— Илюша, а нам обязательно быть в этом серпентарии?

— Обязательно, Света, — пояснил он. — Это закрытый элитный клуб, а скорее лоббистская площадка, на которой концентрируются интересы, деньги или власть.═После того, как провалились усилия минздрава и некоторых олигархов управлять моим приемом больных, они решили ввести меня в клуб, заразить алчностью и использовать по своему усмотрению. Сейчас для них главное — это обуздать меня. Для этого они не пожалеют ни сил, ни средств. Иметь карманного доктора такого уровня позволит заключать выгодные международные сделки. На меня лично им навалить, но они могут использовать козырную карту. Подписывайте контракт и кто-то еще поживет долго и счастливо. Когда сумеют обуздать, то и в клуб не пустят однозначно. Но не сумеют, ничего у них не получится. Воевать с ними не собираюсь, есть более надежное и понятное для них средство — деньги. Они же считают, что я нищий, но, посмотрев на твое платьишко, мнение свое изменят. Удивятся, начнут собирать информацию, в том числе и грязными методами. Но это ничего, не зря я свою трудовую деятельность начал с телеканала.

Борисовы вошли в зал под постепенно расползающуюся тишину. Увидевшие их сразу открыли рты, тем самым заставляя собеседников оборачиваться и смотреть в свою очередь на вошедших. Илья в джинсах и рубашке воспринимался словно боковым зрением, основа которого концентрировалась на его красавице в вечернем платье. Камни грандидьерита, как александрит, имели свойство менять цвет. Пояс Светланы становился синим, с другим шагом зеленым, затем белым, снова синим, зеленым и белым, меняя очередность в зависимости от угла освещения, который менялся с каждым движением тела. Сверкающая красавица двигалась в туфлях-лодочках из рубинов, как ошибочно считали присутствующие, и всех женщин, естественно, завораживало колье с рубиновым сердечком. Но и здесь женщины ошибались насчет рубинов.

Владелец местных ювелирных заводов не смог удержаться и воскликнул в ошеломлении:

— Это исключительное великолепие! Я никогда раньше не видел подобных александритов. Восхитительная игра цвета, восхитительная!

— Да, камешки и мне нравятся, — согласилась Светлана, — но вы ошиблись, мужчина, в моем ларце есть александриты, но они совершенно другие.

— Этого не может быть, — возразил солидный мужчина, — стекло так не может играть цветами, это настоящие и великолепные александриты.

— Жаль, — словно огорчилась Светлана, — но вы абсолютно не разбираетесь в драгоценных камнях. Это грандидьериты.

— Грандидьериты? — с непонятным ужасом воскликнул мужчина, — но их всего с мире около двадцати штук, им нет цены.

— Верно, — согласилась Светлана, — дорогие камушки, но просто их у меня больше, чем во всем мире, — с улыбкой закончила она.

Мужчина подошел ближе и вновь «радостно ужаснулся». Несовместимые слова, но как описать его состояние изумленного восхищения?

— Это же красный алмаз, самый дорогой камень в мире, один карат стоит миллион долларов, а здесь…

Он пошатнулся слегка и его подхватила девица, которая ранее назвала Светлану нищенкой.

— О-о! — воскликнула Светлана, — с вами рядом девица, назвавшая меня нищенкой в свое время. Вы так богаты, что позволяете носить своей даме придорожный гравий вместо настоящих драгоценных камней, — она ткнула пальцами в колье девицы тысяч за триста рублей.

Девица чуть не вцепилась в волосы Светланы, еле сдерживая свою ярость и не пытаясь скрыть сопение ненависти. Илья решил вмешаться, не затягивая ситуацию.

— Господа, позвольте представить свою супругу Светлану. Она не так бедна, как вам казалось изначально, и отличается большой скромностью. Вы не обижайтесь на нее, Абрам Маркович, не только вы не видели никогда настоящих грандидьеритов, большинство ювелиров мира их тоже никогда не видели. Но если вы захотите ознакомиться и войти в число единиц мировых ювелиров, держащих в руках настоящие, например, падпараджи, то Светлана, надеюсь, не откажет вам в этой небольшой любезности.

— Падпараджи! У вас есть настоящие природные падпараджи? — чуть не поперхнулся от восхищения Мендельсон, владелец ювелирных заводов.

— Конечно, есть, — подтвердил свои слова Илья, — но, может быть, вы объясните всем что это за падпараджи такие? А то бриллианты знают, рубины, изумруды…

— Да, да, конечно, — согласился с удовольствием Мендельсон. — Господа, падпараджи — это удивительной красоты драгоценные камни, они в сотни раз дороже бриллиантов и в мире найдено всего несколько таких камней. Сейчас их не добывают совсем. Раджа — это князь и до сих пор идет спор о князе цветов лотоса, о князе вечера, князе небесного зарева. Ограненный падпараджи обладает тремя цветами. Одна грань розовая, другая красная и третья оранжевая и их, примерно, одинаковое количество. Великолепный драгоценный камень, великолепный! Но откуда они у вас, Светлана?

— Откуда? — удивленно переспросила Светлана, — муж подарил.

— Я же не спрашиваю, Абрам Маркович, откуда у вас ювелирные заводы, — вмешался в разговор Илья.

Борисовы надолго не задержались в клубе местной элиты. Они даже не выпили по чашечке кофе или рюмке вина. Это устраивало обе стороны. Председатель клуба Ерофеев Сергей Дмитриевич незаметно для других пригласил Мендельсона в свой рабочий кабинет. Старый еврей, завсегдатай элит-клуба и не подозревал даже, что такой кабинет имеется.

— Абрам Маркович, — начал Ерофеев, — мы пригласили в клуб гениального хирурга с супругой совсем не для того, чтобы вы открыто и безапелляционно, если не сказать бессовестно, разглядывали драгоценности его жены и выражали при этом свою неосведомленность о каких-то дорогих камнях.

Краткая речь прозвучала в назидательно-воспитательной аранжировке, скрывая свою истинную цель.

— Как же, Сергей Дмитриевич, как же… Это не какие-то там камни — это красные алмазы, грандидьериты и падпараджи. Самые дорогие драгоценные камни в мире, они в сотни и тысячи раз дороже бриллиантов. Колье на груди Светланы не имеет цены, а красный алмаз в виде сердечка уникален до безумия. До сегодняшнего дня считалось, что самый большой красный алмаз в мире — это «Красный щит» весом один грамм с миллиграммами, точнее пять и одиннадцать сотых карата. Самый большой камень мира в пять каратов, а на груди у Светланы каратов триста, не меньше. Вы понимаете, Сергей Дмитриевич, что на Светлане драгоценностей на сотню миллиардов долларов. Миллиардов, заметьте, не миллионов. Как я мог устоять от такого великолепия? Вы до сих пор ничего не понимаете, Сергей Дмитриевич, мы с вами стали единственными людьми в мире, которые видели такое количество и качество драгоценных камней. Как она вошла в зал, как вошла!.. Это сияние разноцветов! Красотища великая! Как же я мог устоять? Никак…

— Вы же сами говорите, Абрам Маркович, — попытался урезонить его Ерофеев, — что в мире таких камней нет. Наверняка подделка.

— Что вы, Сергей Дмитриевич, что вы, — замахал руками Мендельсон, — разве стекло может обладать плеохроизмом? Здесь без экспертизы понятно, что это настоящие бесценные драгоценности.

— Плеохроизмом? — переспросил Ерофеев.

— Ну да, — ответил Мендельсон, — это когда сам камень меняет цветность в зависимости от угла преломления света. Плеохроизм невозможно подделать. Это все равно, что Луну называть уличным фонарем или наоборот.

— Да, да, вы правы, Абрам Маркович. Согласен, что устоять и не высказать своего восхищения в такой ситуации невозможно, особенно ювелиру.

Ерофеев за назидательностью узнал главное — камешки не поддельные. Больше он вопросов не задавал Мендельсону, старый еврей наверняка не знал о происхождении этих камней, если уж он вообще о них не знал.

О том, что Ерофеев руководит областью, знали многие, но не все. Элитные бизнесмены, руководители ФСБ и губернатор, естественно, знали. Местная нефтяная игла, лесопромышленный комплекс, авиаремонтный завод, речное пароходство, некоторые золотые прииски, машиностроительный и пивоваренный заводы принадлежали ему. Но все перечисленное стоило меньше одного платья какой-то девчонки, вернее ее «побрякушек». Пусть они не приносили доход, но имели все возрастающую цену. Любой завод может превратиться в пыль, а камушки всегда останутся камушками. Где этот Борисов мог взять драгоценности, откуда они появились у простого врача? Посадка на иглу алчности отменялось. Вышло так, что на нее посадили самого Ерофеева. И он это понял прекрасно. Борисов продемонстрировал силу своих возможностей. Ничем иным приход жены доктора в элит-клуб Ерофеев не считал.