поклялись тут своими силами защищать Британию. Теперь мы доказали, что маги могут повлиять на ситуацию. Наш успех — общий успех. Это важно для тех, кого учили стыдиться магии.

— Не всем повезло жить в деревне, где семьи рады нашим талантам, — сказал Джек бодрым тоном. — Но хватит теории. Идемте, леди. Пора послушать аплодисменты.

Он прижал ладонь к талии Синтии и повел ее в толпу празднующих учеников. Хоть Синтия бывала вредной, она расслабилась с Джеком. Как два самых талантливых мага погоды, они близко работали во время эвакуации. Может, Синтия начинала понимать, что человек может быть хорошим, не родившись аристократом.

Остались Тори и Аллард. Они не были наедине, но все же остались в стороне. Она криво улыбнулась ему.

— В 1940 было просто шутить об испорченной репутации. Тут это серьезно.

Он кивнул.

— Там было не наше место, так что не было репутации. Тут действия ведут к последствиям.