Каждый взгляд прохожих в его сторону отзывался в сердце Спока физической болью. Он шел, как будто сквозь строй. На лицах зевак читалась враждебность. Сочувствие выражали только сослуживцы с «Энтерпрайза». Вулканцу потребовалось все самообладание, чтобы выдержать этот нелегкий путь.

Заседание трибунала надолго стало главной сенсацией на Звездном Флоте. Поэтому не было ничего удивительного, что у входа в терминал конвой уже поджидала группа репортеров. На выкрики и вопросы беснующихся журналистов Спок не проронил ни слова, пока охрана не завела его внутрь.

Камера на транспортном корабле мало чем отличалась от других таких же. Единственное ее достоинство было в том, что она защищала от назойливых зевак. Экипаж корабля состоял только из одного человека, неприятно шумливого и, по-видимому, недалекого. С вулканца сняли наручники, и он сделал несколько взмахов руками, чтобы восстановить кровообращение. Потом он сел на кровать спиной к двери, стараясь максимально уединиться. Спок понятия не имел, когда они прибудут на Минос, поскольку им следовало залететь еще в несколько мест. Тяжело было осознавать, что ты больше не являешься хозяином своей судьбы и даже не знаешь, куда направишься в следующий момент. До сих пор никто никогда не ограничивал свободу Спока. Он всегда сам отправлялся навстречу опасности. И каждый раз рядом находился его капитан и друг Джеймс Кирк.

Спок всегда гордился тем, что не испытывает неудобства от одиночества. Выросший без присмотра родителей, он научился не испытывать ни к кому эмоциональной привязанности. Он сам создал тот барьер, который защищал его душу от посторонних глаз. Но за этим барьером скрывалась боль. И знал об этом только Джим Кирк, его самый близкий и, пожалуй, единственный друг. Сейчас предстояло лететь в неизведанное в одиночку. Спок понимал, что Джим тяжелее всех воспринял приговор трибунала.

– Все в прошлом, – сказал он себе. – Я должен справиться сам.

Минос относился к числу планет класса А: жизнь возможна при создании искусственной атмосферы и обеспечении извне. Плотный защитный экран прикрывал планету. Основные пункты управления находились под землей, пахотных площадей было крайне мало. После долгих лет кропотливой работы обитателям планеты удалось добиться того, чтобы самим обеспечивать себя продуктами. Овощи и фрукты выращивались на фермах, а из животных к местным условиям приспособились только свиньи, поголовье которых здесь было просто огромным.

По прибытии на Минос Спок в своем желтом одеянии предстал перед губернатором. На него снова надели наручники и ввели в просторный, скудно обставленный кабинет.

– Сэр, это Спок, вулканец, обвиненный в измене, – громко объявил начальник конвоя.

– Меня зовут адмирал Бруант, – представился губернатор. Он указал на лежащую на столе папку с личным делом вулканца. – Я уже многое знаю о вас, Спок. Лейтенант, оставьте нас одних.

– Но это нарушение инструкции, сэр, – возразил тот.

– Спок – не обычный арестант, лейтенант. Выполняйте приказание.

Спок не понял, чего хочет Бруант, и постарался повнимательнее приглядеться к губернатору. Внешне это был типичный офицер Звездного Флота: высокий, загорелый, уверенный в себе. Форма прекрасно сидела на стройной фигуре.

Охранник нехотя оставил арестованного и губернатора. Не ожидая ничего хорошего, он встал за дверью.

Не прошло и пяти минут, как адмирал Бруант позвал его и после того, как все формальности были закончены, приказал отвести Спока в камеру. Прежде чем вулканец вышел из кабинета, адмирал еще раз обратился к конвойному:

– Снимите с арестованного наручники, лейтенант. Он не опасен. Он дал мне слово, что не причинит неприятностей.

Спок протянул руки, и охранник освободил его.

– Благодарю вас, лейтенант, – спокойно сказал Спок. – Так значительно лучше.

Тюремщику не понравилось расслабленное состояние вулканца. Тем более, что он произнес свои слова тоном старшего офицера. Желая показать власть над арестантом, лейтенант грубо толкнул его в спину, выводя из кабинета.

– Я не допускаю неуставного отношения к заключенным, – предупредил вслед Бруант.

– Виноват, сэр.

Адмирал долгим многозначительным взглядом посмотрел на охранника и затем вернулся к бумагам, разложенным на столе.

Крепко вцепившись в локоть вулканца, охранник повел его в камеру.

– Не знаю, что там тебе сказали, но не жди к себе особого отношения, – прошипел тюремщик.

– Я ничего и не жду, – с достоинством ответил Спок.

Конвойный начал раздражаться.

– У нас никогда не было заключенного-вулканца. Раньше этой привилегией пользовались только земляне. Понятно тебе?

Спок кивнул.

Перед тем как отправить вулканца в камеру, его обыскали. Затем отвели в душ и выдали форменный комбинезон оливкового цвета. Номер М621В был выведен красным над левым нагрудным карманом и на спине.

– Запомни свой номер, – хохотнул тюремщик. – Теперь это все, что у тебя осталось, командор Спок.

Вулканец сразу почувствовал, что развитию исправительной системы командование Флота не уделяло должного внимания. В основном все средства уходили на полеты и научные исследования. Тюрьмам оставались крохи. Но даже несмотря на тщательный отбор в отряд астронавтов, и среди них попадалось немало таких, кто впоследствии по тем или иным причинам оказывался за решеткой. Их сажали вместе с гражданскими преступниками. В итоге, тюрьмы Миноса были чудовищно переполнены.

Спок знал о существовании четырех тюрем. Минос и планета Галор предназначались для осужденных землян и им подобных. На двух других содержались гуманоиды с иными физиологическими потребностями. Спок оказался первым вулканцем, приговоренным к заключению на Миносе. Но гордиться подобной исключительностью желания не было. Ему вручили стопку постельного белья и провели в камеру, которая должна была стать его домом на следующие пять лет.

Конвой ушел. Оглядевшись, Спок понял, что двухместная камера переоборудована для четверых арестантов. Вдоль стен стояли двухъярусные нары. На двух нижних и одной верхней койках лежали чьи-то вещи. Вулканцу досталось верхнее левое место. Он освободил руки, положив стопку белья на кровать внизу, и стал готовить себе постель. Спина побаливала. Спок все еще носил корсет, на чем настаивал доктор Маккой, и опасался, что это может помешать ему забраться наверх, но другие места были заняты.

Перед тем как залезть на нары, Спок сунул указательный палец в розетку, помещенную у входа в камеру и принял мощный электрический разряд. Это зарядило его энергией, и он легко запрыгнул наверх. Вытянувшись на кровати, Спок предался размышлениям о начале своей тюремной жизни. Вулканец был рад, что сокамерников пока нет. Он с трудом представлял, как будет жить рядом с кем-то еще.

Дверь отворилась, и вошел первый сокамерник. Им оказался огромный мужчина, который с порясячьим похрюкиванием сразу же бросился на нижнюю полку, заставив задрожать все нары. Спок прикинул в уме, что этот гигант должен весить не меньше ста килограммов. И внешностью, и поведением он напоминал огромного буйвола.

На нижней полке через проход от Буйвола Тима Маклена уселся маленький человечек, похожий на ласку. Гарри Нидхэм не удостоил нового жильца даже взглядом. Но больше всего заинтересовал Спока человек, занимавший место наверху, напротив него.

Высокий и стройный, он был даже чем-то похож на вулканца, особенно немного вытянутыми, заостренными ушными раковинами. Человек этот без труда вскочил на свою полку и уселся там, уставившись на Спока. Двое мужчин оценивающе смотрели друг на друга.

Спок первым назвал свое имя. Ответа не последовало.

Поняв, что здесь не принято устанавливать личностные отношения, Спок откинулся назад. Хотя вулканец продолжал думать о человеке напротив, он больше не произнес ни слова.

Прозвучала предупредительная сирена, и обитатели камеры 621 начали готовиться к отбою. Кроме комбинезона, у Спока ничего не было, но, поразмыслив, он все-таки решил снять его на ночь.