Эксперимент второй: всё то же самое, только меняем пушку на Таникс — дредноутского же размера. Результат… Двойственный. С одной стороны — огненно-белая струя красиво расплёскивалась, не прошибая даже сильно уступающий прочностью броне камень, а с другой — налипшие брызги раскалённого металла в сочетании с переданной кинетической энергией довольно быстро нагревали образец. Добавление системы водородного охлаждения/деионизации эмиттеров масс-поля остроту проблемы заметно снизило. Замена каждого четвёртого эмиттера масс-поля на эмиттер классического щита решило проблему окончательно. Энергопотребление системы составило жалкие четыре процента от использованного на соседней мишени новейшего циклонного генератора щита… а разницу в эффективности было видно невооружённым взглядом: от контрольной броневой плиты остались только крепления.

Эксперимент третий: выстрел поросёнком с четырёх миллионов километров по всё тому же астероиду. Результат: отсутствует. То есть совсем отсутствует: поросёнок пролетел двухсотметровый обломок гранита насквозь без малейшего для него ущерба и вышел из сверхсвета примерно через пару миллионов километров, штатно разрушившись до субатомного уровня во вспышке черенковского излучения. Следов не было вообще. Геты сделали почти сотню пусков, не пожалев нуль-элемента, но в первом приближении всё же разобрались: движущийся с существенно сверхсветовой скоростью поросёнок банально не успевал провзаимодействовать с веществом астероида: для хоть какой-то реакции на такой скорости необходимо прямое столкновение лоб в лоб двух атомных ядер, причём даже если они просто «чиркнут боками» друг о друга — отделаются «лёгким испугом»: вылетит пара альфа-частиц, да и завязнет без толку. Расчёты однозначно показывали: чтобы нанести цели ущерб, в момент удара скорость должна быть снижена хотя бы до нескольких десятков скоростей света, лучше — до единиц.

Эксперимент четвёртый, логично вытекающий из третьего: двигатель поросёнка делается реверсируемым, как обычные корабельные, благо конструкция у него ну совсем примитивная, и в какую сторону дуть — абсолютно всё равно. Результат: запись уничтожения Жнеца возле Мнемозины в Общность уже можно не высылать, а следов попадания опять нет… только на этот раз — вместе с астероидом. То, что не смог сделать целый поросёнок — сделал поток сверхсветовых частиц: вылетая за пределы масс-поля, они немедленно начинали излучать (да-да, то самое черенковское излучение), причём с такой интенсивностью, что друг друга разрушали… до состояния, с моей лёгкой руки прозванного «субкварковым супом» — согласно всем известным теориям, кварк-глюонная плазма должна была вести себя несколько иначе, а то, что получилось при выстреле, вело себя вообще чёрт знает как… В любом случае — астероиду хватило. У гетов не было твёрдой уверенности, но данные гравиметрии наводили на подозрения об аннигиляции, правда, даже самые приблизительные оценки показывали дефицит излучённой энергии минимум на порядок от массы астероида. Куда делось всё остальное — неизвестно.

Эксперимент пятый, контрольный: замер тормозного пути поросёнка на выходе из сверхсвета. Результат: то, что казалось вспышкой, на самом деле было куда более интересным процессом. За те жалкие полтораста миллионных долей секунды, которые поросёнок тормозил до «честной» скорости света, он успевал пролететь почти тысячу километров и выделить энергию, примерно равную тератонне тротилового эквивалента — килотонну каждый метр. Если бы поле отключалось по-настоящему мгновенно — вся эта энергия высвобождалась бы почти под прямым углом к траектории… но так как мы живём в реальном мире и переходные процессы имеют место быть — излучение сначала имело вид узкого конуса, довольно быстро расходящегося в «почти плоскость». Геты смогли сделать видеозапись поверхности попавшего под удар астероида: сначала его как будто окунули в огненный ад одним боком: это пролетевший мимо поросёнок «пригладил» его полностью раскрывшимся конусом излучения, а затем по нему пробежало стремительно сжимающееся кольцо наконец-то достигнувших цели самых первых фотонов, мгновенно испарявших ещё не пострадавший камень и вбивавших уже испарившийся световым давлением обратно, начисто сдув несколько метров гранита.

Широчайший спектр этого излучения поражал не только воображение: в нём было всё, от сверхдлинных радиоволн, абсолютно безвредно огибавших астероид, до видимого света и его окрестностей, нагревавших поверхность цели, и до сверхжёсткого гамма-излучения, проникавшего сквозь любую защиту на глубину нескольких сот метров с вполне предсказуемыми последствиями — первичная и вторичная радиация быстро и без лишней дискриминации выводила из строя и органиков, и синтетиков, и даже просто несущие конструкции. Описав фантастический круг, моя идея лазерных ракет воплотилась-таки в жизнь, пусть и совсем не так, как я планировал.

Изучив результаты, геты спроектировали последнюю версию поросят и немедленно запустили их в массовое — по-настоящему массовое — производство. Оснащённые простейшей системой наведения на источник любого излучения, новые поросята с чудовищным ускорением неслись к цели, но не долетев до жертвы сотню-другую километров просто отключали масс-ядро. Весили они всего сорок килограммов и представляли собой трубу двигателя с надетыми на неё толстыми «бубликами» топливных баков, накрытую спереди головным блоком — с суперконденсаторами и датчиками системы наведения. Длиной чуть больше шестидесяти сантиметров и диаметром без малого сорок, они куда больше моих первых прототипов походили на толстеньких кругленьких поросят. Пусковая установка мало отличалась от той, что использовали мы: такой же револьверный барабан, только шестиместный, в котором конденсаторы заряжались перед запуском, и сорокаметровая труба рельсотрона для первоначального разгона. Штатная скорострельность была такая же, как у орудий дредноутов — выстрел каждые две секунды. В отличие от дредноутов, ограничением служил не свободный запас мощности реакторов, а стоимость каждого поросёнка — сыпать ими так же, как вольфрамовыми болванками обычных орудий, было попросту глупо. Расчёт делался на массированные залпы, одновременно накрывающие большой объём — даже если вражеский корабль сможет увернуться от нескольких поросят, это ему мало поможет.

Главным минусом поросят была очень большая дистанция, на которой их имело смысл использовать — если враг оказывался ближе миллиона километров, они просто не успевали набрать достаточную скорость, чтобы во всей красе явить миру свой ужасающий потенциал разрушения. Проблему своевременного обнаружения противника на таком расстоянии решить не могли не только геты, но и остальные расы Пространства Цитадели… и, надеюсь, Жнецы тоже, иначе наши шансы из всего лишь очень скромных превращаются в откровенно сказочные… то бишь, несуществующие. А пока геты заменили лазеры ПОИСК на слегка модифицированные бывшие двигатели от поросят: за счёт более мощных (ибо больше не одноразовых) НЭ-кластеров они подняли дальность стрельбы почти до полукилометра, а получавшийся далее «кварковый суп» выносил всё. Средний диапазон так и остался открытым, и закрывать его планировалось МЛА.

Был только один светлый момент, который немного разбавил всё это море гетских кошмаров (если Тали… да вообще хоть кто-нибудь узнает… я даже думать об этом не хочу!): переданная Легионом в Общность ещё в начале нашего общения обоснованная концепция ограничения доступа к информации была воспринята благосклонно, и геты не только подняли уровень шифрования при нормальном взаимодействии, но и те несколько тысяч гет-программ, что занимались пробными стрельбами, ушли в добровольную самоизоляцию, сообщив остальным только самый минимум об успехе испытаний.

Завершив дела, Шепард с большей частью отряда приступила к самой важной части любого успешного дела: победной пьянке. Кроганы относились к этому мероприятию крайне серьёзно, и отвертеться не смог даже Гаррус, даже несмотря на несовместимость ДНК — хитрый Рекс вытащил откуда-то ящик чего-то турианского. Отказаться позволили лишь немногим: Тали (маленькая ещё), Самаре (на слово поверили, хотя одну чисто символическую рюмку она всё же выпила, чем Рексу явно очень польстила), Касуми (не нашли), Тейну (одна рюмка — вместе с Самарой, и потом вместе с Самарой же уединился в стороне, чтобы не портить остальным веселье) и Явику (ему на слово не поверили, и он сломал какому-то крогану руку — прямо вместе с бронёй — уточнив, что алкоголь в Империи был запрещён, как вызывающий чрезмерную агрессию; отведя пострадавшего в мастерскую — подручными средствами снять помятую броню не получилось — остальные больше не настаивали).