— Мама, позволь мне. Позволь, позволь, пожалуйста. — И вождь кивнула.

И вот, насколько нереальным это бы ни казалось, она здесь. Возле высокого стола, и на нее устремлены все взгляды. Великое откровение после почти четырех лет молчания. Отважится ли она? Как они отреагируют? Некоторое время она не могла обрести голос. Они ждали. Она чувствовала их нетерпение, их враждебность. Для большинства она была всего лишь чудачкой. Будут ли они смеяться? Будут ли язвить? Она — дочь вождя. Она надеялась, что это остановит их. Но как трудно начать. Убежать? Нет. Нет. Говорить. Начнем представление, Нилли.

В конце концов она тихо заговорила, настолько тихо, что засомневалась, слышат ли ее хотя бы первые ряды.

— Я благодарю вас за эту привилегию. Я стою перед вами, потому что есть вещи, о которых знать необходимо, и только я одна могу рассказать о них, прежде чем вы решите, как отреагировать на послание Королевы.

Ее сердце бешено билось. Язык еле двигался от страха. Она заставляла себя сохранять спокойствие.

— В отличие от любого из вас, — продолжила она, — я действительно жила среди джиков. Вы в курсе. Вы не забыли, что меня взяли в плен. Разумеется, я тоже никогда не смогу забыть об этом. Я узнала их сама — этих, как вы их называете, паразитов, этих отвратительных насекомых, которые, как вы считаете, подлежат только истреблению. Я заявляю: они абсолютно непохожи на глупых противных монстров, которыми вы стараетесь их представить.

— Они приходили, чтобы убить нас, когда мы основали Джиссо, — не выдержал Фа-Кимнибол. — Нас было одиннадцать человек плюс несколько детей. Крошечная пыльная деревенька в сотнях лиг[2] от их территории, не представлявшая никакой угрозы. Но они явились тысячами, чтобы уничтожить нас. И смели бы нас, если бы мы Fie…

— Нет, — спокойно перебила его Нилли Аруилана. — Нет они приходили не для того, чтобы убивать. Разумеется, для нас их визит походил на то — такая армия, гремящая и размахивающая своими копьями. Думаю, что ошибиться может каждый. Это был просто социальный визит.

По залу эхом пронесся хохот.

Нилли Аруилана вцепилась в край трибуны.

— Да, родственник, — хриплым голосом проговорила она, — это была ошибка. Но откуда вы узнали, что они там делали? Есть ли у вас хоть малейшее представление о причинах их поступков? Вы хоть раз заглядывали в их разум?

— Их разум? — презрительно фыркнул Пьют Кжай.

— Да, разум. Их мысли. Их умы. Нет, позвольте мне закончить! Позвольте мне закончить! — Страх прошел. Теперь Нилли Аруилана почувствовала себя уверенно. Все внутри нее загорелось страстью. — Думаю, что вы меня знаете. Вы считаете меня мятежной безбожницей, диким ребенком. Может быть, вы и правы. Разумеется, я чуждалась всяких условностей. Не стану отрицать, что не испытываю никаких чувств ни к Божественной Пятерке, ни к Накабе, ни к Пятому, ни к Первому или каким-либо иным комбинациям слов. Для меня они не представляют ничего, кроме…

— Богохульство! Богохульство!

Она нахмурилась, бросая во все стороны яростные взгляды. Это был ее час, и она не позволит, чтобы они лишили ее этой возможности. «Должно быть, то же самое чувствует Таниана, когда ведет себя величественно и надменно», — подумала Нилли Аруилана.

— Пожалуйста, избавьте меня от этих выкриков, — важно и бодро проговорила она. — Сейчас выступаю я. Пять Имен для меня не что иное, как просто имена. Это наше собственное изобретение для утешения себя в трудное время. Простите меня, мать, отец и все остальные. Это мое мнение. Когда-то я верила в те же вещи, что и все остальные. Но, оказавшись среди джиков… когда они забрали меня… я разделила их жизнь, их мысли. И я поняла, что, живя здесь, я никогда бы не смогла осознать истинное значение Божественных.

— Таниана, сколько еще мы будем вынуждены выслушивать чушь твоей дочери? — крикнул кто-то из дальних рядов. — Ты собираешься позволить ей высмеять богов прямо у нас на глазах?

Но маска вождя молчала.

— Эта Королева, — непреклонно сказала Нилли Аруилана, — которую Фа-Кимнибол хочет разорвать на кусочки, — вы ничего не знаете о ее величии и разуме, никто из вас. Вы даже не подозреваете об этом. Вы когда-нибудь слышали такой термин, как «Гнездо-мыслитель»? — Она дошла до самого сокровенного и любимого. — Что вы можете сказать о философии Гнезда? Что вы можете сказать о Королеве-любви, о Гнезде-связи? Вы ничего не знаете! Ничего! Я могу утверждать наверняка, что эти «паразиты и насекомые» не заслуживают вашего презрения. Они вовсе не паразиты, не чудовища, и совсем не отвратительные и тому подобное. Между прочим, они представляют собой великую цивилизацию человекоподобных существ!

— Что? Что? Джики — человекоподобные существа! Она сошла с ума!

— Да, человекоподобные, — прокричав, почти проревев, возразила Нилли Аруилана на доносившиеся со всех сторон скептические выкрики.

— Что она городит? — спросил сбитый с толку старый Стэйп. — Джики — насекомые, но не люди! Сно-Мечтатели относились к людям. Они были безволосыми, розовыми и без органов осязания.

— Да, Сно-Мечтатели — это разновидность людей! Но не единственная. Послушайте меня! Послушайте! — Держась за край трибуны, она волнами посылала в них слова с помощью внутреннего ока. Теперь полился неудержимый поток красноречия, и все заключенное внутри мгновенно хлынуло наружу. — Истина в том, — высоким, звенящим голосом заявила она, — что все Шесть Народов Великого Мира должны считаться разновидностями людей, независимо от формы их тела. И Сно-Мечтатели, и народ с темно-синими глазами, и вегетарианцы, и ремесленники, и мореплаватели. И джики! Да, джики! Все они человекоподобны: шесть народов, которые могли мирно сосуществовать, учиться, развиваться и строить. Вот, что означает быть человекоподобным. Этому учил меня отец, когда я была ребенком. Ему следовало научить вас тоже. И снова я услышала об этом в Гнезде.

— А как насчет нас? — выкрикнул кто-то. — Ты утверждаешь, что джики, человекоподобны? А мы? Неужели все, что живет и думает человекоподобно?

— Нет, мы не были людьми во времена Великого Мира. Тогда мы были всего-навсего животными. Но с того момента, когда мы покинули кокон, мы стали очеловечиваться. А джики прошли эту стадию миллион лет назад. Даже раньше. Как же мы можем затевать против них войну? Они не являются нашими врагами. Единственный наш враг — это мы сами!

— Девчонка сумасшедшая, — услышала она, как пробормотал Фа-Кимнибол, и увидела, как он удрученно покачал головой.

— Если вам не нравится договор, — прокричала Нилли Аруилана, — тогда откажитесь от него! Откажитесь. Но и от войны тоже. Королева искренна. Она предлагает вам мир и любовь. В ее объятиях — наша самая величайшая надежда. Она подождет, пока мы созреем — пока достигнем полной человеческой природы, станем соответствовать людям, — и тогда до появления мертвых звезд мы сможем свободно создать новую форму общения, аналогичную объединению шести Народов Великого Мира! И тогда… и тогда…

Она вдруг начала задыхаться и разрыдалась. В одно мгновение силы ее покинули. Ее сопротивляемость иссякла. Глаза стали безумными, тело затряслось.

— Уберите ее отсюда, — сказал кто-то — Стэйп? Болдиринфа? — сидевший рядом с Хазефеном Муери. Все орали. Дрожащая Нилли Аруилана прильнула к трибуне. Ей казалось, что она на грани каких-то конвульсий. Она знала, что зашла далеко, слишком далеко. Она сказала то,^чего говорить было нельзя, — то, что она скрывала от них все эти годы. Теперь все считают ее сумасшедшей. Может, так оно и есть.

Находившийся перед ней зал закачался. Ярко-красная траурная мантия Фа-Кимнибола пульсировала и трепетала подобно безумному солнцу. Сидевший возле высокого стола Креш казался предельно сдержанным и ошеломленным. Она посмотрела на Таниану, неподвижно стоявшую среди поднявшегося хаоса, но выражение лица вождя было скрыто под маской.

Нилли Аруилана почувствовала, что вот-вот упадет.