Возможно, это и была причина, почему у меня не было большого опыта общения с сильным полом. Моя мать была так негативно настроена против мужчин, что заставляла меня бояться их. Не могу не сказать, что с шестнадцати лет я слышала от мамы страшилки о местах преступления, где она была — про изнасилования, в частности.

У неё не было фильтра, который диктовал бы ей, что стоило, а что не стоило говорить своей дочери-подростку. Ведь в результате таких решений, у дочки мог остаться или не остаться шрам на всю жизнь. Неудивительно, что мысли об отношениях с парнем доводили меня до холодного пота. Ну, и плюс тот факт, что Роб был первым мальчиком, которого я нашла привлекательным. К сожалению, он взял и размазал мои чистые намерения, втоптав их в грязь.

Я — та, кого вы могли бы назвать вызывающе застенчивой. Другими словами, я пыталась изо всех сил побороть свою стеснительность и быть более уверенной в себе. Чтобы высказывать своё мнение, даже когда так мучительно это делать. Я не хотела позволять этой дряни управлять мной, но большую часть времени я словно черепаха в панцире, что физически ограничивало мою свободу. Иногда я думала, что это всё из-за противостояния Роба. Он постоянно меня запугивал, а я постоянно пробовала демонстрировать ему свой иммунитет к этому, хотя, по правде, умирала внутри.

Что ж... Пожалуй, некоторая застенчивость — просто неотъемлемая часть моей личности, но я уверена, что он привнесёт ещё немного.

Одни мысли о нём навевали неприятные воспоминания. Мне было тринадцать, а Роберту — пятнадцать. Он знал, что нравился мне, и решил посмеяться надо мной. Мы трое тусовались в Сашиной спальне, потому что девочка болела ушной инфекцией. Когда она ушла в ванную за лекарством, я осталась одна в комнате... с Робертом.

Тогда я была не достаточно мудрой. Даже наблюдая, как Роб при любой возможности придумывал мне прозвища, я всё ещё (говоря по секрету!) оставалась безумно влюблённой в него. Когда ты ещё «зелёная», тебе, как правило, даже больше будет нравиться мальчик, если он дрянной по отношению к тебе. Это одна из необъяснимых болезней разума.

Роберт похлопал место рядом с собой на Сашиной кровати, сказал мне подойти и сесть. Я сделала, как он попросил. Роб положил руку на моё бедро и спросил, нервничала ли я. Я потрясла головой, моё сердце бешено стучало в моей груди. Он передвигал свою руку выше по моему бедру, и потянулся губами к моему уху. Я тихонечко вздохнула, как раз перед тем как парень прошептал:

— Ты, Лана, самая уродливая девка, которую я когда-либо видел.

Потом он пересел от меня и начал громко смеяться.

Я знаю, что большинство читателей сейчас думают, что он мелкий грёбаный придурок. Но это совсем не то, что я думала в тот момент.

Хотя я послала его, и, сдерживая слёзы, выбежала из дома, и заперлась в своей спальне, где плакала дни напролёт. Будучи ребёнком, я была гиперчувствительной к мельчайшим деталям, и меня можно было легко расстроить. Это только один пример из сотен других. Странно, как люди, которые встречаются нам на пути, могут превратить нашу жизнь в ад.

Без него я успела вырасти и обрести уверенность за эти последние шесть лет своей жизни. Вообще-то я не уверена, нужно ли мне ехать на лето в Лондон, чтобы пожить с его сестрой, ведь я неизбежно буду натыкаться на него в какие-то моменты. Проблема в том, что Роберт являлся и навсегда останется для меня «посмотрите-какая-крутая-у-меня-жизнь» человеком. Понимаете, это такой тип из вашего прошлого, с кем вы мечтаете столкнуться, когда выглядите великолепно, просто чтобы показать, насколько вы лучше его в действительности.

Я знаю, это неправильно и тупо, но хочу, чтобы Роберт увидел меня сейчас, с моей чистой алебастровой кожей и фигурой «песочные часы». Хочу, чтобы он знал, несмотря на то, что постоянно называл меня глупой и страшненькой, что теперь я привлекательная взрослая женщина, начинающая свою докторскую, и с отличными отметками в дипломе.

В противовес мне, Роберт бросил школу в восемнадцать, прямо перед получением аттестата. Он был везунчиком, тем не менее (или испорченным, это зависит от того, с какого угла посмотреть), потому что прямиком отправился на работу в PR, предусмотренную его драгоценным папочкой. Роб — идеальный работник подобных агентств, ведь как и его отец, парень может заставить любого поверить в то, что он самый надежный и честный парень, но под этим скрывается только эгоизм.

— Уже поздно, — говорю я Саше, которая всё ещё висит на линии, — я пойду спать.

— Окей, тогда поговорим завтра, малышка.

Я закатываю глаза от этого прозвища. Она видимо думает, что если старше меня на два года, то уже намного взрослее меня.

Я кликаю красную кнопку, чтобы завершить разговор, и упираюсь головой в подушку, пока воспоминания о жестокости Роберта дрейфуют через мой разум, учащая сердцебиение.

Пока я прогуливаюсь через ворота в «Хитроу» неделей позже (сигнализация на случай изнасилования надежно закреплена в мою сумку), мои глаза мгновенно замечаю Сашу, которая бежит ко мне с улыбкой до ушей. Она сгребает меня в свои долгие и крепкие объятия.

Саша ростом метр восемьдесят, если не больше, что заставляет меня чувствовать себя коротконожкой, потому что мой рост — сто шестьдесят один. Её длинные тёмно-русые волосы остались в отрочестве, а сейчас они короткие и крашенные в медовый оттенок блонда. Они с братом выглядят так, как я люблю называть одним словом — «вау», и когда ты заходишь в комнату, они те, кто наиболее приятен, чтобы на них уставиться. Конечно, Саша среди тех немногих, кто красив и внутренне.

Мы с ней противоположности не только во внешности, но и в стиле одежды. Саша предпочитала мальчишеский стиль: джинсы, сапоги и кожаные куртки, в то время как я себя называла «бабушка чикса». Я кайфовала от старых шмоток в секонд-хендах в комплекте с чем-то современным. Претенциозно, да. Но я не делала это, чтобы быть хипстером или какой-то особенной. Это всего лишь то, что я находила потрясным. К примеру, прямо сейчас я в кремовом вязаном кардигане с поддельными перламутровыми пуговицами, длиной до голени, в юбке с цветочным принтом и зелеными конверсами.

— Не могу поверить, что ты, наконец-то, здесь, — Саша в восторге. — Пошли, давай я помогу тебе с сумками.

У меня с собой чемодан, большая сумка, сумка для ноута и рюкзак. Мы с Сашей идём к её машине, где она набивает моими вещами багажник и заваливается на водительское сиденье.

— Ой, мне нужна сигаретка после всего этого, — говорит она с улыбкой, делая вид, что вытирает вспотевший лоб.

— Если ты так долго не курила, тебе должно быть легче таскать тяжести. — Я смеюсь и закрепляю свой ремень безопасности.

— НЕ ВА-ЖНО, — проговаривает Саша громко, выхватывая свою пачку лёгких «Мальборо». Я наблюдаю, как она смакует свою первую затяжку перед тем, как кладёт руку на спинку моего сиденья и отъезжает с парковочного места.

— Итак, — говорю ей по дороге, — что случилось с Тимом? Или это был Джим?

Саша ходит на множество свиданий с уймой мужчин. Тим (Джим) был последним.

Она кривит рот.

— Тим. Он нормальный, я думаю. Он фотограф там, где я работаю. Хороший парнишка, в целом, но не затронул меня.

— Ещё один повержен в прах, так? — улыбаюсь я, а она улыбается мне. Потом врубает громкость радиоприемника на песне «Changes» Дэвида Боуи. Мы обе смеёмся, съезжая по автостраде.

Когда мы доезжаем до Сашиного дома в Финчли, я внимательно всё осматриваю. Это место — фантастика, с большой буквы «Ф». Для тех, кто привык к нему, оно не кажется настолько чудесным, но не для меня.

Оно полностью оснащено четырьмя спальнями из красного кирпича времён короля Эдуарда, с эркерами. О, и тут кругом можно увидеть старинные здания. Здесь нет разве что круглого окна, хотя это не отнимает у него красоты. Саша прожила тут последний год. А это место принадлежит её отцу.

— Не могу поверить, что твой отец владеет этим домом годами, но никогда не жил в нём, — восклицаю я.