– Что такое?

– Я вижу тут десять корзин. Но нарнов в нашем лагере всего десять.

– И… что не так?

– Корзина приносится одна от одной семьи. Тжи‘Тен и Тжи’Ла – одна семья. От кого ещё одна корзина?

– Может быть, они принесли Дар порознь?

– Обычно так не делается… Впрочем, проблемы в этом нет. Десять так десять. Просто странно. Ну и… поскольку нищими, хоть нарнами, хоть какими угодно, на Минбаре как-то небогато… Угощайтесь! Пироги есть мясные, овощные, сладкие… В качестве питья есть отличный цветочный чай.

Подошёл, уже с набитыми щеками, Рикардо, поздоровался.

– Идею следует пустить в массы. Я такой вкуснятины с детских лет не ел, после пирогов матери… Рекомендую вооон тут корзину, и приступим, наверное, к экскурсии?

О зете Рикардо Винтари слышал много восторженного ещё в беседе с Тжи’Теном и Ше’Ланом, да и ранее - от Дэвида и Ивановой, последнее особенно дорогого стоило, об Ивановой как о начальнике в земной армии, говорят, до сих пор ходят легенды. Тем удивительнее было увидеть не престарелого строгого учителя, от одного взгляда которого душа уходит в пятки, не воина богатырского роста, способного шутя победить любого соперника. Позже, конечно, Винтари убедился, что соответствующих таким стереотипам среди рейнджерских учителей вообще не так уж много. Большинство из них с первого, невнимательного взгляда можно назвать «обыкновенными». И даже несерьёзными, как казалось об этом сорокалетнем землянине в соломенной шляпе, жизнерадостно болтающем с набитым ртом.

Сначала Рикардо обвёл их по периметру, прочтя краткую лекцию о фортификационных сооружениях прошлого и практики их приспособления к нуждам дня настоящего. Показал полигон, спортивные площадки, познакомил с планировкой лагеря.

– Казармы три, по числу взводов. В каждом взводе по одиннадцать воинов, есть старший, следящий за порядком, два его помощника… Внутри казарма – единое помещение, разделённое на общую зону и маленькие келейки со спальными местами, по два спальных места – напарники живут вместе.

– Можно вопрос, Рикардо? Напарники назначаются как? Жребием, случаем?

– В большей мере случаем. Воин должен уметь сработаться с кем угодно – на войне не всегда приходится выбирать, с кем идти на задание или бежать из плена.

– Но ведь… Как я понимаю, в одном взводе хоть как не окажется равное количество мужчин и женщин. Как же…

Рикардо посмотрел на него даже как-то удивлённо.

– Любой мужчина в анлашок, вне зависимости от возраста и расы, не допустит непорядочного отношения к женщине, если вы об этом, принц. Уличённый в подобном, кроме исключения из ордена, понесёт суровое наказание по минбарским законам. Но те, кто сюда пришёл – пришёл не за плотскими утехами. Мы умеем держать под контролем помыслы, не то что порывы тела.

– Медитация? Понятно…

– Конечно, случается, что двое разнополых воинов проникаются друг к другу взаимной симпатией – это естественно, все молодые и жизнь – везде жизнь… В таком случае они могут попроситься в напарники… Но при этом они помнят, что дело – прежде всего.

– А как же в расовом отношении? Допускаю, минбарцы и люди у вас научились уживаться… А другие расы? Дрази, нарны, пак’ма’ра, наконец?

Рикардо дожевал и проглотил последний богатырский кусок, его загорелое лицо при этом было таким счастливым и умиротворённым, что это невольно заставляло снова вспомнить о сходстве людей и центавриан, в части удовольствия от хорошей, сытной еды.

– Не суметь ужиться могут и двое людей, и двое минбарцев – если не будут прилагать к тому никаких усилий принципиально. Расовые и прочие предрассудки воины оставляют за порогом, когда приходят вступать в орден. Прежде всего каждый из них – анлашок, а потом уж дрази, нарн или человек. Пак’ма’ра у нас двое, оба при жребьёвке, так получилось, попали в один взвод. Конечно, их напарники сперва были уверены, что это какое-то особое испытание им от меня, потому что они вызвали чем-то моё недовольство… Потом познакомились поближе – и ужас как-то постепенно сошёл на нет. Тем более что, между нами говоря, при ограниченных возможностях к привычному питанию – вместо выдерживания мяса до нужной стадии, ну нет у нас просто такой возможности, мы даём им специальный субстрат, помогающий частичному разложению – не так уж от пак’ма’ра и смердит. Вообще наши реакции в плане обоняния - в немалой степени привычка, воспитание. Конечно, и физиология тоже, работа рецепторов, химия… Но не быть рабом этой химии вполне реально. Человек ко многому привыкает… При том они весьма миролюбивы и старательны. Бойцы из них, конечно, по-прежнему неважнецкие, но у каждого свои сильные и слабые стороны. Уметь круто драться – не главное достоинство рейнджера.

Винтари заметил Амину на высоком уступе над рекой. Лёгкий ветер шевелил её короткие тёмные волосы и полы длинного балахона.

– Отдыхаете?

– Да. Через полчаса у нас лекция, потом медитация… Вы уже успели осмотреть лагерь, принц?

– Прошу, хотя бы здесь – без титулов? Мы ведь не на Центавре. Так непривычно видеть центаврианку необритой…

– Здесь это как-то незачем, и я просто забываю об этом. Ну и, мне тут сказали, что мне идёт с волосами, - она рассмеялась, - лично мне всё равно, но почему не попробовать походить так.

Винтари присел рядом. Да уж, кому бы и чем попрекать… Его-то собственные волосы, тоже уже давно не помнящие укладки, так же сейчас развевает ветер.

– К тому же, неплохая маскировка. Даже я не догадался. Хотя не думаю, что какие-то проблемы могут возникнуть, если уж твоя семья до сих пор не бросилась в погоню, и если энтил’за Иванова приняла тебя без какого бы то ни было направления.

Амина рассеянно поглаживала горячий от солнца, покрытый сетью трещин камень, как поглаживают подлокотник знакомого, много лет прослужившего кресла, и странно, так трудно было представить её в декорациях Центавра, в платье, с традиционной причёской, казалось, только здесь, среди этих камней и холмов, она и могла бы существовать, при том, что он ни на миг не обманывался её видом, он помнил, что перед ним центаврианка, более того - он чувствовал это, так ясно, как может только тот, кто прожил в окружении практически одних иномирцев почти пять лет.

– Моя семья, по счастью, не столь богата и влиятельна, чтоб гоняться за мной по галактике. Мы мелкопоместные дворяне из Тулани, в моём родном городе на каждом шагу встретишь что-то, к чему имел отношение мой отец – к строительству, учреждению, содержанию… Древняя дворянская фамилия, но у себя в столице вы её могли и не слышать никогда. Джани никогда не были слишком амбициозны, держались корней и не лезли в большую власть. «Не летай высоко, чтоб не было больно падать» - девиз, доставшийся от дедов.

– Редкость… А вас что же, не устроила тихая жизнь? Я думал, вдали от дворцовых интриг и кровавых перепитий…

– За минусом интриг и крови всё то же самое, ва… Винтари. Думаю, я не скажу ничего нового и удивительного, чего не могли б сказать многие… Мне нужны были возможности, которых они просто не могли мне дать. Я росла балованным ребёнком, Винтари, две мои старшие сестры давно вышли замуж и покинули родное гнездо, я была отрадой семьи и мне многое позволялось. Я получила лучшее образование из возможных, но мне и этого было мало. Мне хотелось кем-то стать… Быть может, врачом, или учёным… Именно самой стать, самой что-то делать, не представлять род отца или мужа, вкладывать что-то от себя, а не быть членом попечительского совета или меценатом, не просто сопровождать мужа или передавать кому-то его слова. А мне готовили роль жены и матери, продолжательницы чьего-то знатного рода, украшения балов. Говорящей куклы. Моя мать, конечно, была властной женщиной и заправляла в семье – но не такого мне хотелось. Она умна, образованна – знает в совершенстве историю, литературу, читает на трёх языках… И для чего это всё? Для того лишь, чтоб поддерживать светскую беседу? Женщины Центавра ничем, в общем-то, не хуже мужчин. Но они не занимают постов, не совершают открытий, не спасают жизни, не летают к далёким звёздам. Просто так не принято. Почему? Какой в этом смысл, зарывать такой потенциал, в Звёздную эру жить по феодальным законам? Разве я многого хотела, скажите? У тех же нарнов, которых так любят называть варварами, женщины могут служить в армии, становиться чиновниками, изобретателями, исследователями космоса. Говорят, даже среди Кха’Ри была одна женщина. У землян, у минбарцев давно нет такого неравноправия полов. Я хотела подать документы в Академию, надеялась уломать отца – сложнее было б уломать мать… Но в один прекрасный день к нам приехал гость – старинный друг отца, когда-то сделавший для него нечто очень важное, я так и не поняла, что… Отец захотел сблизить наши рода, выдав меня замуж за его сына. Вся семья была единодушна в том, что это хорошая партия… Винтари, я готова глубоко уважать этого человека, так много значащего для моего отца, но я совершенно точно не хочу замуж за его сына – это скверный, пустой человек, отец в своей любви слеп и не видит этого… Я понимаю, мой отец испытывает к нему признательность, благодарность… Но скажите, при чём здесь я? Почему эту благодарность надо оплачивать моей жизнью, и ничем другим? Видит бог, я хотела бы послужить роду, послужить всему Центавру… Но не в качестве же очередной проданной невесты, каких много было до меня и много будет после? Брак поставил бы крест на всех моих мечтах и возможностях, этот человек не позволил бы мне продолжать образование, тем более заниматься какой-то деятельностью, не нужной лично ему. Кроме того, я просто не хочу связывать свою жизнь с не то что нелюбимым, а глубоко неприятным мне мужчиной. Да, я сбежала. Я пробралась тайком на торговый корабль, потом на другой… Придумала очень хороший маскарад – балахон пак’ма’ра, даже горб соорудила. Никого не тянуло заглянуть под капюшон, и меня никто не беспокоил… Конечно, денег у меня было с собой совсем немного, поэтому я не собиралась бродяжить долго, надеялась прибыть в такой мир, где я по крайней мере смогу дальше учиться… Мне очень жаль, что я расстроила этим отца, я действительно люблю своего отца… Но может быть, он однажды поймёт меня. Когда вспомнит, что хоть он всё же смог полюбить мою мать – она так и не смогла полюбить его.