- Вы прекрасный мальчик, Палыч... Я вас люблю! - на ходу через малое фойе обронила Екатерина через плечо и обалдело закатила глазки, и киномеханик первой категории, действительно, приветственно прощаясь, поднял руку вслед Екатерине Васильевне и благодарно и дураковато улыбнулся.

И вот уже совсем неожиданно дверь в бывший мой кабинет открылась настежь, и директор кинотеатра, Юра Божив, вышагнул в малое фойе.

И я, и моя спутница - остановились в ожидании.

- Вы уже уходите? - обратился Божив к Екатерине, но подозрительно рассматривая меня.

- А вы остаетесь? - тут же подмигнув Юрию Сергеевичу, с наигранной торжественностью откликнулась Екатерина Васильевна.

- Как видите! Уважаемая Екатерина Васильевна, рабочий день еще не закончился...

- Тогда... - Екатерина призадумалась на мгновение. Счастливо оставаться, Юрий Сергеевич, - торопливо добавила она и грациозно, особенно выразительно взяла меня под руку.

- Постойте! - спохватился Божив. - А что Зоя Карловна, у себя?

- Она... По делам, так сказать... Отсутствует...

- Хорошо. Можете ей передать, что теперь ее ожидает сюрприз.

- Понимаю... Юрий Сергеевич...

- Что вы понимаете! Я просто влеплю ей выговор.

- Когда мужчина делает выговор женщине...

- Что вы хотите этим сказать?!

- Ничего. Признайтесь мне, - напустив серьезный вид, спросила Божива Екатерина, - вы ревнуете Зою Карловну, да?

- Вы с ума сошли, Екатерина Васильевна! - разгневался Юра и метнул разгоряченный взгляд на Палыча, и возможно, на какое-то мгновение, у Божива промелькнула мысль отослать его по какой-либо причине наверх, в кинопроекционную, дабы не свидетельствовал неприятный разговор, но подходящая причина не нашлась, и директору ничего не оставалось, как впялить свои напряженные глаза в Екатерину.

- А что, - не унималась Екатерина, - Юрий Сергеевич, ведь мы же с вами не совсем безразличны друг к другу?... Хи-хи. - подхихикнула она в мою сторону.

- Да ну вас! - отмахнулся от Екатерины Божив и покраснел. - В самом-то деле, - подавленно и беззащитно, словно попросил помилования и не замедлил скрыться в кабинете, на секундочку укоризненно опять глянув в сторону недогадливого киномеханика, что продолжал важно стоять, оттопырив губы и веско приподняв свои тяжеловесные брови: он и в самом деле ничего не понимал!..

- Тоже мне, герой! - красноречиво фыркнула Екатерина в адрес Божива, когда мы с нею оказались на площади кинотеатра. - Делать бы ему выговор, если бы не я его из океана вытащила!.. Впрочем.. - поправилась она, - откуда же ему об этом знать... Остап Моисеевич, и тот до сих пор в недоразумении: как же так - художник утонул!.. Если они меня вычислят...

- А контролер? - поинтересовался я. - Он что, действительно пропал?

- Не думаю, чтобы эта дылда куда-нибудь запропастилась, наверняка выполняет какое-нибудь поручение Остапа Моисеевича, ведь мы же люди подневольные, - с какой-то неожиданной игривой грустью произнесла Екатерина последние слова.

- Так ли? - улыбчиво спросил я.

- О, Господи, конечно же не так, - расхохоталась Екатерина, - ну разве я смогла бы пристроить твоего толстячка, если бы не сама собой была. Остап Моисеевич, конечно же, Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.

- Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я ведь его желудок не ощущаю.

- Да ему, наверно, целое ведро надо, - обозленно отозвалась Екатерина, - ты там быстрее свои дела устраивай, а то ведь он все сожрет.

- Постараюсь, мне нужно пару ночей...

Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось, что я оказался в театральном лесу - жилище ведьмы, другими словами я бы не назвал это место, - в прихожей ветвился целый ботанический сад: всевозможные лианы, карликовые деревца и яркий источник света, напоминающий солнце, и даже крохотный импровизированный родничок.

Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий - метров пять или шесть, да и сама прихожая довольно просторная, но особенно мне бросился в глаза пол, видимо, он был выполнен на заказ: похоже, что линолеум весьма ловко подражал земной поверхности и был он покрыт искусственной травой.

Из прихожей, успел я заглянуть на кухню - там все было по-современному, как и положено, и поэтому это меня мало привлекало.

Екатерина распахнула дверь в жилую комнату. В этой комнате скрыто работал кондиционер. Лесной воздух обуял мое воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а точнее - слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная осыпь: кое-где проглядывала самая настоящая травка, посредине комнаты стояли три креслообразных пенька, стены были абсолютно черными, но их чернота едва проглядывала сквозь заросли абсолютно сухих деревьев, деревьев, которые коряво и уродливо ветвились повсюду вдоль стен. Откуда шло освещение комнаты, я не понимал, будто невидимая лунность присутствовала здесь.

Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок леса (комната была метров двадцать пять, не меньше) словно расширился еще больше, видимо, Екатерина включила магнитофонную запись, потому что я оказался в ночной глубине леса, наполненной ужасающими звуками.

Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки друг подле друга, откуда-то из сухих зарослей свысока спланировала какая-то птица, и она уселась на плечо Екатерины.

- О, Филька, - продолжая сидеть неподвижно, сказала Екатерина, она почему-то грустно смотрела себе под ноги. И я, и Екатерина сидели босиком, ибо ведьма, прежде чем запустить меня в комнату, деловито распорядилась скинуть туфли и снять носки.

- Хорошо у тебя, - сказал я, стараясь как-то оборвать укромное молчание Екатерины, - послушай, а как же ты подметаешь пол? - нашелся я, потому что знал, что ни одна хозяйка не умолчит об опыте ведения домашнего хозяйства.

- Два-три раза в год я меняю землю и осыпь. Остап Моисеевич привозит мне все это свежее на машине из леса. Сорить я здесь не сорю, вот так и живу, Сережа...

Грусть Екатерины передалась и мне.

- А где ты спишь? - спросил я.

- На пеньке, - посмотрела на меня Екатерина и обалдело юльнула глазками, словно ожила.

- Пардон, а с мужчиной как же?

- А у меня только один мужчина - Остап Моисеевич. Это его проблемы.

- Ну а все-таки? - не унимался я.

- Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке. Хочешь заглянуть?

- В постельку?

- В спальню.

- Ну давай посмотрим.

Мы поднялись с пеньков. Екатерина подошла к одному из деревьев и потянула на себя один из его сучков, это оказалась дверь в соседнюю комнату.

Я подошел и заглянул в нее - стены здесь были обтянуты белой материей от пола до потолка, зеркально чистый голубой пол, деревянный стол в углу, на столе бог весть чего только не навалено из магической атрибутики.

Одна стена была полностью шкафом с открытыми полками, на которых лежало множество всевозможных трав и корней, у окна располагалась кровать: широкая, застеленная ковровым покрывалом.

- Не беспокойся, - сказал позади меня Екатерина, когда я уже стоял посредине комнаты и оглядывался по сторонам, - живу я вполне цивилизованно: телевизор на кухне.

И тут в прихожей колокольчиком прозвенел электрический звонок, прозвенел продолжительно еще раз.

- Это он, - сказал Екатерина.

- Кто? - переспросил я.

- Остап Моисеевич, конечно же. Сейчас я тебя с ним познакомлю.

- Этого еще не хватало, - забеспокоился я и на всякий случай приготовился покинуть Гришино тело.

- Да ладно, не волнуйся ты, не выдам, не для того привела. Оставайся здесь.

- Может, он догадался, что я...

- Да ну там, прибалдеть пришел, гад мой любименький. Ладно... Иду-у-у! - протяжно и громко простонала ведьма, а в мою сторону добавила шепотом: - Сиди на кровати, я скоро. Затем она вышла из спальни и потихонечку прикрыла за собою дверь.

Вскоре за дверью послышались торопливые голоса:

- Ну, давай же, Екатерина.