Правда, обо всем этом Креш узнал от представителей совершенно другой касты, с которой чувствовал огромное личное родство: от Гнездо-мыслителей — философов и наставников народа насекомых.

Он не мог утверждать наверняка, были ли то самцы или самки. Они были такими же высокими, как военные, что свидетельствовало о том, что это все же самки, но в то же время имели такое же плотное телосложение как у рабочих, с небольшими изгибами в местах, где один сегмент тела уступал место другому, как это было у самцов. В любом случае сексуальные проблемы их не затрагивали. Они целыми днями просиживали в темных закупоренных кельях, куда являлась на инструктаж молодежь. Креш тоже приходил к ним и мрачно выслушивал их объяснения действий Гнезда. Он никогда не был уверен, что дважды беседовал с одним и тем же Гнездо-мыслителем. Они казались все на одно лицо. Спустя какое-то время он привык принимать их за одного, целостного индивида — Гнездо-мыслителя.

Именно Гнездо-мыслитель раскрывал ему тайны Гнезда; Гнездо-мыслитель показывал ему, как каждый аспект жизни Гнезда великолепно координировался с другим аспектом. Гнездо-мыслитель учил его Гнезду-правде, сложностям Яйца-плана и Королеву-любви. Это он предлагал Крешу успокоение Гнезда-связи.

И в конечном счете именно Гнездо-мыслитель привел его к Королеве.

Это была самая глубокая тайна из всех: огромный неподвижный монарх города, скрывавшийся в колоссальном углублении-камере, расположенном под всеми остальными уровнями, и охраняемый элитной кастой Королева-слуг — воинов огромных размеров и неукротимой доблести, которые окружали место ее расположения непроницаемым легионом.

— Королева никогда не умирает, — сообщил Крешу Гнездо-мыслитель. — Она родилась в начале мира и доживет до его конца. — Неужели он хотел, чтобы это воспринималось буквально? Вне всяких сомнений, жизненный срок Королевы был огромным. Возможно, она жила так долго, что казалась другим бессмертной. Но бессмертна ли на самом деле?

Креш не знал, сколько времени он провел в Гнезде до того, как его представили Королеве. Здесь время не имело значения: его дни очень часто проходили в сонной дымке созерцания — он погружался в странную умиротворяющую потусторонность. Невзгоды внешнего мира, суета и неразбериха города Доинно теперь казались ему иллюзиями из какой-то другой жизни. Но однажды пришел день, когда Гнездо-мыслитель сказал ему.

— Сегодня ты пойдешь к Королеве. Следуй за мной.

Они вместе спустились по извилистому, спиралеобразному скату, чей восточный край был вытоптан до блеска несколькими поколениями. Крешу захотелось узнать, походила ли хоть одна из этих конечностей на его. Он сомневался в этом. Вполне возможно, что до этого дня здесь ступали лишь когтистые лапы джиков.

Они продвигались все ниже и ниже. Шахта походила на бурав, проходивший сквозь толщу времени. Нос щекотали бодрящие неизвестные запахи. Единственным освещением служило пульсирующее черное мерцание.

Чем глубже они спускались, тем больше увеличивали скорость. Длинноногий Гнездо-мыслитель продвигался безжалостным шагом. Креш уже начал уставать, в то время как шахта все еще не кончалась и не кончалась. Но какая-то неведомая сила успокаивала его душу: может, исходившая от Гнездо-мыслителя, а может, от Королевы.

Наконец они достигли «святая святых».

Это была длинная овальная камера с высоким скругленным потолком. Вместо кровельных балок над головой был свод шестиугольных плит, так подогнанных одна к другой, что, казалось, даже в эпицентре землетрясения останутся неуязвимыми. В одном конце помещения — с той стороны, откуда вошли Гнездо-мыслитель и Креш — находилась платформа, где плечом к плечу стояли королева-слуги с поднятым оружием. Всю остальную часть, от края до края, от стены к стене, заполняла Королева.

Она представляла собой колоссальный, цилиндрический сосуд плоти, мягкий и розовый, даже отдаленным образом ни в чем не походивший на джика, без глаз, без клюва, без конечностей и каких-либо подобных отличий. Но он почувствовал, что находится в присутствии необыкновенного существа, обладавшего такой силой и мощью, что Креш не смог удержатся от того, чтобы не опуститься перед ней на колени.

Но в тоже время летописец знал, что это была лишь второстепенная Королева. Это была лишь помощница Королевы всех Королев.

В камере слышалось только его собственное дыхание. Он прижал руки поплотнее к бокам, вцепившись в свой мех, пытаясь унять дрожь. Королева-слуги подошли к нему поближе, окружив со всех сторон, надавив своими твердыми панцирями и щетинистыми конечностями. Их клинки слегка покалывали его тело. Если бы он сделал хоть малейшее непроизвольное движение, копья сразу вонзились бы глубже.

В его мозгу заговорил голос, напоминавший звон какого-то ужасного колокола:

— У тебя есть с собой контактирующий фокус?

Он каким-то образом догадался, что Королева имела в виду Барак Дайир.

— Да.

— Используй его.

Он вытащил из кошелька Чудодейственный камень — он просто жег руку. По его спине пробежал неприятный холодок страха, но его тут же нейтрализовало тепло, которое, похоже, исходило от Королевы.

Он вступил в союз с камнем.

И сразу же раздался звук, напоминавший раскат грома или, может, разлома мира пополам. Его разум устремился блуждать по обширной пропасти, словно растворился и теперь уносился ветром. Было невозможно понять, где он и что с ним происходит: он ощущал только безмерность, содержащую другую безмерность, и, где-то глубоко внутри, сердце, горевшее огнем с силой десяти тысяч солнц.

Он уже не осознавал присутствия Гнездо-мыслителя, королева-слуг, даже собственного тела. Его окружала только эта безмерность.

— Кто ты? — спросил он.

— Я известна тебе как Королева всех Королев.

Он понял. Он находился внутри Королев^, но не второстепенной из известного ему Гнезда. Все Гнезда переплелись; все Королевы являлись аспектами одной Королевы. И у той, величайшей из всех джиков, которая возлежала в ореоле таинственности на севере, тоже был Чудодейственный камень: он помещался внутри ее огромной плоти и теперь разговаривал с его Чудодейственным камнем. Единение Чудодейственных камней объединяло его с Королевой всех Королев. Его поглотила эта гигантская масса чужеродной плоти.

Теперь Креш вспомнил, как его наставник Наум ом Бен г говорил:

— У нас тоже было то, что ты называешь Барак Дай-иром. Но наш Чудодейственный камень утащили джики. — Да, и его проглотила их Королева, и теперь вот другой контактирующий фокус, Чудодейственный камень, которым когда-то владели бенги и потеряли и который теперь сношался с древним предметом, который он сжимал своим органом осязания.

— Теперь ты увидишь, — произнесла Королева.

Небеса расширились. Годы понеслись в обратном направлении, все дальше и дальше, и Барак Дайир прочертил через столетия в отдаленное прошлое изогнутую огненную линию. Королева пожелала показать ему богатство наследия своей расы.

Он видел мир, похороненный подо льдами Долгой Зимы; он видел как, к землям, которые никогда не ведали холода, подбирался язык мороза и нежная зелень чернела под его напором. Существа, которым он не мог дать названия, в отчаянии искали укрытие; народ его собственного вида с горечью бежал в разных направлениях. Среди них ходили высокие, бесхвостые создания, в которых он узнал людей, и говорили:

— Идите, идите сюда, в кокон, и вы будете в безопасности.

Он также увидел легионы джиков, невозмутимо прислонившихся к своим копьям, в то время как черные ветры бросали в них закрученные в безумном вихре снежинки.

Дальше, назад во времена, предшествовавшие холоду, даже в сам легендарный Великий Мир: огромные, медлительные, сообразительные крокодилоподобные синеглазые на портиках своих мраморных вилл; мореплаватели, вегетарианцы, ремесленники — все те странные существа той славной эры. Снова люди. И джики, все время джики, несметные их множества, всегда жившие в соответствии со своей обширной, рассчитанной на тысячелетие схемой, именуемой Яйцом-планом. Они расхаживали среди других рас, очень часто проводя в городах Великого Мира годы до возвращения в Гнездо, из которого пришли.