«Тара-да дам-да-дам, тара-да-дам», барабанная дробь и звон литавр… Идет известный сюжет разговора Ледорубова, Бердникова и Полищука в кабинете начальника следственного отдела…

«Тара-да дам-да-дам, тара-да-дам», барабанная дробь и звон литавр…

— Уважаемые телезрители! Вряд ли и этот сюжет фактически докажет суду факты хищения, совершенные Полищуком и Желябовой на сумму в один миллиард двести миллионов рублей. Вряд ли этот сюжет обеспечит тюремную камеру полковнику Ледорубову и майору Бердникову, активно покрывающих фигурантов за крупную взятку. Но чрезмерная жадность всегда подводит людей и заставляет делать непростительные ошибки. Бердников, как мы выяснили, не сжег настоящие бухгалтерские документы, позволяющие установить суммы и способы хищения через фирмы-поставщики стройматериалов. Эти фирмы принадлежали главному бухгалтеру Желябовой. Бердников спрятал документы, чтобы держать на крючке своего начальника и еще раз чуть позднее оттяпать кусочек денежного пирога у строителей. Сотрудниками ФСБ по информации телеканала в настоящее время проводится обыск в гаражах Бердникова и Полищука, находящихся в одном кооперативе. Смотрите прямой репортах с места событий.

На экране крупным планом возникает гаражный бокс, сотрудники спецназа ФСБ поднимают из подвала большую сумку, расстегивают ее. Задается вопрос и Бердников, уже в наручниках, отвечает:

— Здесь вся документация по хищениям в ООО «Стройтех», ООО «Железобетон» и ООО «Керамика». Договора с другими подставными фирмами, платежные и банковские документы.

Достаются еще сумки — там деньги. Бердников поясняет:

— Здесь тридцать миллионов рублей. Я взял пятьдесят у Полищука с Желябовой, двадцать потратил на гараж, квартиру, машину…

На экране появляется другой гаражный бокс. Там уже купюросчетные машинки считают другие денежки. Полищук признается, что Бердникову дал пятьдесят миллионов, Ледорубову сто, успели потратить пятьдесят миллионов с Желябовой и остался всего один миллиард рублей.

«Тара-да дам-да-дам, тара-да-дам», барабанная дробь и звон литавр. На экране вновь появляется Борисов.

— Уважаемые телезрители! Программа «Настоящее расследование» провела свою проверку, в ходе которой установлены и сотрудниками ФСБ задержаны подозреваемые лица по факту хищения денежных сумм при строительстве зимнего дворца. Основная часть похищенных денег изъята и будем надеется, что строительство спортивного сооружения, так необходимого городу и области, в скором времени вновь начнется и успешно завершится сдачей объекта. Благодарю за внимание и до скорой встречи в следующий четверг.

Поливановы смотрели телевизор с непростым интересом. Они уже считали Илью фактическим родственником, зятем и беспокоились основательно, хотя дочка не представляла еще своего избранника. Коттеджи стояли рядом, и она постоянно посещала днем родителей, рассказывая о муже в превосходных тонах. Она бы очень хотела поговорить с ним о свадьбе, другого человека в этом образе даже не представляла себе, но стеснялась или боялась, а может быть то и другое одновременно. Илья сам не заговаривал об этом, но относился к Светлане прелестно, дарил цепочки, кулоны, колье. Однако ни разу не сказал три простых слова — я тебя люблю, ограничиваясь по тексту: дорогая, любимая, лучшая, родная.

Мария Ивановна, мама Светланы, восторженно удивлялась:

— Как он классно разоблачил строительных махинаторов и вывернул наизнанку этих паршивых следователей! Давно пора, а то зажирели на народных денежках, пусть теперь камерную вонь понюхают.

Сергей Михайлович, отец Светланы, рассмеялся:

— Ты прямо, Маша, все знаешь про камерную вонь. Но правильно, Илья классный мужик и сделал преступников солидно. Не то, что эти комитетчики-импотенты и оборотни. Но это очень опасно, на журналистов часто наезжают те, кому они воровать не дают, правду рассказывают обществу. Я раньше всех журналистов независимо от рангов терпеть не мог — брехуны обычные и врали для собственного имиджа. А Борисов четко передачу ведет, все тайные махинации на свет вытаскивает. Оно так и оказывается, что чем больше своруешь — тем меньше шансов сесть.

— Но Борисов врач, а не журналист. Поэтому у него все четко и получается. Журналисты уже в университете приучаются к придавливанию собственной совести ради сенсаций, — возразила Мария Ивановна.

— При чем здесь врач? — ответил Сергей Михайлович, — здесь человек важен, а не его специальность.

Родители долго еще обсуждали разные вопросы, разговаривали на другие темы. Им было элементарно скучно и не привычно вечерами без дочери.

Светлана, похвалив Илью за ставшую престижной передачу, завела разговор о другом. Ее волновала безопасность мужа, из газетной и видео прессы она знала, что преступники частенько мстят журналистам, обиженные олигархи заказывают.

— Илья, — начала она взволнованно, — у тебя опасная работа, а у нас все двери нараспашку…

— Я услышал тебя, Светик, — перебил он ее сразу, — тебе как объяснить — научно или мистически?

— По-человечески, — ответила она, хмурясь.

— Добро, по-человечески, так по-человечески. Ты наверняка знаешь, что каждый человечек обладает определенной аурой, у каждого своя частота и длина волны. Все предметы на Земле излучают свои волны, это как отпечатки пальцев, примерно. Ты подходишь к супермаркету и его двери реагируют, открываясь. Но никаких замков или открывашек ты не видишь, верно?

— Ну, не вижу и что? — пока не понимала она, куда клонит Илья.

— Но ты догадываешься, что есть какой-то приборчик, который считывает магнитное поле человека и открывает перед ним двери в рабочие часы. Ночью можно ходить сколько угодно — двери не откроются. Но никто не удивляется и не задается вопросом о таком открытии дверей. У меня, теперь у нас, — поправился он, улыбнувшись, — действует тот же принцип. Но считывается не объемная информация, а биополе индивидуума. Я подхожу, ты подходишь к двери — она открывается. Иванов, Петров, Сидоров подходят — двери не открываются, у них биополе другое. Твои родители придут, мои приедут — приборы считают их параметры и тоже станут пускать без ключей. Все просто, Светик, как дважды два. Ни один чужой человек, не говоря уже о преступниках, к нам войти не сможет, ключи не подделает и отмычками не воспользуется — бесполезно.

— А если электричество отключат? — не сдавалась Светлана.

— Главное, чтобы день не отключили, — почему-то рассмеялся Илья, — там светодиоды стоят — днем энергию накапливают, ночью расходуют. Срок годности пожизненный, после смерти требуется замена.

— Ладно, — согласилась Светлана, — не стану спрашивать тебя о сроке жизни светодиода. Когда твои родители нас посетят, когда ты нас познакомишь?

— Твои работают и мои работают. Можно вечером, но я за день выматываюсь и хочется побыть с тобой. В выходные, полагаю, самое удобное время, приглашай на субботу своих, а я своих — будем знакомить родню между собой и с нами.

Зима так и не разыгралась большими морозами. В декабре температура доходила до минус тридцати одного градуса и, словно упираясь, ни разу не перескакивала эту границу. Тридцатка стояла уже две недели непрерывно, но синоптики обещали небольшое потепление к Новому Году.

Однако, Антон Иосифович Кораблев озаботился совершенно иными проблемами. Его совершенно не интересовала погода и предстоящее празднование Нового Года. Друзья и коллеги не понимали его — никаких проблем нет и чего волноваться заранее? Но Кораблев хорошо понимал, что когда проблемы возникнут, то волноваться уже будет поздно, как и сушить сухари. Замечательно развитая интуиция помогала ему всегда и не всегда на правопослушной почве. Еще в конце восьмидесятых годов он начал создавать группу из проверенных и надежных юнцов для совершения преступлений. Небольшая группа из боксеров, каратистов, борцов, у членов которой были свои конкретные основные функции. Кто-то отвечал за транспорт, кто-то за оружие и физическую расправу при необходимости… Но все-таки Кораблев сел на пять лет, в тюрьме получил кличку Швондер и по выходу в девяностых создал собственного ОПГ. С количеством кровавых преступлений рос авторитет, его короновали. Обладающий умом и «чуйкой», он один из первых начал легализовываться и сейчас уже мало кто вспоминал о его статус вора. В депутаты он, конечно, пройти не мог и не пытался, всегда ссылаясь на то, что необходимо заниматься делом, а не болтологией. Частенько спонсировал детские учреждения, широко освещая свои «благие» намерения в прессе. Народ верил ему больше, чем полиции, которую он блестяще «поимел» на телевидении. Швондер заявил публично: «Меня часто спрашивают или даже упрекают, что я не участвую в политической жизни области. В полиции, прокуратуре и следственном комитете считают, что я вор, не дружу с Законом и поэтому не могу занимать определенные посты. Я всегда считал и считаю, что необходимо заниматься конкретными делами, а не болтать попусту. Мои предприятия общепита кормят людей, гостиницы дают приют командировочным, я на свои личные сбережения построил детский садик, который посещают малыши близлежащих домов. Может быть кто-то из полицейских кормит людей, дает приют и строит детские садики? Они кормят ложью, приют дают тюремный и строят лишь козни. Если я вор, то почему я не в тюрьме? Или я проплатил свою свободу тем же полицейским? Вы уж определитесь господа полицейские со своим статусом — или вы оборотни-взяточники, или обыкновенные брехуны, у которых на меня ничего нет»?